– Этого человека зовут Людвиг. Его мотивы до конца неясны, но открытой и явной угрозы он не представляет, во всяком случае, на данном этапе. Двое ваших коллег занимались разработкой технического макета, цель которого чуть расширить не только технологические возможности, как и саму физику, прошу прощения за подобное упрощение. Это был маленький проект, цель его была, в первую очередь, не воспроизвести конечный цикл работы, а представить симуляцию того, что должно происходить. По требованию Бенджамина Хилла и, видимо, приличной заинтересованностью Кристофера Дентона, как начальника, был выделен кусок площади и люди для постройки физического образца. Сегодня Бенджамин в одиночку и без какого‑либо разрешения, вопреки всем инструкциям, испытал продукт своего труда. Человек, которого вы не знаете, и который сейчас сидит в камере допроса, вышел из, условно скажем «двери», которую открыла машина Бенджамина. Людвиг, он пришел из другого времени, – Итан все это время внимательно слушал рассказчика, изредка пересекаясь взглядом с пока не определившейся со всем этим Майей, – делая вывод под одному сеансу общения, я могу, почти с уверенностью сказать – он доброжелателен, умен, крайне любопытен.
– Постойте, вы общались с ним? – Неожиданно резко прервал Итан, не скрывая своего удивления, переглянувшись с Майей, ожидавшей продолжения его мысли.
– Что вас так удивило? – С интересом спросил Артур, видя, что Итан погрузился в размышления.
– Тот факт, что он знает наш язык, уже интересно. Он говорил, из какого времени?
– Точной даты не дал, но из настолько далекого, что в его мире о нашем веке, и это точная цитата, «почти ничего не известно».
– Лингвистика не могла не измениться за такой срок, – Итан блуждал в потемках размышлений.
– Что ты имеешь ввиду, Итан? – Майя включилась в разговор тем самым тоном, не позволяющим уклонится от вопроса, но он не ответил, а лишь, закрыв глаза, выдохнул и, открыв их, дал ответ, – Артур, если все сказанное вами – правда, а я думаю, при всем уважении, вас не оскорбят мои сомнения, учитывая все то, что вы произнесли, то я считаю, он солгал, – настала тишина, развеявшаяся, когда Итан вышел из размышлений и обратился к Артуру, – хотя, я бы хотел послушать ваш разговор.
– Вы послушаете, у меня есть запись. Заодно, Итан, вы узнаете причину того, почему я трачу время на вас, а не на него.
10
Кристофер, вернувшийся некоторое время назад к Бенджамину в допросную, хотел бы и быть больше преисполнен чувством разочарования в своем друге и протеже, но весь его ум занимал факт существования человека из будущего, чье наличие вызывало в нем смятение.
– Ты знаешь, кто он Бенджи? – Кристофер пытался вести беседу и вывести Бенджамина на откровение или же признание, в угоду разрешения данной, крайне неординарной ситуации, но все было впустую по неожиданной для него причине.
– Если ты спрашиваешь про нашего гостя, то нет. Я был несколько не в себе после происшествия, как ты наверняка заметил.
– Конлон поговорил с ним, – эти слова оживили Бенджамина,– нашего гостя зовут Людвиг, и он культурен, воспитан и явно не обладает агрессивными мотивами.
– Это прекрасно! Значит, он пришел с миром, как бы это ни звучало наивно, конечно.
Хоть Кристофер все это время и был в своих запутанных мыслях, но все же он не мог не подметить то, насколько изменилось его отношение к некогда хорошему другу, в чем он признавался лишь мысленно. Неожиданно пред ним предстала другая сторона Бенджамина, более надменная и чрезмерно уверенная, настолько, насколько необходимо было возненавидеть кого‑то за его правоту, сказанную без нотки злобы или порицания, а самым простым и откровенным тоном.
– И что будете делать? – Спросил спокойно Бенджамин.
