– Эй, ты в норме? – Он отдернул меня словами от тягостей восприятия и попытки оставаться собой.
– Смотря что считать нормой. – Мы остановились посреди коридора. – Тебе не понять. Ты прячешься от ответственности за оправданиями, так же как от заражения за своей маской.
– Это простая безопасность, иначе я бы стал таким, как все. Кому от этого было бы лучше? – Он понимал мой настрой и старался быть нейтральным.
– Вот скажи мне, раз уж так тянет на разговор, что это за зараза, которой пропитан весь карантин?
– Это то, с чем мы пытаемся бороться. – Он прислонился спиной к стене и стал проверять ногу.
– Отличный ответ. Уверен у тебя есть причина не говорить мне правды.
– Стоит мне все тебе рассказать, ты убьешь меня. Но я не хочу умирать просто так. Но если придется отдать жизнь за сохранение проекта и работы, то будет так.
– Но ты ведь и так умираешь.
– Да. Вирус передается воздушно-капельным путем, и моя рана – отличный способ получить его, Джеффри постарался. Считай меня кем хочешь, как и любого из нас. Ты, как и я, всего лишь жертва, расходный материал, просто номер в бланке. Но хочешь забавный факт: знай я, что меня ждет перед прибытием на Вектор шесть лет назад, – я бы все равно отправился.
– Сколько вас здесь – таких, как ты? – Я решил немного отвлечь его от темы смерти, еще один конкурент мне не нужен.
– Не так много, как было раньше. – Он молча смотрела на меня, потом вздохнул и нерешительно, но все же смог спросить, – А как ты выжил в карантине все это время?
– Была причина. Теперь ее нет. Пойдем, хватит медлить.
– Больная тема?
Я не ответил, и он понял меня. Надоели разговоры: не только из-за темы, скорее, причина в понятии «разговор». И мой неудачный опыт в непреднамеренном поиске собеседника слишком сильно сказался на мне. Шансы на повторное создание несуществующих образов никогда не были маленькими, что провоцирует мысли о том, что он и все предшествующее, – лишь галлюцинация, агрессивно скребущаяся в мозгу, захватывающая власть расширением собственного влияния.
Запись 67
Впереди еще метров семь, дальше небольшой зал. Все так же идеально чистый коридор, как и все помещения, прилегающие к нему. В основном кабинеты, попадаются залы для совещаний и площади разного назначения. Чистый воздух, в котором кое-где витает слабый бледный туман. Я решил подхватить раненого собеседника левой рукой под мышку, чтобы скорее добраться до пункта назначения, и мы активнее двинулись вперед. Словно никакого провоцирующего разговора не было, мы не друзья, мы не враги – мы просто безмолвно разделяем всеобщую судьбу. Мог ли я представить ранее, что будет все вот так? Ситуация, где я, типичный пример разрозненного и раздраженного сознания и ума, помогаю тому, кто имеет отношение к смертям невинных людей, спастись от другого сумасшедшего. Вектор никогда не перестанет удивлять.
Не спеша мы продвигаемся все дальше вглубь. Решения, провоцирующие разбор фактов и догадок, часто являлись инстинктивным позывом, вызванным типичным недоверием. Редкое явление, которое в этом мире является основной движущей силой после инстинкта самосохранения, и нет тех, кто не застрахован от этой погрешности. Предел моей трагедии и стимуляция мозга здешними способами перестраивают представление о вымысле и реальности, оправдывая это извращенным пониманием жизни. Но даже идеальная система симуляции дает сбои, и пару раз я уже наблюдал грань невиданного представления реальности. И сейчас я более чем уверен, что вижу ее снова.
– Почему тебе было плевать на твоего друга, когда его убили? – Я остановился и, быстро прижав левой рукой этого умника к стене, правой прижал ствол пистолета к его лбу. – Ты не горевал, не жалел и не пытался отомстить, словно тебе плевать.
