– Что?
– Сделай мне минет.
– Но… Матвей Евгеньевич, я секретарь, а не проститутка.
– Уверена? Сколько тебе обещала моя жена за соблазнение, за эту дешевую подставу?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Будет минет или нет? А давай сделаем так, – медленно подхожу к главной героине спектакля, актриса из нее дерьмовая, но мне становится весело. – Ты наберешь Диане, сообщишь, что я клюнул, а пока будешь стараться, стоя на коленях с моим членом во рту, мы ее подождем.
Девушка часто дышит, когда я оказываюсь еще ближе, на ее шее пульсирует артерия, грудь тяжело вздымается. Она облизывает губы, думая, что это соблазнительно, готовая согласиться на все.
Я вычислил, чего добивается моя жена, когда третья подряд секретарша начала почти открыто себя предлагать. Все мои сексуальные отношения с женщинами были на основе денег, я платил, они раздвигали ноги или вставали на колени.
Исключением стала жена, тут уже я купился на связи ее отца, чувствуя себя при этом шлюхой. А еще Регина, солнечная открытая девочка, перед которой растерялся тридцатилетний тогда мужик.
Я никогда не имел связи с секретаршами, случайными знакомыми, постоянными любовницами и содержанкам. Лишь нечастое посещение проверенных годами заведений, где можно все купить за деньги, это меня вполне устраивало.
Все, что касается чувств, эмоций, желаний, все под строгим запретом. Было до некоторых пор, до появления вновь в моей жизни царицы Регины.
– Ну так что, Маргарита? Приступай.
Нет, я не собираюсь позволять делать ей этого любопытно, до какой степени Маргарита продажна.
– Хорошо, но давайте не будем звонить вашей жене.
Интересный поворот.
– Почему? – провожу по ее лицу пальцами, слишком пухлые губы, слишком резкий аромат парфюма, кукла, как и моя жена.
– Вы нравитесь мне.
Так себе аргумент.
– Ты уволена.
Выхожу из кабинета, оставив секретаря переваривать информацию. Хочу видеть совсем другую девушку, настоящую, искреннюю ко мне в своей ненависти. Пусть даже так, но это чистые эмоции.
Выйдя из офисного здания, сам сажусь за руль внедорожника, сняв галстук и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, включив кондиционер, выезжаю на проспект.
Знаю, где Регина живет, все в той же старой сталинке, где пустует моя квартира этажом выше. Не смог ее продать и сам там был лишь несколько раз, отдав ключи домработнице, чтобы вытирала пыль два раза в неделю.
Регины скорее всего нет дома, но меня тянет туда, несмотря ни на что. Если дверь откроет бдительная бабулька, даже не понимаю, что буду говорить. Пятнадцать минут по относительно свободным дорогам, знакомый поворот во двор.
Сбавляю скорость, отвлекся всего на секунду, на входящее сообщение, как чувствую удар, резко торможу.
– Да чтоб меня!
Смотрю вперед, но не вижу ничего, на что бы я мог наехать, матерюсь сквозь зубы, выхожу, не закрыв дверь, обходя внедорожник.
– Да твою же мать.
Прямо перед бампером на асфальте сидит пацан в белой футболке и синих шортах, рядом валяется велосипед, он трогает пальцами ободранные коленки, вздрагивает худенькими плечами.
Подхожу ближе, сажусь на корточки, рассматриваю сам его раны, потом царапину на бампере и вроде с виду целый велосипед.
– Тебя как зовут?
– Костик.
– Больно?
– Нет, не больно.
– А почему плачешь?
– Я не плачу. Мужчины не плачут.
Пацан поднимает голову, смотрит большими темно-синими глазами, снова шмыгает носом, поправляя упавшую на лоб челку, а я окунаюсь в прошлое, как в ледяную воду.
– Правильно не плачут. Тебя этому папа научит? – улыбаюсь, рассматривая дальше пацана. Моя машина так и стоит на въезде во двор, перекрыв дорогу, в груди странное ощущение, некая забота и боль, словно это я расцарапал колени.
– Нет, мама.
– Как зовут маму?
– Регина, – мальчик чисто произносит каждую букву имени.
– Как? – переспрашиваю, потому что не верю в такие совпадения.
– Регина. Правда красивое имя?
– Очень.
А вот теперь он смотрит открыто, в глазах стоят слезы делая их ярче, на носу веснушки, а меня накрывает дежавю. Я вспоминал этот момент семь лет назад с Региной сотни раз, а вот сейчас мальчишка и его маму зовут Регина.
Совпадение? Или…
19
Это словно солнечный удар.
Если мои предположения верны, то мальчик – сын Регины, моей Регины. Не может быть, чтобы в одном доме жило их две. Или Костик совсем не с этого двора?
Все еще сижу на корточках, оглушенный услышанным, смотрю на мальчишку. Сколько ему лет? Я ничего не понимаю в детях и возрасте. Пять? Шесть? Надо подсчитать, но голова не соображает.
– Тебе правда не больно? Может, поедем в больницу.
Трогаю исцарапанные колени, слегка касаясь пальцами, боясь сделать хуже, дую на них, морщусь, сам представляя, как ему неприятно. Надо бы поднять его с асфальта, отвести в сторонку, оказать помощь, а я не могу сдвинуться с места.
– Нет, мне уже не больно. Но ваша машина поцарапана.
– Это ерунда.
– Точно? Вас не заругают?
– Нет, – смеюсь в ответ на его слова, смотрю, как Костик щурится от солнца и смешно морщит нос.
Интересно, будь у меня сын, каким бы он был?
– Ты живешь в этом доме?
– Да.
– Почему ты гуляешь один?
– Я уже взрослый.
– А где твои родители?
Все-таки помогаю ему подняться, откатив велосипед к песочнице, той самой, у которой я несколько лет назад также разглядывал исцарапанные колени Регины.
– Мамы нет дома.
– А папа? – спросил и перестал дышать.
Мальчик отряхивает футболку, шорты, не спешит отвечать, смотрит вокруг, словно кого-то ищет, а у меня замирает сердце. Этот так необычно, оказывается, оно у меня есть и я все чувствую.
– Папа, он… вот он идет.
Костик показывает на идущего к нам со стороны подъезда молодого парня, на вид ему нет и тридцати. Черная майка с огромным черепом на груди, черные шорты, сланцы. Походка очень уверенная, кулаки сжаты, по рукам узоры татуировок, короткая стрижка темных волос.
– Костя, что случилось?
Это реально отец мальчика?
Поднимаюсь с корточек, внимательнее разглядывая подходящего к нам мужчину. Чувствуя, как во мне начинает закипать неконтролируемая ревность.
