Влада смотрела на размытое отражение сияния луны на мокром асфальте. Мягкий голубой свет начал расплываться, когда к глазам подступили слёзы. Она не стала их сдерживать. Дала им волю вырваться наружу и прокатиться по щекам, смешиваясь с кровью и чёрной сажей, что покрыла лицо тёмной краской. Губы безмолвно дрожали, и когда кашель полностью прошёл, из груди вырвались судорожные всхлипы. Тело её, сгорбленное и ссутулившееся, не переставало трястись, пока холодный ветер пробегал по влажной коже. Обтягивающая торс футболка местами окрасилась в тёмно-бордовые тона. Неумелый художник расплескал красные краски по телу плачущей девушки, небрежно размазав алые мазки на руках и ногах худенькой фигуры.
Розовая футболочка, которую Влада надела перед самым свиданием, вряд ли бы сошла хотя бы за подобие одежды. Весёлый зайчонок, что радостно подмигивал всем сквозь слегка выступающие груди, превратился теперь в непонятное существо, отталкивающее от себя и пугающее своим видом. Чётко выступающие ключицы были скрыты занавесом падающих волос. В мёртвой тишине ясной ночи тихо перешёптывались яркие языки пламени, и лишь громкие слёзные всхлипы пронизывали собой повисшее молчание мира.
Мне иногда кажется, что я родила не девочку, а мальчика.
Эти слова взорвались яркой вспышкой в её голове, и Влада невольно зажмурилась, боясь сияния этих самых слов. Она открыла глаза и только сейчас почувствовала дикий холод в ногах, идущий от асфальта. Ручейки крови и масла обволакивали тело сковывающими верёвками, пока ветер проходил сквозь него, оставляя позади жгущий кожу мороз. Влада подняла голову и дрожащими руками убрала с лица прилипшие волосы. На тёмной маске алого пепла ярко светились тёмно-зелёные глаза, и твёрдая решимость, жёсткость, которая была прочнее любого металла, слабо заискрились в глубинах её зрачков. Но чем больше расправлялись её плечи, чем усерднее она пыталась встать и выпрямиться во весь рост, тем сильнее разжигался огонь в её груди, в самой душе. Именно оттуда поднималась та сила, что заставила Владу стиснуть зубы, когда при первой попытке она упала и ободрала собственный локоть, но тем не менее поднялась, не сводя взгляда со своей цели, чей тёплый свет отражался бликами в тёмной зелени её радужек.
Она смотрела на одиноко стоящую заправку, расположившуюся с правой стороны от дороги – этой пустынной ленты, расстелившейся в обе стороны горизонта. Ни одна машина не проезжала мимо. Ни один двигатель не разносил собственное рычание на ближайшие километры, а может и десятки. Ни одна пара светящихся фар не показалась на молчаливой трассе. Мир погиб, и прощальной мелодией его ухода была именно тишина – верная спутница в мир всех погибших.
Влада продолжала идти к автозаправке, ещё плохо соображающая и не до конца понимающая, что делает. Ею овладели спящие до этого инстинкты, вставшие сейчас у рычагов её разума. Она шла к единственному источнику света, не считая той печки, из которой она еле выбралась. Желтоватое пятно вновь начало расплываться перед глазами, но окровавленные ноги всё так же твёрдо ступали по асфальту. Тонкие ручки были прижаты к покрытой мурашками груди, и ладони Влада сцепила в крепкий замок, будто старалась так удержаться в этом мире, не потерять сознание раньше времени. Её ногти медленно впивались в кожу, вызывая отрезвляющую боль. Она не должна. Не должна окунуться во тьму до того, как доберётся до этой чёртовой заправки. Обязана цепляться за реальность, пока не сойдёт с трассы и не войдёт в магазинчик, где сможет найти аптечку. И только оказав себе медицинскую помощь, она позволит рассудку расслабиться и утащить её на долгий сон.
…не девочку, а мальчика.
Влада продолжала идти, не замечая собственной хромоты. Свет огоньков всё приближался и приближался, так что теперь между ней и поворотом на заправку было около трёхсот метров. Набухшие соски проступали сквозь розовую ткань футболки, выжав которую можно было бы затопить всю Землю. Зубы с бешеным темпом стучали друг об друга, отдаваясь гулким клацаньем в стенках головы. И вся красота, покорявшая когда-то сотни мальчишек в школе, растворилась густым дымом в горящей машине. Сейчас Влада походила на тощего призрака, бредущего в одиночестве по уходящему вдаль шоссе. Бледные лунные лучи накладывали тени на её кожу, освещая её и окуная во мрак. Тёмные капли крови оставались прерывистой дорожкой позади неё, и игривые блики света плясали на их отражающей поверхности.
…мальчика.
Хромота усилилась, и вместе с тем – боль. Влада ускорила шаг и в конце чуть ли не бежала, будто пыталась от чего-то (от кого-то) спрятаться. Сердце забилось ещё чаще и стремилось сломать своей силой все её рёбра, все до единого. Частые стоны стали вырываться из груди, пока тяжёлые ноги наливались свинцом. Мир балансировал на грани реальности и нереальности, собираясь в одну маленькую точку где-то вдалеке. Влада не расслабляла крепкую хватку и всё ещё держалась за сознание, но уже начинала чувствовать, что земля уходит у неё из-под ног.
Расстояние до заправки сокращалось, и пока тонкий силуэт приближался к свету зажжённых фонарей, на крышу магазинчика опустился маленький светлячок, сиянье которого мерцало в ночном воздухе.
Влада добралась до чёртовой заправки и, пройдя мимо навечно застывших машин, вошла в магазин. Она не знала, есть ли здесь аптечка или нет. Не знала, найдёт ли что-нибудь полезное или останется истекать кровью, пока не умрёт. Её просто влекло сюда, и ноги сами принесли её за стойку кассирши, рядом с которой располагались небольшие шкафчики с металлическими ячейками. Она открыла дверцу одной из них, но на неё лишь облился едкий запах резины. Влада открыла следующую, но и там было пусто. Чёрт! Будто все сговорились и забрали все нужные вещи с собой на тот свет!
Где-то здесь. Не знаю почему, но где-то здесь должна, должна быть эта грёбаная аптечка!
Шкафчики открывались один за другим, а умерший в углу магазина мужчина пустыми глазницами взирал на мечущуюся девушку, у ног которой всё увеличивалась красная лужа. Один из забредших сюда дальнобойщиков уткнулся лицом – точнее, тем, что от него осталось – в прохладные банки из-под газировки, уронив тело вовнутрь жужжащего холодильника. Молодая женщина, что совсем недавно так сильно переживала по поводу того, что нагрубила утром своему сыну, умерла на сиденье унитаза, прижав купленные шоколадки к съеденным грудям. И на всю заправку разносились лишь гудение светящихся ламп да громкие ругательства, пробивающиеся сквозь плач.
– ТВОЮ МАТЬ!
Влада толкнула шкафчики и тут же вскрикнула, почувствовав, как кто-то резко дёрнул её за узлы мышц и тянул всё сильнее, желая порвать их и вызвать новую агонию боли. Осталась лишь одна ячейка, которую она уже пыталась открыть. Да, пыталась, но ничего из этого не вышло. Ячейка была заперта на ключ, который мог быть сейчас где угодно. Значит, не стоит ей тратить тут время, и будет лучше осмотреть подсобку – вот там должно найтись что-то полезное.
Влада повернулась и медленно зашагала прочь от открытых, будто разинувших рты ячеек. Но остановилась. Посмотрела на маленькую закрытую дверцу, в углу которой красовалось число 19, и поджала губы – так, как делала всегда, когда была чем-то недовольна. Внезапно в ней родилась непоколебимая уверенность, что именно в этой ячейке, именно в этой сучьей ячейке лежит аптечка со всем ей необходимым. Закон подлости мог сыграть с ней сейчас очень подло, и если бы она ушла, так и не добравшись до содержимого, то корила бы себя за это, пока кровь медленно вытекала бы из неё крупным потоком, заливая всё вокруг тёмно-алым океаном. Она не могла себе этого позволить и сама не заметила того, как кулаки её сжались и на тоненьких ручках выступили объёмные вены. Влада направилась обратно к закрытой дверце, и в её зрачках вновь полыхнул огонь решимости.
