Запись 58
Каково это – быть одним из немногих счастливцев, способных встать на самой границе жизни и смерти без возможности выбора, ни живым и ни мертвым? Теперь я знаю, что это такое – словно витать в воздухе, но ходить по полу. И даже не важно, что причина этому – обман, построенный на развалинах истины, или просто старый пистолет, в котором уже давно нет пуль. Главный вопрос в том, кто я теперь. Очередной отшельник Вектора, бесцельно скитающийся по коридорам, или скорбящий брат, чья любовь была сильнейшим оружием, в итоге погубившим его. Или просто остаюсь ненормальным, жаждущим собственной смерти, но не способным воплотить это в жизнь, считающим это расплатой за грехи, навязанной галлюцинацией. Во мне есть все это, и нет ничего, доказательством этому служит тот факт, что я, поднявшись с пола, подошел к телу брата, чей крик сменился молчаливым и обездвиженным смирением с участью куда худшей, чем смерть, смотрю на него – и ничего не чувствую.
Осталось лишь единственное, доказывающее мое существование и придающее смысл. Я не собираюсь сидеть на месте в ожидании чего-то большего, чем смерть, и единственный логический выбор на роль того, кто положит конец моему существованию, находится не здесь. Используя другую лебедку, я выломал дверь, которую все считают путем к спасению, а лично для меня это путь к тому, у кого хватит сил сделать то, чего я сам не могу. Конечно, можно было бы просто пойти обратным путем. Но теперь, когда я поймал самого опасного убийцу, главного Охотника металлических джунглей и одновременно самого близкого мне человека, когда я смог выжить, будучи лишь наполовину одним из них, только там, откуда все пришло, есть более сильное создание, чем я сам.
Переступая через порог, я оставляю позади себя не только брата, давно покинувшего этот мир. Вся моя жизнь, мои цели, убеждения, да и само имя Харви Росс остается там, где оно еще имело значение, и лежит оно вместе с моим братом в затянутых тьмой невидимых могилах. Что же впереди, кроме воспоминаний, кем я недавно был? Полная неизвестность и покрытая мраком и болью истина о происхождении всего этого, отчего шансы на успех действительно велики. Сколько людей пыталось попасть сюда по совершенно разным причинам, будь то месть, поиски ответов и виновных или же просто способ выжить. И спустя столько времени, когда уже никого нет в живых, я смог попасть сюда, в место, которое для всех было тайной. Но меня ничто из этого не волнует.
Ведь, оказавшись посреди длинного коридора, растянувшегося влево и вправо на десятки метров, среди частично заметного белого тумана, заполонившего все вокруг, я просто замер. По всей стене, которая охватывает и дверь, через которую я прошел сюда, в два метра шириной и метр в высоту, красной полосой с белыми буквами красуется надпись: «Зона карантина, проход строго воспрещен». Множество диодных лент прикреплено с загруженной надписью, между ними около метра, некоторые работают лишь частично, некоторые и вовсе сломаны, большинство же освещает коридор красным как кровь оттенком, почти символично. Вот она – обратная сторона надежды. То, чего никто не знал и о чем никто не догадывался. И все, что нужно для убеждения во лжи, – это надпись, прекрасно дающая понять, где на самом деле проходили эксперименты и кто были подопытные. Кто-то просто изолировал жилые отсеки и наблюдал, как нечто сводит людей с ума, превращая цивилизацию в хаос. Все началось не там – все началось здесь. Не было никакого захвата, не было прорыва в жилой сектор: истина заключается в контролируемом сафари. Но зачем, неужели есть причина, по которой такое могли разрешить и принять на свою совесть? Надеюсь ответы будут стоить стольких людских жизней, которые считали, что их пытались уберечь от угрозы, а на самом деле все это было частью грандиозного эксперимента или чего-то подобного. Но самое интересное состоит в том, что я не знаю, действительно ли меня стал волновать поиск ответов и справедливости, или это лишь временный эффект от увиденного, и вскоре я буду стремиться лишь к поиску того, кто сможет избавить меня от этого места.
Запись 59
Отныне, представляет он собой лишь носителя последствий.
Я спокойно иду по коридору, символизирующему границу существования. По левую руку виднеется на всю плоскость предупреждающая надпись, дабы уберечь от попадания в безумный эксперимент и по совместительству бойню. А по правую руку – чистые стены с запертыми намертво дверями, которые скрывают за собой проектировщиков противоположного хаоса. Туда лежит мой путь, ведомый многими причинами, но главная из них – это то, что на левой стороне делать мне больше нечего. Я потерял все, что мог, оставив жизнь на растерзание боли в обмен на избавление от страха. Попытка избавиться от этого хаоса была неудачна, и ничего более не остается, как идти вперед, пока не представится подходящий шанс.
Остается пока вот какая задача: как найти вход туда и выход отсюда, что приводит меня к закономерной мысли, которую следовало ожидать ранее: а есть ли вообще открытый вход? Да и будет ли там кто живой с признаками работающего сознания, доказывающее наличие логики на этой станции? Могли ли там остаться люди, не сошедшие с ума, или же все давно погибли, и мое желание добраться до истины и пролить кровь – глупые попытки отсрочить самый верный метод избавления? Как ни странно, но я спокоен. Ни страха – ставшего частью мышления, ни боли – напоминающей, что я еще жив. Лишь простое понимание того, что я мог ошибиться, как и многие жертвы, думающие, что существует нечто большее, чем борьба за выживание. Нолан мертв, даже если его тело против этого решения, для меня он канул в вечность уже давно, позволив выдохнуть и получить полный карт-бланш в ведении войны.
Запись 60
Вот уже с десяток дверей, оставленных позади, а может, и больше, закрытых намертво вместе с отключенными панелями. И когда я проходил мимо очередной, в правый глаз на мгновение ударил яркий свет, сумевший перебить нескончаемо кровавый оттенок от надписей «карантин». Шагнул назад и повернулся направо, встал вплотную к двери, которая имеет двухсантиметровый проем, оставленный из-за не полностью сомкнутых частей сторон. На лице ощущается теплый и яркий след от света. Прислонившись вплотную, пытаюсь рассмотреть сквозь проем обратную сторону. Коридор метров пять в длину, вдвое шире тех, что я видел ранее. Стены, пол и потолок, покрытые слоем старой крови и грязи, в совокупности отдают почти черным оттенком, где местами проявляется багровый цвет. Сквозь все это видны царапины, следы от зубов и, я так думаю, попыток борьбы. Свет встроен в потолок квадратами, освещает все очень хорошо. Кончается все массивной дверью, такой же, как и здесь.
Эти двери надо открыть, и я сомневаюсь, что найдется вариант более удачный, чтобы попасть на ту сторону. Зацепив пальцами, как смог, края дверей, со всей силы стал раздвигать их друг от друга, но безуспешно. Нужен инструмент, но единственное, что я вспоминаю, – это карательное оружие моего почившего старшего брата, и причина, почему я не хочу его даже брать в руки, говорит сама за себя. Снова решил зацепиться обеими руками за одну дверь – правую и, кое-как опершись левой ногой о левую дверь, стал изо всех сил с болью в руках тянуть на себя. К моему искреннему удивлению, не сразу, но она сдвинулась, сначала ненамного, и, перехватившись удобнее, я сдвинул еще больше, в половину того, как она была. Этого хватило, чтобы пролезть вовнутрь, хоть и боком. Выглядит все непривычно, хотя что могло измениться – те же стены, те же следы живности: не место другое – это я другой.
