– Соскучился.
– Как нашел нас?
– Бабуля сказала.
– Из нее не выйдет партизанки.
– Шучу, не сказала, прокляла вдогонку. На твоем телефоне стоит геолокация.
– Я не включала ее.
– Сам настроил, чтоб не терялись. Как знал, что пригодится.
– Почему ты здесь, а не с женой?
Матвей плотно сжимает губы, взгляд меняется, становится холодным. Мы садимся на скамейку. Костик, доев мороженое, снова катается на велосипеде.
– Каждый раз будешь напоминать мне о моей ошибке? Тыкать мордой, как поганого кота?
– Нет, мордой ты себя ткнул сам.
– Ты встречалась с Сергеем?
– Нет, но он звонил несколько раз, сказал, что у него для меня чудесная новость.
– Да, у вас свадьба через неделю.
– Не поняла?
– Он сегодня утром лично пригласил нас на вашу свадьбу, говорит, что надо не тянуть, вы скоро уезжаете. Это правда?
Обдумываю информацию, наблюдая за Матвеем, он серьезен и напряжен, на меня не смотрит, кулаки сжаты, на кистях выпирают вены.
Ревнует.
Нет, мне не жалко его, пусть поймет, каково это – сгорать изнутри, сжигая себя дотла от этого ужасного чувства.
– Правда?
А вот сейчас лицо искажено гневом, глаза потемнели. Хочу любить этого мужчину таким, настоящим, эмоциональным. Успокаивать гнев одним касанием, приручать. Но, как бы я этого ни желала, нам не суждено быть вместе.
Мороженое тает в руках, капая на асфальт, как и моя глупая иллюзия быть семьей. У него уже есть семья.
Надо заканчивать этот курортный роман. Если хочет видеть сына, я не против, но снова убеждаюсь, что отец прав: Жаров непростой, опасный, а еще несвободный мужчина.
– Да, это правда,– вру, я научилась это хорошо делать. А самой больно, что хочется выть, но так будет лучше. Лучше для всех.
– Регина, ты серьезно? Ты была со мной две ночи, а теперь пойдешь замуж за другого?
– Тебе не мешала жена быть все это время со мной, почему мне должен помешать жених?
Господи, я,наверное, совершаю очередную глупость взбалмошной бабенки, но как поступить по-другому? Как оторвать его от себя и не дать запуститься механизму, который может погубить нас всех?
Бежать? Скрываться? Я видела взгляд его жены и тестя, две пираньи, которые сожрут любого ради своих капризов и денег.
– Что изменилось? Регина, посмотри на меня, что с тобой?
– Я должна думать не о своих желаниях, а о сыне. И не смотри на меня так, ты делаешь все только хуже. Сергей прав: мы скоро уедем, осталась пара формальностей, он неплохой вариант, добрый, заботливый, любит меня, а главное – свободный.
– Да твой Сергей – долбаный извращенец, ты на самом деле ничего не знаешь о его увлечениях?
Матвей берет из моих рук мороженое, выкидывает его в урну, до боли сжимает плечи, смотрит в глаза.
– А это что сейчас? Такая мужская обида: оклеветать и наговорить на соперника? Жаров, тебе это не идет, или ты опустишься до такого? До клеветы и сплетен?
– Регина, девочка моя любимая, ты ведь знаешь, я не допущу этого. Я раз уже совершил глупость, второй раз этого не случится. Никому не позволю быть рядом с тобой и сыном.
– Это глупо, Матвей, отпусти. Ты сейчас думаешь только о себе, как тебе плохо, на первом месте у тебя ты сам, а не окружающие. Я не хочу разборок с твоей женой, а она обязательно узнает о нас. Я не хочу встречаться тайком, прятаться, всем врать, не хочу подвергать Костю опасности.
– Такого не будет.
– Ты не слышишь меня совсем. Костя, пойдем, нам пора.
Вырываюсь из рук Жарова, машу рукой сыну, в глазах стоят слезы, но надо быть сильной не ради себя. Матвей не пытается остановить, спиной чувствую его взгляд. Как бы мне хотелось быть с ним, любить, но непутевых принцесс только в сказках ждет чудо.
27
– Я так соскучился, ты не представляешь.
Сергей прижимает меня к груди, не сопротивляюсь, позволяя поцеловать в губы, не чувствуя совершенно ничего, кроме отвращения к самой себе.
– Как только решил все вопросы, сразу приехал к тебе. Ты сняла мое кольцо?
– Да, тут такое дело, мы уезжали на базу отдыха с Костиком, одноклассники пригласили, боялась потерять, оставила дома.
Так складно вру, что удивляюсь сама. Зачем только не понимаю? Надо все рассказать Сергею, что я не люблю его и не получится нам связать себя узами брака. О связи с Жаровым говорить вообще не стоит, не надо ранить самолюбие мужчины, Сергей не заслужил этого.
– Надеюсь, ты сняла его последний раз,– в голосе мужчины был слышен холод и недовольство, но он быстро взял себя в руки.– Как папа?
– Не скажу, что плохо, но лекарства принимает, сейчас ждем ответа клиники в Германии, готовы ли они его принять. Сам знаешь, он еще начнет сопротивляться, говорить, что наша медицина, которая две недели не могла ничего найти, самая лучшая в мире.
– Да, людей старой закалки трудно переубедить в чем-то. Поехали ко мне, соскучился ужасно, ты так вкусно пахнешь, не могу понять чем.
– Клубника, мы с Костиком ели клубничное мороженое.
Хоть я его и не пробовала, но пальцы пахнут так, что чувствую и я, при этом вспоминая Матвея, его тревожный и полный непонимания взгляд.
– Ты сама как мороженое, сладенькая, готов вылизать все твои интимные местечки.
Интересно, я смогу когда-нибудь после Жарова заниматься сексом с другим мужчиной и получать такое же удовольствие? Или он окончательно подсадил меня на себя?
Сидим в машине Сергея во дворе дома, он целует мои пальцы, запястья, ведет губами выше, до плеча.
Вот его губы снова на шее, легкие касания, зажмуриваюсь, чтобы не закричать и не оттолкнуть его. Это некий уровень мазохизма, сама себя проверяю на прочность и испорченность. Еще вчера меня ласкал другой мужчина, брал и отдавал в разы больше, я задыхалась от удовольствия, экстазов и любви.
Как же быстро женщина опускается от праведности до распутства.
– Постой, Серёжа, знаешь, я не смогу.
– Что не сможешь, любимая?
Господи, язык не поворачивается сказать все слова, что отрепетировала десятки раз, проговаривая про себя. Да дело даже не в Жарове и моей к нему больной, дурной любви, ведь понимаю, что ничего не выйдет у нас. Зачем тогда мучиться надеждой и еще втягивать в это ребенка?
Я не люблю Сергея, а выходить замуж только ради того,чтобы хоть как-то не чувствовать себя одинокой, еще большая глупость.
– Сергей, я подумала…
