И не успела Ханна ответить, как в этот момент Света ударила Стаса в живот. Тот пусть и здоровый, но сразу же упал, и, выкрутив ему сначала одну руку, она накинула на нее наручник, потом вторую, зацепив и второй браслет. Маска не спала с лица, баллон остался закреплен на поясе, отдельно подметил Кросс, сомневаясь, что Свету волновал этот вопрос. Все это произошло под крики Стаса. Кросс же стоял ошеломленно в стороне, но ничего не предпринимал. Отчасти он был даже рад инициативности Светы, которая поднялась с пола, предупредив Стаса:
– Сидеть!
После она повернулась к Кроссу и без слов, одним лишь взглядом, дала ему понять, что будет происходить дальше, чему он не сразу, но все же решился следовать, к сожалению, видя лишь единственный благоприятный выход.
– Октавия?! Я даю тебе выбор: вызывай сюда людей, чтобы они разгребли все это дерьмо. Иначе отдай мне Тобина, мы передадим его в более компетентные руки и более безопасное место! Не сделаешь этого – мы сами его заберем.
61
Октавия молчала, наблюдая через камеры за самым настоящим бунтом. Подобного с ней еще не было, уж точно не готова она была к такому повороту событий сразу же после известия о кончине Наваро. Нехотя приходит осознание с последующим откровенным признанием: он был единственным, кто в целом мог бы вразумить Свету, чье эмоциональное здоровье подкошено слишком большим количеством смертей, определено влиянием Вектора, а главное – проблемами личного характера, разрешение коих некогда встало во главе угла. Тонким слоем стелилось чувство стыда за неспособность вовремя просчитать Светин выпад, наличие которого, по мнению Октавии, было лишь вопросом времени. Она могла предотвратить болезнь, но не справилась – пришлось заняться иными, не менее важными вопросами, и вот теперь пора разбираться с симптомами. Но была одна проблема, не дающая Октавии чуть ли не на автомате сыграть первыми фигурами против опасного противника, вынуждающая ее думать прилично дольше обычного: Свете нечего терять, ей нечем угрожать, она точно не поверит в угрозы ее мужу, как и не станет верить обещаниям и манипулятивным откровениям. И вот вновь перед ее глазами ускользает действие, вынуждая отталкиваться уже от первого хода, совершенного Ханной.
– Света, это Ханна, послушай меня, пожалуйста, хорошо? – несколько по-родительски прозвучали ее слова.
В этот момент Октавия узрела насмехающееся лицо Тобина, сидевшего все так же в коляске позади них. Он выглядел так, как будто уже знал все наперед, что, несомненно, ее раздражало, но виду она не подала.
– Она права, – нетерпеливо произнес Кросс, выдержав паузу. – Ханна, ты сама все видела, дальше так не продолжаться может. Каждый раз, как только кажется, что все закончилось, происходит какой-то пиздец. Наваро был убит, пока спал, он даже не понял, что умер… понимаешь это вообще?
Октавия внимательно следила за Ханной: каждая ее мышца лица, каждое движение глаз рассказывали ей о плохо скрываемой внутри борьбе. По большому счету, дальнейшие ее слова определят отношение Октавии к ней.
– Не тот способ, Кросс. Сейчас важно держаться друг за друга, а не делить одних от других попросту разным мнением. Ты помнишь, как я рьяно хотела спасти Алдена, почти потеряла голову?.. Ты остановил меня тогда, призвал к голосу разума, заставил думать, приводя все доводы, слушать которые я не хотела. Но я поверила тебе, потому что так мы работали, прислушиваясь и доверяя друг другу. Я хочу, чтобы ты послушал меня, потому что не хочу еще и тебя потерять! Я тоже устала, причем очень-очень сильно устала, и мне жаль Наваро, как и тех, кто погиб на Векторе. Мы с тобой сами видели еще до смерти Алдена целую семью, кости которой так и лежат в звездолете… Все это очень тяжело и больно, и это та причина, почему нельзя решать вопрос таким вот силовым и агрессивным методом. Если мы будем доказывать свою позицию силой, то чем мы лучше тех существ на Векторе?
Октавии понравилась ее эмоциональная и крайне личная речь, раскрывшая в Ханне очень чувствительного человека, при этом умеющего соблюдать контроль и держаться границ между рациональным и нерациональным.
– Она права. Все ваши требования – это нарушение субординации, за такое обычно следует арест и дальнейший вопрос об…
– Хватит! – не выдержала Света.
Октавию подобное лишь разозлило, но, с другой стороны, она была этому рада: провальная попытка решить все мирно развязывает ей руки.
– Ты правда еще не поняла – или просто издеваешься? Нет более никакой субординации, нет никаких приказов и званий! Я устала от твоего цинизма, бесчувственная ты сука! Будь в тебе хоть толика человечности, ты бы поняла, какой риск представляется нам всем. Тобина надо спасти, пока твое руководство и это гиблое место не убили его и нас заодно. Я не собираюсь и своей жизнью более рисковать ради твоих безумных идей и жажды сраного контроля. Хватит с меня – вновь терять друзей я не хочу, как и не хочу жить с ожиданием, когда опять случится новое дерьмо, разбираться с которым придется мне, по твоей, между прочим, указке! Я устала, я выдохлась, я заебалась!
Света тяжело дышала, злость так и перла, равно как и усталость, которой она не ощущала даже на Векторе. Там у нее была цель, как и надежда на начало новой жизни, все казалось вполне просто: возвращается, отчитывается, уходит. И вот, как только вновь показалось, что путь наконец-то ясен и понятен, ее вновь затянуло обратно.
– Я не вижу ни одной причины продолжать находиться на Улье, как и продолжать работу с Тобином именно здесь, – Кросс выступал голосом разума, выдавая уверенный тон и твердую мысль. – В этом наша претензия, и странно, что только наша. Не нужно отдавать Тобина только нам, нет. Идем вместе, если не доверяете, то прошу на борт. Ханна, я хочу, чтобы ты пошла с нами, оставлять тебя здесь я не хочу, надеюсь, до этого не дойдет. Но скажи честно, неужели мы в состоянии продолжать работать? Ты же сама хотела стать участницей всех событий, окунуться в гущу – так вот, мы сделали это, по самое горло в том, о чем даже и не думали еще несколько дней назад! Время принимать решение, иначе нас всех рано или поздно ждет худшая участь.
Света дождалась окончания слов Кросса, выждала минуту тишины и уже чуть спокойнее, подойдя к камерам над шлюзом и глядя в них, заговорила:
– Октавия, ответь-ка мне на вопрос: почему мы не можем вызвать спасателей? – Света начала наслаждаться этими вопросами, наконец-то выговаривая накопленные претензии и сомнения. – У нас уже убито сколько… Наваро, Мойра, Анна, Второй, Третий, Курт. Клима и Хью не забудь. Да, думаю, последний не доживет! Не мало трупов-то? А, точно, еще и Алден, пожертвовавший собой ради спасения других, – но правда, тебе не понять этого, никогда не понять. Как долго мы будем здесь? Пока не сделаем лекарство, да. Только вот я, сука, не верю, что тебе этого будет достаточно. Иначе что мешает прямо сейчас сообщить обо всем, что было, дабы наконец-то пришла помощь и либо помогла нам, либо вытащила отсюда подальше?
– Я не собираюсь идти у тебя на поводу. Знай свое место! Не тебе меня осуждать, не тебе требовать от меня что-либо, выходящее из твоих обязанностей! Не способна выполнять приказы – сдавай оружие, броню и садись в камеру до дальнейшего распоряжения!
