Дергаю ручку, не получается, кричу, не контролируя свои эмоции. Дверь поддается с третьего раза, почти падаю на асфальт, больно ударяясь коленями.
Не вижу ничего вокруг, только Матвея, мне кажется, он не дышит, что уже умер, а я столько всего наговорила ему. Нет, он не может умереть, он не должен.
– Пойдемте, вам тоже нужна помощь,– высокий худощавый мужчина в синей униформе медика берет меня за плечи, ведет мимо палаты, где лежит Матвей, не могу не смотреть в его сторону.
На груди присоски, тонкие провода от них идут к монотонно пищащим приборам. Это так страшно, что хочется зажмурить глаза, отмотать время назад, не говорить тех слов, что сказаны.
Не садиться в машину, просто быть с ним рядом, смотреть в глаза. Пусть он чужой, не мой, только бы жил.
– Присядьте, не понимаю, почему вас не осмотрели.
– Я в порядке, скорую вызвали строители, там дорогу ремонтируют, я не могла одна вытащить его из машины, дверь заклинило.
На самом деле думала, умру прямо там, пока спасатели резали огромными ножницами искореженный металл машины, а потом вытаскивали Матвея.
Меня осматривают, доктор просит покрутить головой, стучит молоточком по коленям, измеряет давление. А внутри сплошная боль, которая сковывает тело, не давая нормально думать и действовать.
Я должна быть сильной, с Матвеем все будет хорошо, у него деньги, связи, если что серьезное, вылечат, доктор, ведь сказал, он крепкий мужчина.
Но только я, оказывается, все равно слабая женщина.
– Давайте выпьем успокоительное, и надо ехать домой отдохнуть.
– Да, конечно.
– Вас есть кому отвезти? Или давайте лучше я вас оставлю, чтоб понаблюдать.
– Нет, не нужно, меня ждут дома, волноваться будут. Полицейские сказали, что им надо со мной поговорить. Я не могу уйти прямо сейчас.
– Хорошо, выпейте вот это и можете побыть в палате.
Мне в руки дают стакан с водой, выпиваю мелкими глотками, продолжая смотреть в одну точку, чувствуя привкус валерьянки на языке. Иду в палату к Матвею, а там не могу на него спокойно смотреть, вздрагиваю, зажимая рот ладонью, чтобы не зареветь.
Даже случай с Сергеем, который произошел совсем недавно, ушел на задний план. Слишком много событий в моей жизни в последнее время.
Несколько минут просто смотрю на него. Кажется, за те выходные, что мы провели вместе, рассмотрела всего, пока спал. Но нет, жадно скольжу взглядом по лицу, хочу протянуть руки, разгладить глубокую морщинку между бровей, потрогать губы, прошептать, что люблю его, я каждый раз с ним прощаюсь навсегда.
Нерешительно касаюсь руки, с трудом проглатывая ком, что стоит в горле. Люблю его вопреки всему: здравому смыслу, совести, чести, прошлому, обидам. Он моя карма, судьба, первый, единственный, до боли и слез.
В коридоре шум, но не обращаю на него внимания, рассматривая лицо Матвея, веки подрагивают, губы плотно сжаты, словно ему снится сон, где он с кем-то или с чем-то борется.
– Что ты здесь делаешь?
Вздрагиваю, быстро вытирая слезы, голос режет по нервам. Стук каблуков, оборачиваюсь, Диана смотрит с вызовом, оглядывая меня с ног до головы. За ее спиной тот самый Алексей, водитель Жарова по совместительству, я так понимаю, любовник жены.
– Что ты делаешь около моего мужа?
Вот она, главная фраза: «моего мужа». Она напрягает больше всего, а не эта девица, возомнившая себя принцессой, ей до этого уровня никогда не дотянуться, пусть даже не пытается.
– Мы были с Матвеем вместе в машине и попали в аварию,– отвечаю тихо, смотря в глаза.
– А что ты делала с моим мужем в его машине?
– То есть тебя больше волнует, что я делала с ним в машине, а не что произошло и в каком он состоянии?
Надоело блеять как овца, опускать глаза и оправдываться, повышаю голос. Диана замолкает, приоткрыв рот с ярко накрашенными губами. Только сейчас обращаю внимание, что на ней короткое блестящее платье, высокие каблуки, укладка.
Это она так торопилась в больницу к мужу, что не знала, какое платье надеть и какую подобрать к нему сумочку? Идеальная жена, что еще сказать.
– Я не поняла, это что, упрек в мой адрес? Да ты кто такая?
Бесполезно спорить и что-либо объяснять этой особе. Там не одна извилина, а половина, все остальное – ботокс, разъевший мозг.
– Меня зовут Регина, пора это запомнить. Я бывшая невеста твоего брата, но, слава небесам, они отвели от шага стать его женой, спасибо Матвею.
– Не поняла.
Не хочу ничего объяснять и находиться с ней рядом, но и Матвея оставить не могу.
– Уже неважно.
– Нет, мне важно, что ты делала с ним. Вы встречаетесь? Ты втихушку от жениха раздвигала ноги перед моим мужем?
– Ты за своими ногами последи, перед кем ты их раздвигаешь.
Диана вспыхивает румянцем, кривит губы, продолжая сверлить меня взглядом, подходит ближе. Так и хочется выплюнуть ей в лицо, что, мол, да, мы встречаемся, у нас общий ребенок. Чтобы она захлебнулась в собственной желчи, но как раз ради Костика этого делать и нельзя.
И мы ведь на самом деле не вместе. Странно, что Матвей приехал вечером к Сергею, а не остался отмечать с женой скорейшее рождение их ребенка. Или он все выдумал? Или Диана еще не сказала?
– Диана, прекрати, – шофер Алексей, что стоит позади нее вмешивается в разговор.
– Твой муж сегодня чуть не погиб, а тебя интересует только это? С кем он встречается и спит? Ты вообще в своем уме или меришь всех по себе?
Не удержалась, хочется еще треснуть этой бабе по башке, но я ведь не опущусь до потасовки в больничной палате.
– Лёша, ты слышал? Что вообще себе позволяет эта сука? Да ты знаешь, что я с тобой могу сделать?
– Диана, успокойся, надо найти врача и поговорить с ним.
– А я понимаю, свадьба расстроилась? Почему это так?– Выражение лица Дианы меняется, вот она уже прищуривает глазки, хочет, как змея, укусить сильнее и больнее.– Серёженька рассказал тебе о своих увлечениях? Показал инвентарь или подарил ошейник с шипами?
– Примерно так и было, мы не сошлись во взглядах на наше общее будущее.
– Как жаль.
– Нисколько.
Вспоминаю, как Матвей избивал его, как кровь брызгала на стены и даже был слышен хруст костей. Ничуть не жаль его.
– Ну и что здесь происходит? Не палата больного, а собрание целое.
Да, до кучи не хватало папы этой истерички.
– Диана, что случилось с твоим мужем? О, здесь и прекрасная Регина, удивлен, хотя предсказуемо.
Демидов медленно заходит в палату, позади охрана, у него единственного на плечи накинут белый халат, останавливается у ног Матвея, рассматривая своего зятя.