– Мы кое‑кого ждем, а до тех пор я хочу узнать кое‑что у тебя.
– Я открыт, как книга, – с ухмылкой сказал он.
– Тебе смешно… Ты даже не представляешь, что ты сделал и как ты разочаровал меня!
– Я делал свою работу, я делал её хорошо. Если тот человек пришел из будущего, то почему бы не использовать его знания во благо и сделать наш мир чуточку лучше? Так что, если не потерять этот шанс, то я считаю, что сделал все правильно.
– Скажи мне, ты сделал это, потому что и правда хотел помочь людям, или ты просто преследовал цель увековечить свое имя, показав личное превосходство над другими? Конечно, прости, но ты – не филантроп, и не твоя черта добродетельность, как и сочувствие, и в некоторой степени даже эмпатия. Для тебя успехи в работе были всегда важней коллектива и желания стать частью некой семьи. Не забывай, я тебя знаю Бенджамин, ты всегда стремился к тому, чтобы сделать то, чего никто не может, ибо так ты докажешь сам себе и всем вокруг, что ты лучше всех нас. Правда, это не попытка доминирования или властвования, а простые комплексы, которые ты скрывал всегда, не так превосходно, как тебе казалось.
– К чему эти слова, Кристофер?
– К тому, что я не понимаю, почему ты так яро защищаешь Людвига? Ты сделал свою работу, теперь ты – звезда, первый человек, чьи руки и ум создали рабочую, пусть и не до конца, но все же машину времени. Зная тебя, я был уверен, насколько тебе будет плевать на последствия, главное, чтобы памятник был повыше.
– Вот, значит, какое мнение обо мне? – Бенджамин спросил, словно сам у себя.
– Это не только мое мнение…
– Я понял, – сказал он после небольших раздумий, – все вы думаете: раз я привел сюда Людвига, то я буду на его стороне, против всех, ведь он, своего рода, мое создание? Это смешно, – сказал он легкомысленно, – я не хочу, чтобы мои труды были использованы во вред чего‑либо или кого‑либо, ведь ты был прав, мне важно мое имя, и я не хочу, чтобы меня проклинали за то, что я создал – не такой уж я и безответственный, верно? Иначе я разве уговаривал бы вас поступать разумно?
Кристофер молча смотрел на него, видя ответный взгляд человека, который имеет куда более серьезное отношение к происходящему, чем некоторое время назад. Он сидел ровно, уверенно, руки его смиренно и без движений лежали на столе.
– Тебя выпускают из‑под стражи, как минимум на время, требующееся для разрешения созданной тобой ситуации, считай это своим шансом.
– Знаешь… – по‑дружески начал Бенджамин, удивив Кристофера, – я давно этого не говорил, а, может, и не говорил и вовсе, но лучше сейчас, пока мы не вышли за эту дверь. Я хочу сказать спасибо. За то, какие возможности ты смог мне дать, увидев во мне потенциал, да что уж там, поверив в меня. Я знаю, насколько был нестерпим зачастую, но именно с тобой, я был честен, всегда. Я уважал тебя всегда, как друга и коллегу, как… наставника, которого у меня никогда не было, потому что ты был честен со мной, говорил на равных и… ну, ты понял. Последнее чего я хотел бы – это навредить тебе и кому бы то ни было, но я стараюсь делать все правильно. И хочу, чтобы ты услышал это от меня, сейчас. Ты – считай, моя семья, которой никогда и не было толком, и я благодарю тебя за все, что ты делал для меня. Возможно, ты был единственным, кто что‑то во мне разглядел, а я не понимал этого и относился не всегда уважительно, за это прошу прощения. Стоило это все раньше сказать, но лучше поздно, чем никогда, а я, как ты видишь, слегка отстал во многих сферах жизни, так что, я разочарован в себе не меньше твоего, а то и больше. Спасибо, что указываешь на это, что тебе не наплевать.
