«1 день:
Мы проснулись в пять утра от того, что кто-то подпирал дверь чем-то тяжелым. Весь последующий день попытка за попыткой открыть ее или докричаться хоть до кого-нибудь провалились. Как бы громко мы ни кричали, единственное, что мы услышали, – это такой же еле уловимый крик. Я просто не знаю, что происходит, поначалу думали, что кто-нибудь из ребят пошутил, но это не так.
4 день:
Выбраться не получилось. Попытки выйти с кем-то на контакт бесполезны. К счастью, мой брат Джозеф всегда был немного параноиком на такие вещи и запасся провиантом, но надолго ли его хватит? Да и он не в лучшем состоянии, его вера в Бога и в проклятие не приносит ничего хорошего, только усугубляет его взгляды. Мои силы еще не иссякли, но с таким прогрессом мы долго не продержимся, и возможно то, что я пишу уже мемуары.
10 день:
Первый контакт с людьми – все, что нам сказали: «Так вы в безопасности». Потом они ушли, и больше никого не было. Что же это все значит, непонятно ничего, и это совсем ломает дух. Джозеф почти стал параноиком, свою часть комнаты он расписал словами, молитвами и непонятными знаками. С ним почти не войти в контакт. И больше всего я боюсь, что он наложит на себя руки. Лично я не знаю, что думать, это словно проклятие, будто мы так уже годами простаиваем без признаков выживания. От количества возможных вариантов, приведших к такому, спасают лишь книги, помогают отвлечься.
12 день:
Я боялся, что подобное произойдет, ведь все это не может не отразиться на нас, но надеялся, что все пока не так плохо. Когда Джозеф приставил мне нож к горлу, я понял, что все потеряно и его разум совершенно утратил связь с реальностью. Он нес какую-то чушь, винил во всем меня, просил дать ему возможность искупления или чего-то в этом роде. Пришлось силой утихомирить его, пока он забился в угол и молчит, ни единого признака человечности. Попытки помочь ему или хоть как-то воздействовать бесполезны, что еще больше ломает меня, и порой кажется, что судьба наша будет общей. Я все надеялся, что это временное заточение: не могут же нас тут так оставить умирать.
13 день:
Только сейчас мои руки перестали трястись, поэтому и пишу так поздно, хотя и сам не знаю зачем, словно это единственное, что осталось важным для меня. Около пяти часов назад я убил Джозефа. Почему я постоянно уточняю время, никого другого тут нет. Голыми руками мне пришлось сделать это, или он бы сделал это со мной. Сначала мы дрались, словно звери, а потом это случилось – и все. Я сидел в углу, скрючившись, меня трясло, и я все пытался понять, зачем это, как мы пришли к такому. Он был моим братом, человеком, которого я любил. Словно все сейчас – действительность, а все воспоминания – вымысел. Разве это спасение – если они имели в виду, что так продлили нам жизнь, то лучше бы смерть настигла нас с самого начала. По правде говоря, глядя на всю картину сейчас, я бы позволил ему убить меня – теперь меня ждет непонятное бесконечное страдание, длящееся вечность. И отсутствие еды меня уже не смущает, я теперь готов примириться со смертью. Но сколько мне ждать, что проиграет раньше – разум или тело?
15 день:
Это моя последняя запись, и я надеюсь, чтобы то, что я написал, прочел хоть один человек, ведь это единственное, по чему можно следить за моим состоянием, контроль над которым я уже давно потерял. Реальность и убеждения начинают трещать по швам, когда идее некуда развиваться, особенно в четырех стенах. Вопросы на тему дальнейших действий отпадают моментально, оставляя лишь не умещающийся в понимании факт. Почему получилось именно так, именно он и именно сейчас? Все это связано, и в конце концов я понял всю трагическую картину из мелочей. Почему мне казалось, что у меня есть брат, которого не было никогда, и все связанное с ним – лишь вымысел?»
Запись 5
Меря шагами комнату, я стараюсь уложить в уме новые данные, чтобы снова пытаться поймать что-то дарующее объяснение. Возможно, что-то произошло, и совет управления решил изолировать Вектор, отрубить связь и похоронить нечто ужасное вместе со всеми. Но ни один из вариантов сценария, приведший к этому, не мог произойти незаметно: если бы Вектор пропал из виду, люди бы узнали. Никаких известий о трагедии не было, все здесь сходили с ума, и нет ни единого человека, словно разом исчезли. От злости непонимания я скинул одним махом весь скромный атрибут со стола, вместе с тетрадкой.
