Мягкий свет ламп ложился на больное лицо Егора, делая мешки под глазами ещё темнее. Он отпил немного пива и сказал:
– Спасибо, что позвали и угостили. Но… – Он замолчал, так и не договорив фразу. Его пальцы нервно стучали по барной стойке, выбивая кривой, неказистый ритм. Почувствовав боль в пальцах, Егор остановился и уставился на полувыпитую кружку, пытаясь увидеть ответы на свои вопросы в поднимающихся кверху пузырьках. – Я просто… не знаю. – Он с тоской посмотрел на Влада. – В последнее время у меня всё идёт через задницу, но проблема не в этом, далеко не в этом. Я будто… будто чувствую, что внутри меня сгнила какая-то часть, которую я пытался в себе развивать. Наверное, её можно назвать моей светлой стороной. – Егор прислонил палец к губам и машинально мотнул головой. – Нет, не совсем так. Больше это похоже на мои лучшие качества. Да, именно на них. Я всегда старался поступать правильно и только так. Даже если самому мне от этого может стать только хуже. – Он нелепо улыбнулся и пожал плечами. – Так уж меня воспитали.
Влад внимательно смотрел на него, пытаясь найти хоть небольшую каплю лжи в этих уставших глазах. Но поняв, что Егор говорит вполне искренно, он спросил:
– Так получается, что в тебе была какая-то часть, которая символизировала твои лучшие качества, и она, как ты говоришь, сгнила внутри тебя, так? – Егор слабо кивнул, снова опустив взгляд вниз. – Ага… Выходит, ты по этому поводу убиваешься? Ты не доволен тем, кем являешься в данный конкретный момент, я правильно говорю?
– Да, но не совсем. – Он полностью опустошил кружку и почувствовал, как холодное пиво разливается по стенкам его горла и наполняет своей прохладой расслабленное тело. – Спасибо, я больше не буду, мне ещё домой возвращаться. А насчёт того, что вы сказали…
– Давай на «ты», Егор. Мы всё-таки в баре, и хоть на какое-то время ты можешь забыть, что я твой учитель. Сейчас я просто твой друг, договорились? Никаких формальностей и уж тем более никакой официальности, хорошо?
Повисла тягучая тишина, и лишь стук множества кружек да грубый мужской смех разносились по небольшому бару, стены которого впитали в себя запах пива ещё с середины 20-го века. Где-то в углу одна из официанток громко возмутилась, что какой-то мужлан ударил её по заднице, после чего раздался ещё один шлепок. Мягкий свет залил собою многие улыбки, и лишь в одной паре красных глаз он отражался холодными бликами, что насторожили бы любого, увидевшего их.
Подняв взгляд на бородатое лицо своего преподавателя, приведшего его в этот бар и предложившего ему стать новым другом, Егор сказал:
– Ладно, договорились. Вы… то есть, ты сказал, что мне не нравится то, кем я сейчас являюсь. – Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. – Это правда, но лишь отчасти. Дело в том, что я всегда знал, кто я и что внутри меня находится. И вот это самое «что» мне удавалось довольно долго сдерживать под замком, но…
Егор посмотрел в глаза Влада и предельно серьёзно спросил, чётко выговаривая каждое слово:
– Я могу тебе доверять?
– Да, мне можешь. Всё, что будет сказано за этой стойкой, – крепкая рука похлопала по твёрдому деревянному покрытию, – останется только за этой стойкой. Так что не волнуйся на этот счёт. Я умею хранить секреты.
Голубые зрачки в обрамлении окружавших их алых сосудов вновь устремились в карие глаза Влада, и тот с печалью заметил, что яркость этих глаз поблекла и уступила место болезненному бледно-голубому цвету.
