Владу захлестнула горькая обида, и обида эта принесла с собой жгучие слёзы, что стали собираться у краешков глаз. Но нет, она не должна плакать, потому что она сильная. Так ей говорит мама, даже когда сама находится на грани срыва. Пусть течёт кровь, пусть качели роняют её сколько хотят, но она никогда не заплачет и не будет жаловаться. Никогда.
Потому что она сильная.
Но всё же как обидно, что она не смогла выполнить этот трюк! Как она хвасталась мальчишкам своим умением делать «колесо» на качелях, хотя сама понимала, что нагло врёт и пока ничего не умеет. Но она хотела научиться! И училась! Её улыбка сияла на счастливом лице, когда дуга полёта всё увеличивалась и увеличивалась, но так же быстро погасала, когда попа срывалась со скользящего сиденья и уже через секунду бурила собой твёрдую землю. Но Влада продолжала вставать, и хоть папа запретил ей вообще подходить к качелям, она всё равно тайком прокрадывалась на маленькую площадку в их дворе и возвращалась домой со сбитыми коленками и поцарапанной кожей. И возвращалась лишь для того, чтобы получить новую порцию упрёков и лекций, которые постоянно читают ей родители. Ну и пусть читают! Она всё равно будет делать так, как сама того хочет и считает нужным! И пусть она будет этой… эгоисткой! Она-то знает, что поступает правильно.
«Мне кажется, что я родила не девочку, а мальчика». Да, так иногда говорила её мать. Влада не понимала, почему мама так говорит. Она смотрела в свои трусики и видела, что там ничего нет, и всё равно не понимала. Ей было уже целых восемь лет, и она знала, что у мальчиков между ног есть «Мистер Сосиска», а у девочек его нет, но всё равно не могла понять, почему мама так говорила. Лишь потом, просматривая свои детские фотографии и с улыбкой замечая множество синяков на своих коленках и руках, она поймёт почему.
Сейчас Влада стояла абсолютно одна на небольшой детской площадке, обдуваемая тёплым летним ветерком. Она смотрела на свои маленькие ладошки, что были испачканы ярко-красной кровью, которая всё так же продолжала течь из носа. Мама с папой находились дома и считали, что она спит в своей комнате, ведь ей весь день было так плохо! И как она их классно обманула! Теперь они не будут заглядывать в её маленькое королевство, а если вдруг и захотят, то увидят силуэт девочки под прикрывающим одеялом. Что она придумала! Сложила сумочки, некоторую одежду и попавшиеся под руку вещи так, что создавалось впечатление, будто на кровати и вправду лежит она – уже взрослая девушка, которую родители до сих пор считают маленькой девочкой. И это несправедливо! Она уже большая, и даже их учительница говорит, что она самая умная в классе и даже умнее этой вредины Маши. Тупой задиристой Маши.
Влада не хотела возвращаться домой в таком виде. Она огляделась, но ничего лучше листьев декоративных кустов не нашла. Что ж, придётся вытереть кровь ими, или же ей будет уготована учесть выслушивать бесконечные порицания мамы и время от времени кивать, подавая вид, будто она что-то понимает. Поэтому Влада сорвала листья и принялась тереть ими лицо и шею, больше размазывая кровь, нежели вытирая её. В одну ладонь она складывала уже испачканные листочки, а другой протирала грязную кожу. Потом скомкала в один большой кулёк использованные листья и, донесся их до ближайшей урны, выкинула всё содержимое. Театрально отряхнув руки, она сказала:
– Дело сделано, теперь летим домой.
Влада крепко взялась за невидимый руль и, покрутив туда-сюда несуществующий рычаг (для чего-то же он нужен), завела двигатель своими губами. Увидь бы сейчас её мама, то непременно сказала бы ту самую фразу. Да и пусть говорит! Сейчас весь окружающий мир внезапно исчез, и лишь тарахтение губного двигателя пробивалось в реальность, что смешалась в симбиозе с бурным воображением детского сознания. И пока Влада «подъезжала» к своему дому, на испачканном кровью лице играла счастливая озорная улыбка.
