– Так не будет всегда, – Бенджамин посмотрел на нее, речь его была полна печали, – так не должно быть вообще, но он сделал свой выбор. Мы должны уважать его за то, каким он был человеком.
– Я не могу не думать, что, возможно, он был не здоров, надо было успокоить его и отправить к врачам, так бы мы могли спасти ему жизнь… – искала оправдания Майя.
– Не смей так говорить, – его искренне удивили её слова, – он был сильным и волевым человеком и ни разу за все наше знакомство не показал себя как тот, кто нуждается в помощи. Именно поэтому я решился сделать это – потому что знаю его лучше всех и знаю, он хотел этого… хотел уже давно, но, видимо, ждал причины, чего‑то конкретного и бескомпромиссного…
– Возможно, ты прав, – Майя стала чуть грубее, не скрывая своего осуждения, – но только простился он не с тобой, а с тем, кто вошел в этот механизм ночью. Подумай над этим, Бенджамин.
Эти слова снова заставили вспомнить его тот самый момент, когда он вернулся в это время, и впервые встретился с Кристофером, проводившим его допрос. Для него было тогда так странно, что его друг не заметил никаких изменений, как внешних, так и в поведении. За два года, проведенных в будущем, он часто задумывался над тем, как хочет поделиться всеми полученными знаниями с ним. Еще никогда до момента запуска машины времени, он не чувствовал себя настолько естественно и легко, словно лишь сейчас он родился на свет, найдя, наконец, свое предназначение. Все ранее кажется сейчас мелочным, особенно видя то, как он сам изменился за эти два года, ему хочется гордиться собой, но мешает этому последние слова человека, который был для него почти частью семьи, той, что у него никогда не было. Только благодаря смерти Кристофера, он понял всю ответственность на своих плечах за нынешние события, касающиеся как настоящего, так и будущего. Его жертва не должна быть напрасна, и он проследит, чтобы так оно и было, ведь отныне все будет иначе, и он чувствовал, что и сам стал куда человечнее, чем был. Он вытер слезы руками и лишь произнес: «Спасибо».
– Мы не должны забывать эту жертву, как и жертвы Артура Конлона Людвига, – он остался сидеть на месте, посматривая то на Итана, то на Майю, – Кристофер как‑то сказал мне, ещё в то время, когда я доказывал ему, что данный проект может состояться, он сказал: «Любое изобретение рано или поздно будет пущено во вред, в том или ином виде. Главное – успеть показать людям, что если пустить его во благо, пользы будет больше».
– И как ты хочешь действовать дальше? – Майя встала с пола.
– Мы должны думать, что сделать и как для лучшего будущего, пусть люди и не будут разделять это, на нас теперь лежит ответственность, и, несмотря на репутацию или ошибки, мы должны стремиться к цели.
– Вы ведь понимаете, что нас будут допрашивать, проверят каждую минуту сегодняшних суток, прежде чем допустят снова к работе? – Итан впервые за долгое время заговорил.
– Тебя только это сейчас волнует? – Майи не скрывала недовольства.
– Лучше, чем вы, я не скажу, да и говорить нечего. Это печальная участь, но это его выбор, который мы должны уважать, – тон его был слишком спокойным, и Майя понимала, в Итане что‑то изменилось.
– Не стоило тебе упоминать его семью. Это было подло и гнусно, ты очень меня разочаровал Итан.
– Ты говоришь так, словно хуже этого сегодня не было поступков. Я не хочу оправдываться или оправдывать его, не потому, что иду уступки, а потому, что уважаю его решение и взгляды. Мы все сегодня сделали многое. Судить надо не процесс, а его результат, уж ты‑то должна это понимать.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Хватит, – вмешался Бенджамин, видя, как все выходит из‑под контроля, – потом будем откровенничать, сейчас у нас есть работа. Скоро про все это узнают, нам нужна легенда, нужно проработать историю для начальства и властей.
– Мы должны придерживаться общей истории! – Строго произнесла Майя.
– Да. Но также нельзя забывать, как важно продолжить работу и сделать так, чтобы ЦРТ дало нам возможности для этого. Иначе, все это было зря, – его молча слушали, явно погруженные в свои мысли и ощущения.
– Знаешь, ты уже так надоел своими пророчествами, ответственностью за будущее и прочий бред, что хочется тебя ударить! – Майя вдруг взорвалась чуть ли не слепым гневом, но Бенджамин отчетливо видел и понимал, как ей необходимо выпустить из себя все это, – все ясно и понятно уже: кто, что и зачем, но почему нельзя просто признать, что мы не справились и погибли люди?
– Я понимаю тебя, – тихо сказал Бенджамин, давая ей время, – но о последствиях мы будем думать потом, хорошо?
– Когда?! Когда потом? Когда тебе будет выгодно, да тебе же плевать на людей! Ты только что убил человека, наставника и друга! – Он ничего не говорил, испытывая лишь желание уберечь ее, помочь ей, – уж прости, я хоть и не из робкого десятка, но мы должны быть выше этого, а если даже здесь происходит такое, то как мы можем ожидать лучшего от других!
– Сегодняшний день закончился на грустной ноте, я согласен, а завтра мы начнем все с начала. Будем решать проблемы по одной. Сейчас надо подготовиться к приходу охраны и начальства, требующего ответов. Майя, ты согласна? – Бенджамин терпеливо говорил, все ещё не веря в то, что стал убийцей, пусть и по личному выбору жертвы, пусть и лучшего и единственного друга, но все же.
– Да… – она не сразу ответила, взглянув на Итана, погруженного в свои мысли, потом на Бенджамина, который внимательно наблюдал за ней с явным беспокойством, – да, нам надо все закончить сегодня. А дальше посмотрим.
– Согласен, Итан?
Итан все это время слушал их разговор, понимая мотивы и соглашаясь с общим видением и выводом, к которому они пришли с момента, как тело Кристофера коснулось пола. Грел его тот факт, что, наконец, впервые за сутки, было достигнуто полное взаимопонимание. Это помогало ему не бояться разоблачения или предательства, осуждения или критики взглядов, совсем наоборот, он знал, мотивы их, как и цели, благородны и даже справедливы, несмотря на знание, которым делиться он не желал, ибо говорить о наивности и примитивности видения своих коллег чревато плохим исходом. Он согласился с ними, идя по пути наименьшего сопротивления.
23
Итан сел за свой стол и впервые за всю свою работу здесь почувствовал себя чужим. Все окружающее его, как и работа канули в лету, оставив после себя лишь воспоминания, хотя прошел всего один день. Известия о событиях ночи, о гибели людей, еще не успели распространиться куда‑либо за пределы Центра Развития Технологий. Майя была под присмотром врачей, Бенджамин отчитывался у следующих после почившего Кристофера руководителей, а Итану разрешили подготовить все дела перед небольшим, как его назвали, "отпуском", на котором не просто настояло начальство ЦРТ, а прямо дало понять, что все трое, будут под наблюдение и домашним арестом, пока они не разберутся со случившейся трагедией.
Включив компьютер, Итан связался с Елизаветой, и через несколько секунд исходящего вызова ответ был получен. Она предстала перед ним на мониторе.