Без движений он со страхом в голосе начинает говорить:
– Прошу, успокойся, слушай меня…
Но я не дал ему говорить дальше:
– Заткнись! – Ведь знаю, что он будет говорить. – Нет, ты абсолютно забыл про эмоции и отношение. Вместо этого ты уговорил меня помочь тебе сделать что-то, не спрашивая имени и не говоря своего. И так легко принимая мое существование, словно это обычное явление – встретить чужого человека с другого конца Вектора.
Я вижу, как швы, соединяющие идеи выдумки, начинают рваться, отчего в моей голове эхом отдается разгневанный крик той, чье существование не может быть доказано:
– Слушай, прошу тебя, держи себя в руках, ты сам не понимаешь, что говоришь, думай, просто думай! – его голос переполнен страхом, но не раскаянием.
– Ты так легко отвлекла меня. Избавив от возможных последствий, подстроила нужную фигуру в нужный момент и медленно стала затягивать петлю. Все дальше уводя меня в глубины Вектора, пока я не умру от голода. Создала Джеффри, как мою аналогию, и представила двух подопытных, для демонстрации того, кем я являюсь на самом деле, но ты не учла, что я сам принимаю решения! Да, ты не разочаровала меня, и я знаю, почему тебя еще нет перед моими глазами. – Я осмотрелся вокруг, держа этого призрака припертым к стене. – Ты злишься, что твои причины существования в очередной раз не оправдали себя. Давай же, Наоми, я так хочу посмотреть в твои глаза, увидеть злость, уловить нотку гневности и разочарования в собственных силах. Покажись, что бы я закрепил визуально свою победу в этом раунде!
Даже на крик не появляется – но она слышит, я знаю, ведь она – это я. Пока я отвлекаюсь, припертая выдумка выбивает оружие, ударяет меня по лицу и толкает в сторону, пытаясь сразу после этого спастись бегством. Жалкая попытка с ее стороны продолжить игру, на ходу придумывая новые ловушки. Только именно сейчас я чувствую, как злость из-за того, что я это допустил, и возбуждение от раскрытия очередной ловушки превращаются в нечто немыслимое, дающее четкую уверенность полного контроля. Впереди дверь, которую он успевает открыть, и в тот момент, когда я подбежал, она сразу закрылась. Открыв ее снова, не опуская пистолета, я вошел вовнутрь, сделал несколько шагов, осматривая все впереди. Вдоль стены – компьютеры и большие экраны, и две двери в углах слева и справа. И ему не хватило бы времени добежать до них. Ничего больше не делая, я стою посередине, опустив пистолет. Молча ликуя и превознося себя выше, чем примитивные создания, обреченные бегать сами за собой, придавая значение собственному времени, от безвыходности и противности альтернативе жизни. Все расколы, происходящие на уровне восприятия, не должны кончаться простым исчезновением доказательств. Но, похоже, отсутствие исходного создателя этих действий оправдано лишь тем, что сейчас он слишком охвачен злостью от проигрыша в партии, чтобы появиться. Такие моменты отлично доказывают, что я умнее, чем мой брат, и сильнее, чем тот, кем он стал. Но вместо дальнейших действий лишь чувствую, как кровь течет по голове, и я теряю сознание.
Запись 68
Я не умер, как обычно, и при воспоминании о последних секундах до этого момента осознание непростительной ошибки становится единственным оправданием происходящего. Получилось так, что это я стал жертвой, пропустив тот момент, когда началась охота: ведь никто не дает отмашку на выбор персональной роли, ибо все здесь лишь игра на опережение, где победит тот, кто поймет, с кем он играет. Меня застали врасплох, напали со спины, чего я не ожидал, находясь в опьяняющей эйфории победы. Это провоцирует одновременно ненависть и разочарование в самом себе, благодаря которым я не чувствую боль от ударов по моему лицу. Никогда и никому не позволю встать над собой. Будто животное, отстаиваю свой статус доминирования, оправдывая этим боль и ненависть, что двигают мной. Единственное, что препятствует моему отмщению, – это толстые провода разных цветов, которыми мои руки и ноги привязаны к металлическому стулу посреди неизвестной маленькой комнаты, где лишь по краям потолка заметен слабый свет. Это затрудняет четкий обзор окружения, который просто не нужен, ведь, кроме моего трона, тут ничего нет.