***
Боль…
Её удары пробивали кромешную тьму и пускали бледные вспышки света, что направляли на выход из этого нескончаемого коридора пустоты.
Стоны…
Они отдавались эхом от стенок пульсирующей головы и мощной волной врезались в мозг, заставляя его проснуться и заработать во всю силу.
И лёгкий шёпот…
Он ласкал уши своей тихой мелодичностью, заставлял остановиться и просто прислушаться к нему, к его ласкам и манящим ублажениям.
И когда мысли Влады прояснились, она поняла, что это шёпот огня.
Она открыла глаза и тут же шумно вдохнула горячий воздух. Её горло обдало жаром и воспламенилось обжигающим пламенем. Казалось, она чувствовала, как стенки лёгких обугливаются и импульсивно сжимаются под гнётом удушающего огня. Кашель вырвался из хрупкой груди, и Владе пришлось приложить все усилия, чтобы не потерять сознание.
Огонь…
Он продолжал нашёптывать колыбельную смерти где-то слева от Влады, одновременно и далеко, и невероятно близко. Она чувствовала тяжёлое давление на своё тело и только когда полностью огляделась вокруг, поняла, что огонь является лишь самой слабой для неё опасностью.
В паре сантиметров от её глаз продолжало вращаться колесо влетевшего автомобиля. Другое же придавливало правую ногу к сиденью, и с каждой секундой давление это всё усиливалось и усиливалось. Влада чувствовала, как по бедру стекает тёплая кровь. Ощущала режущий горло дым и слышала…
…слышала, как падают на асфальт крупные капли стекающего масла.
Адреналин ворвался в её кровь мощным потоком и захлестнул собой проснувшееся сознание. Острая боль в окровавленной руке разом поблекла, а застилающая глаза красная пелена перестала иметь значение. Влада вытерла кровь со своего лица и, приподняв голову, взглянула на придавленную ногу.
Смятый бампер навис над ней подобно ожидающему стервятнику, что давит сильной лапой на ногу своей жертвы. Её кость еле сдерживала натиск колеса, и Влада невольно представила, как та ломается, и мелкие её осколки впиваются в кожу. Огонь всё приближался и нагревал вокруг себя воздух; сжимал его и посыпал удушающим перцем, что был смертельно опасен для лёгких. Его шёпот набирал силу, и лишь пробивающийся через разбитые окна ночной ветер осмеливался перебивать говор огня. Глядящее на Владу колесо продолжало вращаться, и бесчисленные ручейки углублений в тёмной резине казались ей мчащимися змеями, каждая из которых стремилась обогнать другую. И скорость их попутно замедлялась, пока весь окружающий мир начинал меркнуть, утопать во тьме и медленно-медленно терять свои краски, всё больше бледнея в…
БОЖЕ! КАК ВЗВЫЛА НОГА! КАК ИСТОШНО ЗАКРИЧАЛА ЕЁ ХРУПКАЯ КОСТЬ! Влада откинула голову назад и, вжавшись затылком в твёрдые сиденья, выпустила жалобный стон сквозь стискиваемые зубы. Если она сейчас же не выберется отсюда, то либо навечно останется инвалидом, либо изжаренным куском мяса.
Ей нужно выбираться из этой чёртовой печки и не терять ни секунды, ни одной грёбаной секунды!
Она вновь подняла голову и мгновенно оценила обстановку вокруг себя. Горящие обшивки сидений, отравляющий сознание дым, нависший бампер и давящее колесо – всё это пыталось слиться в один сплошной вихрь в её голове, и лишь бьющий в мозг адреналин не позволял мыслям спутаться, поддерживал связь с реальностью и заставлял все органы работать на полную мощь, во всю свою силу. Теперь Влада поняла, что по бедру её стекала вовсе не кровь, хоть ручейки эти и отдавали теплом.
