– Ты – не он, – нежно сказал моя любовь, зная мои мысли и воспоминания о брате. Я посмотрел на нее, и почему-то мне сразу стало легче.
Последняя запись
Дорога была спокойной и четко показывала, как это место пустынно и забыто, и, возможно, я последний, кто ходит здесь, а мои знания и память впервые уникальны отсутствием конкурентов. Внутри было много света, и благодаря маске я мог не думать о своей привычке к темноте и сумракам, в которых провел долгие месяцы на нижних уровнях.
Двери лифта открылись, и передо мной появился человек, держащий многозарядное ружье на изготовке. Он был моего роста, худого телосложения, с длинными темными волосами, связанными в пучок, и небольшой бородой. Левая рука была перебинтована до предплечья. Мы молча смотрим друг на друга, и если я просто смиренно ожидаю, то он пытается сделать вывод, друг я или нет.
– Долго будешь целиться? – начал я, слегка напугав его, хотя характер у него все же есть и оружием он явно умеет пользоваться. Выдохнув, он опустил ствол.
– Извините, я же не знал, что это вы. Зачем костюм?
– Для защиты. Ты же сам был в подобном, где он?
– Против монстров с когтями продержался он недолго, и потом пришлось снять, чтобы забинтовать раны, он больше не помогал. – Портер дышит здешним воздухом.
– Понятно. Оружие откуда?
– Нашел небольшой склад! – резко ответил он. И стоило мне сделать пару шагов из лифта вперед, он преградил мне дорогу, уперев дуло ружья прямо в голову, и продолжил грубо, но сдержанно: – Слушайте, я понимаю, вы здесь, видимо, уже очень долго и считаете себя круче некуда, но я тоже далеко не первый день на Векторе. Я убивал и выживал, как мог, принимал пронокс, прятался и чуть ли не зубами прогрызал себе путь. И все ради того, чтобы обличить всю правду об этой станции. И я искренне надеюсь, что вы здесь ради помощи мне, иначе у нас будут проблемы.
– Ты принимал пронокс? – спокойно спросил я.
– Да, на что не пойдешь ради того, чтобы выжить. К счастью, я нашел это лекарство до того, как начал сходить с ума. Так что мы поняли друг друга?
– Говори, что тебе нужно.
Он убрал ружье, и мы пошли вперед.
– Это все данные? – спросил он, указав на сумку позади меня.
– Да, все, что нашел, включая жесткие диски.
– Хорошо, бери, и пойдем, – сказал он повелительным тоном, перейдя на «ты».
Он уверенно идет вперед, лишь слегка отвлекаясь на беглый осмотр некоторых помещений, которые мне кажутся чрезмерно чистыми и светлыми. Я не особо вглядываюсь в окружение и не пытаюсь вспомнить, был я здесь или нет, – ведь для меня все стало одинаковым. Мы пришли в небольшое ярко совещенное помещение. Помимо той двери, через которую мы вошли, была еще одна – за ней находилась смотровая комната отдыха, включающая большое стекло с видом открытого космоса. Без мебели или наличия чего-либо внутри, лишь по левой стене видно огромное количество меток, оставленных чем-то острым, примерно так же, как делал я в своем убежище, отмечая дни.
Посередине стоит большой терминал связи с мониторами слежения и двумя рабочими местами друг напротив друга, разделенными большим прозрачным экраном. Но куда важнее было то, что это место организовали под импровизированный дом. В одном углу есть матрас, в другом стоит стол с большими запасами еды. Но главное, что я заметил, – это целая коробка ампул пронокса и пистолет для инъекций.
– Ты теперь здесь живешь? – спросил я, поставив сумку на пол рядом с терминалом связи.
– Да. Этот терминал не работал без кода, но я умею находить информацию. – Портер проверял окружение на наличие возможных гостей.
– Так он работает? Ты можешь связаться с внешним миром?
– Не совсем. Я могу отправить любую информацию на наш удаленный спутник, но сама система еле живет, а объем информации огромен, из-за чего придется далеко не один месяц, а может, и год отправлять пакеты данных, а это – риск быть обнаруженным. А еще следить за оборудованием, чтобы не сломалось.
Теперь он собирает вещи и складывает все жесткие диски и папки в сумки для транспортировки.
– Поэтому ты хочешь все вывезти?
– Да. Но еще мне просто не хочется оставаться здесь на неопределенное время, передавая данные, когда я могу улететь подальше и оставить это место раз и навсегда.
– Разве это безопасно? Много людей с властью и у власти сделают все, чтобы общественность не узнала про то, что здесь произошло, – и они, кстати говоря, знают, где мы. Я удивлен, что их группы зачистки еще нет здесь. Тебе, возможно, будет интересно, но все, что здесь произошло, контролировалось извне.
– Сколько времени ты на Векторе? – с удивлением спросил он. – Мы отклонились от курса так далеко, что повезет, если хватит топлива, вернуться на планету. Это одна из причин, почему связь такая долгая и почему здесь еще нет армии, или ученых, или той же прессы. Они потеряли всю связь с Вектором и сами не знают, где он. Я же только что сказал, что постоянная передача данных отсюда будет перехвачена, и рано или поздно сюда направят людей, следуя точке на карте.
– Этого я не знал.
– Когда мы нашли станцию еще до близкого подлета, то сообщили нашим коллегам, что остались следить и ждать весточки, отправили наши координаты. Недавно я связался с ними через этот терминал, используя чужой код доступа, и, запеленговав координаты, мы поняли, что движемся. Кто-то, причем давно, отключил все маяки и средство автоматической обратной связи и умудрился просто направить эту махину куда-то далеко, без конечной точки прибытия.
– И как далеко мы от изначального положения?
– Очень далеко. И если ничего не изменить, то она может пропасть навсегда.
Последнее, что было сказано: «Пора уходить». Самое простое и очевидное решение любого здравого или не очень человека в тех условиях и ситуации, в которых оказались мы. Вот так просто взять и уйти, не оставив позади себя ничего. Но привнеся в точку прибытия именно то, из-за чего мы и бежали. Проблема не там – она здесь, как и люди, оказавшиеся в четырех стенах Вектора, уже не смогут стать частью чего-то обычного и естественного для социума. Все мы жертвы обстоятельств, и, как бы сильно ни хотелось сделать все правильно, зачастую лучшие решения – это те, которые лишают нас желаемой цели. Я слишком долго шел вперед – сначала в поисках ответов, а потом и смерти. Каждый раз мне везло, и желаемый покой ускользал от меня, оставляя словно некий больший смысл моей жизни, чем есть на самом деле. Конечно, ради справедливости стоит упомянуть, что решение продолжать жизнь было не совсем моим.
Я всего лишь хотел найти своего брата и помириться с ним. Простое желание простого человека закончилось страданиями. Вопреки всему я выжил, но стал совсем другим человеком. Раньше я не знал, кто я, и меня удивляли метаморфозы, что проявлялись как побочный эффект выживания. Но сейчас не важно, кто я, – важно то, что со мной Анна-Лиза, и большего мне не надо. В этот самый момент, видя ее улыбку и взгляд, который понимающе поддерживает мое решение, я дописываю эти строки. Она со мной, и не будет лучшего момента, чем этот.