– Хорошо, я доверюсь и расскажу сейчас то, что ещё никому не рассказывал. Вообще никому. – Посмотрев на своего учителя, Егор успокоился, осознав, что тот понимает серьёзность всей ситуации, хоть пока и не представляет, о чём будет идти речь. – Ладно… – Егор закрыл глаза, сделал пару глубоких вдохов, и вскоре он уже непрерывно вёл монолог, находя спокойствие и доверие в глазах своего учителя. – Короче, в прошлое воскресенье мы с Викой выступали в «У Жоры». Знаете такой ресторанчик, да? – Увидев кивок Влада, он продолжил. – Так вот, после того как мы спели, я решил провести её до дома, и, похоже, правильно сделал, учитывая то, что произошло.
Егор продолжал говорить, и Влад невольно улыбнулся, заметив вспышку энергии в уставших красных глазах. Он его не перебивал и внимательно слушал, отпивая маленькими глоточками прохладное пиво и рисуя в своей голове картины, что доносил до его сознания молодой голос юноши. Алкоголь потихоньку раскрепостил их обоих, и теперь Егор говорил открыто, не стесняясь использовать ругательства и уже не смущаясь, обращаясь к Владу на «ты». Рассказ его всё больше приобретал эмоциональные краски, и совсем скоро Егора приходилось чуть успокаивать, потому что его звонкий голос начинал заставлять оборачиваться многих посетителей. Руки его не переставали плавать в воздухе, и жестикуляции этой мог позавидовать любой артист, что пытался добиться признания на первых прослушиваниях. Он всё продолжал говорить, и стрелка на подвешенных на стене часах не спеша проползала новые и новые отрезки, оставляя десятки минут позади.
Остановился Егор лишь тогда, когда к ним подошёл бармен:
– Не хочу вас прерывать, но, по-моему, вам следует чего-нибудь выпить, юноша. Вы всё говорите и говорите – у вас наверняка пересохло горло. Не хотите его освежить?
Влад почувствовал на себе неуверенный взгляд и взял инициативу на себя:
– Да, будь добр, Миш. Принеси ему яблочного сока, а мне ещё одну кружечку.
Бармен ушёл, и, убедившись, что их никто не слушает, Егор продолжил:
– Я до сих пор поверить не могу, что это был я. Понимаешь, мне нравилось его бить! Избивать, чёрт возьми! Я так наслаждался видом размазанной крови этого мудака и так улыбался, когда стучал головой по этому грёбаному столу! Я не хотел себе признаваться, но, сука, пришлось! – Он наклонился ближе, и теперь их лица были в сантиметрах друг от друга. – Я чувствовал себя живым, Влад, пока выбивал чужую жизнь из этого мешка с дерьмом. Мне это нравилось и нравилось до усрачки. Чёрт! – Он откинулся назад. – Я чуть ли не кончил, когда услышал хруст его сломанного носа, и мне это тоже понравилось! Я бы избивал его всю ночь, если б меня не остановили! – Его грудь тяжело поднималась, и каждый вдох теперь обжигал пересушенные стенки горящего горла. Только сейчас Егор понял, как сильно он хочет пить. – И именно тогда, той ночью, я перестал быть собой и позволил себе выпустить внутреннего дьявола. Думаю, он есть в каждом из нас, и то, как часто он будет выходить на свет, зависит лишь от прочности замка и стен той клетки, в которой мы его держим. Но мой дьявол… – Егор усмехнулся, и улыбка его была полна печально-сладостной боли. – Мой дьявол куда страшнее многих в этом грёбаном мире. – Его глаза холодно блеснули в тёплом свете ламп. – Честно, я сам его боюсь. Боюсь себя и того, кем я могу стать лишь за долю секунды, стоит замку сорваться с цепи.
– Сок и пиво. Ваш заказ, джентльмены.
Влад, не отрывая взгляда от горящих глаз Егора, протянул подошедшему бармену купюры, и тот, закатив глаза, вскоре удалился, что-то бормоча себе под нос. Егор тут же прильнул к стакану сока и в мгновение ока выпил всё содержимое, после чего сразу же ухватил нить своего монолога и, прочистив горло, продолжил:
