Запись 35
Секунда за секундой, сантиметр за сантиметром – и как же ярко выражена затухающая жизнь на фоне черной смерти… Если бы не последняя надежда на более разумное избавление от всего этого, парализующий страх так и поглотил бы меня. Ведь благодаря этому я обнаружил за собой вентиляционное отверстие, решетку, ведущую куда-то вглубь. Выломав ее ударом ноги, пролез вовнутрь, чувствуя, как масса цепляется за ноги, но не может успеть. Стены жутко теснят, слезы и пот смешиваются на лице, в конвульсиях пробираюсь как можно дальше, понимая, что, куда бы я ни попал, худшее всегда будет позади. Вытянув руки вперед, я пытаюсь за что-нибудь зацепиться, что и происходит. Наконец я вылез, стоны от боли всего тела заглушали даже мои мысли. От попытки подняться на ноги я лишь вернулся на пол, как мертвое тело, не способный пошевелить конечностями, и все, о чем я сейчас мечтаю, – это избавиться от боли. Умереть здесь и сейчас – это идеально. Что угодно, только не то, от чего я убежал. Еле-еле нащупав и достав пронокс, я вкалываю себе инъекцию, даже не удивляясь тому, как они все уцелели в кармане куртки. Медленно все проходит, чувство того, как каждый сантиметр тела немеет, избавляясь от мучительной боли, прекрасно. Я уже не думаю о том, что так и не встретил брата, и о всей трагичности моего пребывания здесь – лишь о том, что, наконец, все закончится.
Мое тело ничего не чувствует, но я могу двигать конечностями. Легкие все меньше забирают воздуха, но я все еще дышу. Голова просто лежит вправо, но глаза не закрыть. Надежда попрощалась с этим миром, но разум дает понять привычную для остального мира мысль, но крайне редкую для этого места, я – не умер. Что же происходит – или, скорее сказать, чего не происходит? Мое тело и ум уже готовы умереть, и я жду, когда меня заберет это место, эта станция… Но кажется я словно застрял, будто чего-то не хватает, небольшого шага, для продолжения пути в бесконечность. Пожалуйста, пусть это прекратится и забудется, как безумный кошмар, ведь, если этого не произойдет, придется вернуться ко всему, от чего я убегал. Снова бороться за жизнь, снова надеяться и терпеть неудачу. Разве я не заслужил покоя? Даже если нет, все равно это произойдет, поскольку больше я не могу, это невыносимо и бессмысленно. Может, это и есть то, чего я так хочу: ни страха, ни боли, ни надежд, ни целей – абсолютный покой, без каких-либо позывов к движению? Других объяснений я не нахожу, да их и нет, все нити привели к этому, и то, чего так хочется, иногда находится прямо под носом. Лишь я один в покое и умиротворении, забываю все и, забытый всеми, медленно погружаюсь в себя. До встречи, мой брат, до встречи, моя любовь, увидимся в другой жизни.
Но, невзирая на прощание и смирение ради простой цели, я готов поспорить, что вижу перед собой человека. Девушку, которая, сев на колени в полуметре от меня, держит в правой руке пистолет. На ее лице выражается сочувствие, как и осторожность. На голову натянут небольшой капюшон, а длинные светлые волосы свисают до плеч.
Запись 36
Ее голос – несколько часов назад это было бы самым приятным, что я слышал, тем, что можно назвать судьбой или даже победой над условием пребывания, из которого я не вылезал с того момента, как попал сюда. Но сейчас это напоминает мне обо всем том, что я забыл. О том, с чем попрощался, и эти воспоминания приходят вместе с той же болью, из-за которой я не хочу ее слышать. Лишь на третий или, может, четвертый раз я как-то среагировал, перевел взгляд прямо в ее глаза, которые словно дают мне жизненную силу, как и ей признак того, что я все еще жив.
– Хорошо, ты жив. Не придется избавляться еще от одного тела. Ты сильно ранен, нужно вылечить тебя. Не волнуйся, я помогу, просто переверну тебя на спину, чтобы все сделать. – И она сделала это, оказавшись на спине, мне захотелось плакать, словно я воскрес из мертвых. Голос ее был сдержанным и довольно грубым, но лишенным злости, скорее, осторожным:
– У тебя серьезные раны на руках, пойду принесу аптечку.
Она отошла, с невероятным трудом и болью в каждой мышце я поднялся с пола, словно вылез из могилы. Движения тела даются очень тяжело, будто каждая конечность нагружена дополнительными килограммами. Небольшая комната, впереди еще одна – именно оттуда она и пришла, освещения предостаточно, поэтому я легко рассмотрел помещение и медленно отошел к выходу. Правая рука начинает сильно ныть, и машинально я схватил ее левой, прижимая к телу. В этот момент она вернулась.
– Не советую туда идти, – тон был немного угрожающий. Потом она достала пистолет и, держа его в правой руке, а аптечку в левой, подняла их на уровне плеч, согнув руки в локтях, и сказала: – Я либо вылечу тебя, либо убью. – И все, это был словно приговор, ее голос и ее вид давали отличный повод поверить в ее слова.
– Кто ты такая?
– Меня зовут Наоми. А тебя? – после нескольких секунд пристального наблюдения ответила она. Мне плохо, я знаю, что без медицинской помощи я умру от инфекции или потери крови. – Похоже, ты еще человек – Ее спокойствие меня раздражает, как и чрезмерная уверенность.
– Несколько минут назад я должен был умереть. Так что лучше отвечай! – Злость закипала во мне, а страх полностью отсутствовал.
– Ты здесь лежал около четырех часов, – в этот раз ее спокойный голос удивил меня, неужели прошло столько времени. Взглянув на место, где я лежал, понял, как совсем не контролирую произошедшее.
– Я долго ждать не буду, варианты те же, так что лучше не тянуть с выбором.
Первые несколько минут мы молчали. Что творится у нее в голове, мне неизвестно, но вид у нее сдержанный, а пистолет лежит слева от нее, и я не успею до него дотянуться в случае чего. Она вколола мне антибиотики, обезболивающее, обрабатывая укусы на руках, а я все думаю, как начать разговор.
– Меня зовут Харви Росс, – просто сказал я, даже не глядя на нее.
– Рада знакомству, – нейтрально ответила она, но была довольна и вскоре продолжила: – Ты ведь нездешний, да?
– Тебя это не сильно удивляет?
– А должно? – не дожидаясь ответа, она продолжила: – Зачем ты здесь, это гиблое место, удивительно, что его еще не взорвали или не отправили на металлолом, предварительно избавившись от всего.
– Вижу, ты полна оптимизма. – Я заметил сдерживаемую злобу в ее лице. – Я прилетел к брату. Его зовут Нолан Росс, слышала такое имя?
– Нет, – недолго раздумывая, ответила она. – Сильно же ты любишь его, раз забрел в такую даль. Сколько вас было?
– Я один.
Запись 37
Оттерев мои руки от засохшей крови и грязи, она принялась накладывать швы на множество рваных ран, уродство которых только злило меня.
– Кто это тебя так?
– Собаки. Мне пришлось убить одну из них голыми руками.
– Это не самое худшее, – ответила она сразу и, выдержав паузу, продолжила: – Ты, наверное, не видел, как люди меняются. Это происходит не как в кино или книгах, на самом деле все очень медленно, и лишь когда подходит самая грань необратимого, есть шанс заметить разницу и убить того, кто через минуту захочет сделать тоже самое с тобой. Даже если это близкий друг или… – она замялась.
