Двери впереди не в лучшем состоянии, и, к моему удивлению, сенсор, включенный сенсор, без доли промедления открыл двери. Со скрипом, не спеша, они раскрыли передо мной другую сторону Вектора. Но сейчас мне видна лишь тьма, непроглядная и наполненная тишиной, – то, к чему я так привык. Без провокации для страха или паники я пытаюсь увидеть хоть что-то, стоя на месте, поворачивая лишь голову. Сделал два шага вперед, от нетерпения не в силах стоять на месте, – и мне в лицо ударил резко включившийся везде свет, отдающий холодным оттенком. Я заслонил лицо рукой, отойдя назад. Мои ожидания ушли прочь, оставляя меня все так же одного среди пустоты и тишины, которую я увидел благодаря автоматическому включению света, реагирующему на движения.
Запись 61
Вот и оно – место проектировки «карантина», именно отсюда началось ужасное истребление без расчета последствий или же, наоборот, следуя конкретным целям и достижениям. Хорошо освещенный длинный коридор, по размерам такой же, как и подобие карцера между дверями. Свет идет из углов между потолком и стенами, где есть набольшие скосы. Другое место – те же законы. Все чисто, без следов каких-либо существ или признаков жизни. Яркий свет отдает бледно-синим оттенком. Я иду следующие метров пять, может, немного больше, не стараясь представить, что может меня ожидать, – и так я подошел к большому перекрестку. Не наполненный, как раньше, паранойей и страхом, я осмотрел все четыре стороны, спокойно встав посередине, ведомый то ли жаждой найти смерть, то ли принести ее. Справа недлинный коридор кончается дверями, слева уходит вдаль, впереди через несколько метров виден еще один такой же перекресток, и смею предположить используемую сеточную систему построения кабинетов и коридоров.
Идеальная чистота и порядок, нет даже намека на темноту, а главное – очень чистый воздух, который словно и не пропитан вовсе кровью и страхом природного безумия. Именно от этого мне немного тяжело дышать. Медленно вдыхаю и выдыхаю, он непривычен, словно очищает мои легкие, – или это лишь догадка, но, похоже, придется все же адаптироваться. Отчего неожиданно всплывает желание вернуться назад, в освоенную территорию, довольствоваться тем, что имею, забыв про человеческие жертвы, месть и какие-либо предлоги не сходить с ума.
Спустя несколько минут повернул налево, в коридор, конца которого не видно. И картина не отличается оригинальностью. Следуя точной, равномерно структурной планировке, все кабинеты имеют шаблонную систему размеров и расположения и простроены тремя прозрачными стенами из бронированного стекла, а четвертая – это плотная перегородка. В каждом все по стандарту: стол, стулья, компьютеры, где-то чуть больше, где-то меньше, но, так как все имеет идеальную планировку и отсутствие какого-либо беспорядка, кажется, что все идентично друг другу и бесконечно, будто скрупулезно созданный музей. Все это даже впечатляет, и, оглядываясь по сторонам, я прошел до ближайшего перекрестка, поражаясь виду, который словно из другого мира. Сотни кабинетов, наполненных как нетронутой мебелью, так и разными чертежами, планами и графиками на стенах. И вот что особенно привлекло мое внимание: почти в каждом есть рамки или держатели для фотографий на столе или стене, но все они пусты. Кто-то вытащил все фотографии, или их забрали, когда эвакуировались отсюда, что звучит довольно логично. Но все это довольно странно, хотя, я думал, меня уже ничем не удивить.
Прошел еще один перекресток вглубь, все дальше от входа, и меня не перестает удивлять абсолютная чистота, все без малейших повреждений. Каждая лампа испускает ровный свет, без каких-либо помех, будто это идеальное место, где никогда ничто не происходило. И среди всей этой утопии идеального мира я ощущаю себя чужим, не только из-за альтернативного мышления, но и внешности, ведь на кого я похож сейчас – грязный от крови и пота, потрепанная одежда, бинтованные руки и давно не мытая голова, как и все тело, даже лицо обросло щетиной, отчего глаза еще больше выделяются. Я всего лишь обычный зверь, а не человек. Впервые я думаю, что все это было зря, и это не мое место, ведь я нарушил иерархию, будучи ведомым детскими обидами и мотивами. Только сейчас я понимаю, что с момента введения карантина не было ни единого признака того, что здесь есть люди. И я сам не имел причин – не говоря про доказательства – верить и знать, что здесь еще есть кто-нибудь, кроме безумных обвинений и мнения третьей стороны. Ведь все это даже близко не то, что я ожидал увидеть здесь.
Запись 62
Прошел еще несколько кабинетов – на каждом имеются имя и номер сбоку входа. Неожиданно для себя я резко обернулся, ведомый инстинктами, чтобы проверить тыл и не быть очередным трупом. Это было что-то вроде машинального движения, я не хотел делать это и, быстро взяв себя в руки, осмотрелся еще раз вокруг, отчего я чуть не потерялся в этом муравейнике. Но даже это не было бы самым выдающимся событием, ведь, стоило мне остановиться, я понял, что меня напрягает больше всего. То, что научило меня выживать, научило драться и быть сильным, – животные. Их тут нет – даже намека на их существование в этом идеальном месте, обратной стороной монеты которого является жилой блок. Нет того, что стало чем-то близким для меня, даже если это желает лишь крови. Я не подготовился к такому – и получаю лишь смятение. И сейчас каждая мелочь напоминает мне о цивилизации, чье определение уже давно потеряно в моей памяти. Я запутался в том, что мне нужно и чего я хочу. К счастью, эволюция затрагивает любую форму жизни. Хоть и в разной степени, но я кое-что запомнил – жаль, не самым лучшим образом. В попытках что-либо осознать, находясь в одиночестве, собственный разум легко подставит нужные фигуры для создания комфорта, играя роль защитного механизма для продолжения игры в лишь ему понятную головоломку, и шанса поверить в обратное уже не будет. И здесь встает вопрос, на который я, возможно, знаю ответ: кто дает понимание того, что правда могла изменить своему определению?
После бесконечной ходьбы я остановился на очередной развилке и не сразу, но увидел в конце левого коридора вход в другое помещение. Через один перекресток, если пойти налево, кабинеты сменяются отдельным помещением, не имеющим здешней атрибутики. Дверь там открыта, и отсюда видно, что освещение меньше, чем здесь, но не это было причиной того, что я направился туда. Из-за отсутствия каких-либо отвлекающих факторов довольно быстро я оказался у двери. Немного промедлив, я сначала просто оглядел, что внутри. Широкий зал метров двадцать в длину, соблюдающий все стандарты муравейника по чистоте и количеству содержимого. По правой стороне почти во весь этот зал располагается большое количество графиков, чертежей и карт, космических карт. Вся стена, на которой это прикреплено, имеет внутреннюю подсветку, освещая прикрепленные материалы, и это единственное освещение в этом зале, но его хватает, чтобы увидеть все. Неспешно идя вперед, я рассматриваю все данные, что есть на бумагах, ламинированных чертежах и фотографиях разных планет, и все это разных размеров, сопровождается разными заметками и вычислениями, написанными то маркером, то ручкой. Складывается ощущение, что те, кто это все разместил, искали что-то или кого-то в космосе, высчитывая путь и координаты, используя все имеющиеся данные. Такой размах и масштаб впечатляют.
