– Эй, эй! – начала Света немного заботливо. – Успокойся, все хорошо. Такое бывает, после анабиоза временная, как и частичная амнезия – нормальное дело.
– Вот, кстати, это я тоже знаю.
– Ты скажи, кому мы можем позвонить или написать? Не таскать же тебя с собой, верно? У тебя своя жизнь, ты вроде цел и здоров, еле живой на вид правда, да зарос за собака, сбросил килограмм десять на вид… Надо вернуть тебя к прежней жизни.
– А кем вы вообще работаете?
– Да грузы гоняем то туда, то сюда. Вот и увидели твой звездолет, ну не бросать же, верно? Как только помочь тебе, не знаем, к кому обратиться-то? – Света повернулась к Наваро, закончившему свой обед. – Может, Кросс знает, как думаешь?
– Как вы сказали? – вырвалось возгласом из неизвестного.
– Ты про Кросса? Наш приятель один, может…
– Так меня зовут! Только, – поспешил он поправить, – без К, просто Росс…
– Росс? Это имя или фамилия?
– Фамилия, точно – фамилия. И… помню, что летел к брату, – он стал говорить серьезнее, – он был где-то далеко, и я… я чувствую вину перед ним, но почему, не помню… Чувствую даже, что должен ему, но опять… У вас есть выход на базы данных, чтобы поискать?
– Прости, но не имеем.
– Понятно, – разочарованно проронил он, – я был бы рад отдохнуть, правда. Долго нам еще до дома лететь, а то как-то меня трясет немного от того, что я в космосе… словно паническая атака сейчас пробьется.
Света с Наваро молча смотрели на него, что не могло не вызвать волнение. Света все так же сидела, опираясь локтями на колени, сжимая кулаки в замке, глядя в оба глаза прямо на него, чуть ли даже не сквозь него.
– Знаешь, такое чувство, когда все абсолютно верно, когда все идеально настолько, что и в голову не придет сомневаться, но ты попросту не веришь?
– Если вы считаете…
– Я не к тебе обращалась.
– Знаю отлично, – ответил Наваро, также не сводя холодного взгляда с неизвестного.
– Ты молодец! – Лицо Светы изобразило неоднозначную заинтересованность. – Ты прям отлично все разыграл, любой другой на моем месте поверил бы без проблем. Упрекнуть его было бы трудно. – Лицо неизвестного обрело защитный характер, с поглядывающим из-под бровей глубоким взглядом. – У меня были сомнения, очень большие. Настолько даже огромные, что пришлось лететь на мертвую планету, куда упал твой звездолет с твоей криокамерой. Рискнуть жизнью, чтобы вытащить тебя, хотя это нужно было лишь мне, так что отблагодаришь потом, ибо твоя жизнь оборвалась бы уже давно, если бы не я. А знаешь, почему я? Потому что я была на Векторе. Невероятное стечение обстоятельств познакомило меня с именем «Харви Росс». Неужели он смог тогда добраться до своего корабля и все же улететь? Или же его забрал кто-то и погрузил? Может быть, в его хрониках ошибки, он ведь сам до конца не знал, что реально, а что нет. Вдруг все закончилось иначе? Почему нет? Тело так и не нет, а это очень важное уточнение! Ведь Харви в итоге смог покинуть Вектор, только не совсем стандартным образом – но упрямец он еще тот, выживал до последнего в самых ужасных ситуациях, тут ему стоит отдать должное. Я думала, это я заноза в жопе, упрямая как баран, – но нет, до него мне ой как далеко! Он пережил на Векторе такое, что мне даже и не снилось, хотя сама нахваталась там опыта. Не поверишь, но я всерьез поверила в то, что история его не закончилась тогда, давным-давно, почти десять лет назад. – Лицо неизвестного изменилось. – Да, все верно. Корабль сбился с маршрута, ты десять лет был в заморозке. Но это не важно, – напористее произнесла она, отвлекая неизвестного от неожиданного для него открытия. – Куда важнее то, что ты почти смог, почти! Знаешь, откуда я знаю, что ты лжешь? Молчишь, правильно. Харви под конец сделал очень много записей того, что случилось с ним на Векторе. Я знаю, что ты предал его и запер в камере, одного! А он, представь себе, выжил. Благодаря этому я сама смогла выжить. Невероятно, да, Тобин?
От прежнего наивного и запутавшегося человека не осталось и следа. Он выпрямился, лицо преобразилось – теперь же оно выражало характер, глубокий ум и даже легкое высокомерие. Все было верно, тут уже нечего было говорить или парировать. Он внезапно стал максимально сформированной личностью, не имеющей ничего общего с тем, с кем они разговаривали. Без намека на слабость или загнанность в угол он осмотрел Свету, потом Наваро – легко могло создаться впечатление, что это он допрашивает их, а не они его.
– Не такой уж ты и умник, – язвительно сказала Света, сделав акцент на последнем.
Подобное обращение было ему известно, по факту оно доказывало ее слова лучше, чем даже произнесенное имя. Так его называл Харви, когда встретил на Векторе, – «умник». Тобин чуть кивнул и задумчиво произнес:
– Почти десять лет. Интересно…
– Дальше еще интереснее. – Их взгляды встретились. – Мы возвращаемся на Вектор.