Слегка успокоившись, я вышел обратно в коридор и, взглянув налево и направо, увидел пустые коридоры, которые соединяли множество других пустых комнат и вследствие окутывали всю станцию. Кроме своего дыхания и стука сердца, я ничего не слышу, ни голосов, ни движения, ни каких-либо звуков – и тут я понял, точнее сказать, сделал предположение. Что если проблема не в химии или каких-то экспериментах, что если всему виной станция, открытый космос, это одновременно уединение и чувство полной изоляции в четырех стенах, глубоко в открытом космосе? Оно заставляет иначе взглянуть на все моральные принципы и устои человеческого общества, ведь отдаленные от основного мира люди часто теряют связь с тем самым миром. Про это вроде даже кто-то книгу написал, но с научной точки зрения такая теория еще не доказана, насколько я помню.
Вскоре передо мной оказалась комната брата. «Нолан Росс, главный инженер» – надпись слева от двери, которая была сделана на петлях, в старом стиле: похоже, что стандарты его также не устраивали. В комнате горела лишь небольшая лампа на стене. Осмотрел шкаф, стол – ничего нет, ровно заправленная кровать, и все. С каждой секундой пребывания в его комнате злость накипает из-за отсутствия прогресса в его поисках и каких-либо подсказок о его судьбе. К сожалению, сдержать ее не так просто, но я из тех людей, которые делают это быстро, и пара ударов по стене кулаком уже сделала меня спокойнее. Раз уж в комнате его нет, что было даже ожидаемо, то только рабочее место представляет интерес. Только вот надо понять, куда идти, и с ближайшего терминала скачать данные и посмотреть, где оно. Я рассматриваю разные фотографии на стенке шкафа Нолана, что пробуждает много разных воспоминаний. На одной мы вместе, как раз окончили академию, и кто бы мог подумать, как много всего произойдет в следующие десять лет. К моему удивлению, у него также висит наша общая фотография, с моей свадьбы.
Запись 6
Когда я начал выходить из комнаты, услышал странный звук, исходящий непонятно откуда и напоминающий еле уловимый скрежет. Я осмотрела внутри, и мое внимание прибил к себе потолок. Он был немного в странной паутине, и шла она прямо из вентиляционного отверстия под ним, если не вглядываться, то ее и не видно. Тут я заметил небольшого паука, точнее, он частично похож на него, немного больше, чем стандартный безобидный вид. Какая-то несуразица: на станциях разрешены питомники, но про насекомых я не слышал, во всяком случае, если это касалось гражданских. Его лапки длиннее, а само строение тела больше похоже на комок костей – что за ужас. Как только он заметил меня, сразу стал спускаться на тоненькой паутинке вниз так же из задней части туловища. Он остановился на уровне глаз, и мы просто смотрели друг на друга, как бы глупо это ни звучало, но забыть его маленькие глазки мне будет не просто. Потом он издал резкий пискливый звук, чего на моей памяти не наблюдалось за пауками, и мой интерес перерос в осторожность. Подобный звук был и в другом месте и становился все громче, и как только он достиг своего апогея, из вентиляции начали выбегать десятки таких же, как он, а может, и сотни. Они начали расползаться по всей комнате. Из-за неожиданно нахлынувшего страха я не мог пошевелиться, но вскоре нашел силы и быстро выбежал, закрыв дверь, – их моментальная реакция чуть не стоила мне жизни. У двери нет наружного замка, а панель для блокировки не работает, и мне приходится спиной подпирать ее, чтобы они не вырвались наружу. Я слышу их крики и чувствую их ярость, как они царапают дверь и стены, бегая по всей комнате в поисках выхода. Но это ненадолго: если они пришли через вентиляцию, то так смогут и найти путь обратно. Ор становится громче и громче, я чувствую, как комната заполоняется ими, и я не знаю, что делать. Сдерживать дверь становится немного трудно, несмотря на их маленький размер, и это самое пугающее и удивительное. Даже при моих восьмидесяти килограммах и неплохой физической подготовке, каким-то образом приходится использовать все свои силы. Если уйду от двери, они вырвутся и настигнут меня, а патроны бесполезны. Если буду ждать, то дождусь, как они найдут другой путь, – и мне конец. Крики этих тварей еще больше ведут меня к панике, я кричу во все горло о помощи, но нет никакого ответа, кричу снова – так громко, что самому становится страшно. Осматриваю все, начиная с карманов и заканчивая коридорами и комнатами. Прямо впереди – небольшой проход с дверью в конце, а с левой стороны еще одна комната, двери открыты, и на столе внутри, прямо у входа, лежит множество разного хлама, но среди всего есть баллончик типа освежителя воздуха. К счастью, у меня была зажигалка, я точно просчитал каждое действие и каждый шаг, чтобы не ошибиться. Остается самое главное – начать.
