– Я очень рад, что ты после долгого выбора нашла лучшего, значит, проблем с разводом ты мне не устроишь. А и как там твоя беременность? Все чудесным образом рассосалось?
– Да пошел ты.
– Вот и чудно.
Обвожу взглядом собравшихся, у входа в дом охрана с оружием, крепкие ребята, явно преданные своему хозяину. Шамиль все так же невозмутим. Диана сидят рядом, нервно поправляя волосы, одергивая слишком короткий подол платья. Замечаю на запястье и бедрах синяки, а еще, тот же наркотический нездоровый блеск в глазах.
Демидов сидит дальше, в кресле, бледный, сморщенная дряблая кожа, под глазами темные круги. Смотрит хмуро, считая меня виновником всего его неудач за последнее время.
Леха стоит чуть в стороне, вообще не понимаю, что он тут делает. Нервно сжимает кулаки, оглядываясь на охрану. Да, моя жена не только мне наставила рога, но и своему любовнику.
Не удивлен.
Рядом со мной падают две сумки денег, Шамиль встает, лениво потягивается, чешет бороду. Невысоко роста, не такой и крепкий как его боевики. Не могу понять, что им движет и вообще, зачем сам приехал во всем разобраться.
Скучно стало или захотел крови?
– А вот и компенсация подъехала, что-то маловато Жаров, не находишь?
– Все что есть, можешь старика тряхнуть лучше, вместо того чтоб ебать его дочь.
– Шамиль, сверни ему шею,– Диана кричит, тявкает как мизерная собачонка.– А ребенка твоего уже нет, я его выскребла, выкинула на помойку.
Эти слова коробят, но старательно пропускаю из мимо ушей. Не верю ни одному ее слову.
– Закрой пасть,– Шамиль оборачивается.– Еще хоть слово скажешь, пойдешь обслуживать моих ребят, как бонус, если у твоего папашки и мужа нет денег.
А вот это она любит, когда грубо, жестко, сразу ставишь на место. Про охрану это сильно. Интересно сможет? Приглядываюсь лучше. Сможет, уверен.
– Где мой груз?
– Стоит в нужном месте.
– Как мне тебе верить?
– Никак. Не верь. Но он там стоит.
– Мне нужны доказательства.
– Их нет. Только адрес.
– Конечно, нет, ничего нет и фур тоже, он уже давно их перепродал. Он блефует или там подстава. Я знаю его насквозь, лживый, беспринципный ублюдок, которого я пригрел, позволив жениться на дочери.
Демидов выкрикивает со своего места, подобно своей дочери, голос хриплый, сам держится за сердце.
Как же я устал от всего этого. Хочется просто тишины и покоя, без всех разборок, доказательств того кто круче и авторитетней. Пусть подаваться всем, что у меня есть, но мое самое дорогое останется всегда со мной.
Смотрю на часы, лекарства начинает отпускать, плечо ноет, виски сдавливает болью. Нужно тянуть время.
– Кого ты слушаешь? Он одной ногой в могиле, счета арестованы, на складах обыск, Шамиль ты вообще зря привел его сюда, он мог сдать тебя федералам. Не удивлюсь, если сейчас над нами пролетит вертолет и ОМОН начнет брать штурмом этот участок.
Шамиль смотрит небо, солнце также раскаляет воздух. Сейчас здесь будет еще жарче.
– Да что ты несешь?– Демидов начинает возражать.
– Шамиль он все врет,– Диана снова влезает в мужской разговор. Мирзоев, сделав несколько шагов, замахивается, отвешивая звонкую пощечину. Девушка дергает головой, чуть не падает на пол, хватается за лицо.
– Я тебе сказал, чтоб ты закрыла свой поганый рот! Ты заебала меня, хочешь пойти отсосать всей моей охране? Думала ты мне нужна?
Во мне абсолютно ничего не шелохнулось, суке – сучья жизнь.
– Отойди от нее!
А вот это что-то новое.
Алексей стоит, вытянув руку, железное дуло оружия направлено на Мирзоева. Самоубийца ей - богу.
– Ты отпустишь ее и всех нас, кроме Жарова, у него еще много денег я знаю, а еще у него есть баба и сын. За них он все отдаст.
По позвоночнику бежит легкий холодок. Что эта тварь задумал? Он ничего не может знать, даже если это и так, то Шамилю точно не до этого будет в скором времени.
– Леха, так об этом все знают, ты никого не удивил,– отвечаю за Шамиля, смотря на то, как напряглась охрана, как уже четыре холодных ствола смотрят в сторону моего водителя, а тот крепче сжимает свой.
Диана шмыгает носом, размазывая по лицу кровь, Мирзоев лишь удивленно вскидывает бровь
– Это все сука ты! Ты во всем виноват! Сколько лет я бы у тебя на побегушках в вечных шестерках! А ты только брал самое лучшее: деньги, власть, женщины, относясь ко мне как к падали.
Еще не хватало наши разборки выносить на всеобщее обозрение. Леха тупой, ему невозможно было поручить ничего нормального, только и умел, что баб трахать, вот с Дианой они и спелись. Через нее видимо решил подняться.
– Тебе не удалось подстроить нормальную аварию, ты из-за этого такой огорченный?
Не воспринимаю Лёхин треп как угрозу, он на самом деле шестерка и то, что дрожит его рука, говорить о том, как ему страшно.
– Да, было бы слишком шикарно, чтоб ты разбился со своей рыжей сучкой.
– Как интересно, я люблю рыженьких. Сегодня ни день, а просто праздник какой-то, нашелся груз, приехали деньги, а еще будет свежее мясо.– Шамиль заинтересован.
Хочу сам свернуть Лехе шею, чтоб только замолчал и не смел больше и слово сказать о моей женщине.
– Я знаю, где она.
– Лучше молчи Леха, я ведь воскресну и убью тебя.
Не представляю, что сделаю, если он назовет адрес, где Регина и Костя, один охранник их не спасет и не защитит. Воздух накаляется еще больше, я вижу только взгляд своего шофера, иду ему навстречу, раскинув руки.
Сейчас жалею, что никогда не носил оружие, считал, что слово имеет большее значение, а если оно еще подкреплено фактами, то это беспроигрышный вариант. Но пистолет – лучший аргумент в любой разборке.
– Ты ничего мне не сделаешь, а когда все наиграются твоей телкой, ее буду трахать я, если, конечно, она останется живая.
Откуда у него столько ненависти, не понимаю. Но лучше умереть здесь и сейчас, чем дать всем шанс шантажировать меня. Я ведь тронусь умом, сам перебиваю всех, если хоть кто-то обидит мою женщину и сына.
– Страшно, да? Думал, что никогда такого не почувствуешь…
Леха не успевает договорить, за кустарниками и забором шум, невнятные выкрики, щелчки. Охрана напрягается, во внутреннем дворике ее становится больше, все переглядываются, Леха нервничает еще больше.
А я все продолжаю смотреть на Алексея, в его дикие, стеклянные глаза, настолько дикие, что он реально высверлит.
Нет, мне не страшно.
Уже не страшно.