Тут сквозь всю силу и ум Тобина пробилась толика страха, совсем немного, но глаза его все же выдали. И это очень сильно порадовало Свету.
31
Я много раз прочитал и перечитал твое письмо, прежде чем ответить на него. Я рад твоей искренности и бесцеремонности, в нашем случае это лучший и единственный инструмент. Правда, взяться за ответ я долго не мог – также и по иной причине, которая в некотором роде помогла мне уяснить кое-что, но про это чуть позже. Тут случилось некоторое ЧП, почти лишившее меня одного из дронов: почему-то программа возвращения на базу, то бишь мой звездолет, дала сбой, и он просто врезался в обшивку, что не страшно само по себе, – скорость небольшая. Но после он перестал отвечать на команды, медленно уходя все дальше в космос из-за удара. Я надел скафандр, взял кислород — все по стандартам, прошел через шлюз и оказался в космосе, желая вернуть этого засранца обратно, а то у меня их тут не бесконечное число, а страховка распространяется не на все. А то и заплатить за утерю могут заставить, все же я буду виноват. Ну и помчался за ним, только сглупил и не включил систему стабилизации звездолета, чтобы он сохранял положение в точке координат. Пока мчался за дроном, звездолет так и продолжал плавное движение вокруг маленькой луны. Прикинь, какой же я идиот, вот так оплошать! К счастью, мне хватило мощности ранца догнать его. Скорость была небольшая, но все же и у меня невеликая, да и топлива, как и кислорода, не бесконечное количество. Это было ужасно, Кристина, просто, блядь, ужасно! Прости, но без мата не описать того чувства, когда ты один в космосе, в жопе мира, считай, и если облажаешься или просто не повезет, то – то я бы там и остался. Понимаешь, за мной прилетели бы лишь через пять дней, может, позже! Представь, какой этот страх — медленно умирать неизвестно где. Я был на грани, но все же справился. Но, что важно, пусть я и в порядке, однако те часы – они казались вечностью, я даже начал думать в какой-то момент, что не двигаюсь вовсе. Я молился, чтобы вернуться, потому что мне есть за что жить и ради кого. И я все время — понимаешь, все время – думал лишь о вас, что если не справлюсь, то подведу свою семью. Пустота вокруг так давила, ты себе даже не представляешь, даже то, насколько маленьким начинаешь сам себе казаться в этом огромном мире. Такое невозможно представить — но, пережив этот стресс, этот адреналин, я вдруг посмотрел на все наши проблемы с иной стороны, да что уж там, на всю свою жизнь. Важно уточнить, что я в порядке, все тесты по психиатрии сдал, система звездолета показала, что я в порядке, а значит, мыслю трезво. Просто это словно отрезвляло, когда вот-вот – и умрешь, а в моем случае я думал, что умру, тогда ведь жизнь проносится перед глазами и иначе видишь все ранние обиды, злобу, несправедливость! Вот оно, все думал, что это за слово такое, – нашел! – НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ. Я не собираюсь извиняться, достаточно уже. Ты несправедлива ко мне — вот что я понял, так четко и ясно это пробилось сквозь неверие в то, какой конец я могу встретить там, в космосе. Несправедливо было все, но главное – я понял, что ты несправедлива ко мне! Ты была цинична и жестока в самый трудный момент моей жизни, думала лишь о себе, вечно жаловалась, что не хочешь так жить, и прочий бред. Но бред, который дал тебе веру в то, что если начать шляться по мужикам, то еще будет шанс нагуляться, потому что ты не хотела детей, — это я отлично помню! Я прощал тебе все — и это была моя ошибка, потому что стоило все обсудить, а ты сделала вид, словно просто оступилась, и не мне, сука ты этакая, тебя судить! Я, дурак, думал, что твои сомнения – не просто так, что это период такой, да еще и постродовой период, мне говорили, трудный. Только когда ты все же опомнилась, когда я смог добиться тебя вновь, то почему-то принято было игнорировать этот инцидент длиною в месяц, когда я думал, что теперь моих детей будет воспитывать хер знает кто! Да, я не самый успешный человек, как и не богат, да еще и без родителей, которые могли бы дать поддержку. Возможно, сейчас – это лучшее, чего я достигну за всю жизнь. Но я всегда был честен с тобой — жаль только, что не с собой. Нам стоило работать над отношениями до и после твоих гулянок — а мы, два барана, решили закрыть глаза на все и сделать вид, будто бы ничего не было. Но это неправильно – и я хочу разрешить этот вопрос раз и навсегда и больше не возвращаться к нему. И если ты считаешь, что я не прав и все делаю неправильно, то после возвращения я подпишу бумаги на развод — и будь что будет! Детей я никогда не оставлю, все деньги пойдут на их образование, чтобы они не повторили наши неудачные судьбы! Теперь я все четко и ясно вижу. На этом пока все. Мне тут внеплановые координаты скинули только что, какой-то аварийный сигнал с одинокой экзопланеты, фиг знает, авось спасу кого. А ты думай, хорошо думай.
