И в голове Влада возник пугающий вопрос: «А как долго люди будут оставаться людьми?»
Ответа он не знал, да и не хотел. Он понял, что условия стали более жёсткими, и теперь только внутренняя сила человека играла главную роль в победе над жизнью. Мир схватил его в крепкий захват и уже собирался бросить через себя, навечно сломав позвоночник, и Влад уже поддался его движениям, чуть не сдался, но в самый последний момент нашёл опору и смог противостоять. Он высвободился из захвата, но сражение – эта вечная война за право счастливо жить – ещё не закончилось.
Если говорить как есть, оно только началось.
Влад подошёл к машине, но только лишь для того, чтобы взять телефон, после чего вновь взглянул на небо. Чистое голубое одеяло накрыло собой всё пространство над головой, надёжно укрывая всех живых и неживых прочным куполом стратосферы. Ни одно облачко не смело показываться на ясной палитре нежных цветов. И если бы под этой красотой не было груды разбившихся машин и вывалившихся из них тел, то день можно было бы назвать довольно неплохим.
Влад…
Он закрыл глаза, внимая приятному голосу из воспоминаний.
Я ещё никогда не чувствовала себя такой счастливой!
Уголки его губ медленно поднялись.
Ты даже не представляешь, как я люблю тебя…
Сердце забилось чаще.
Моя мама слышала нас.
Кровь закипела в палящем огне.
Щипит? Прости…
Он чувствовал, как внутри что-то начинает расти. Что-то мощное и пугающее. Тихий рокот этого существа мерным эхом отзывался в его голове, набирая силу звучания собственного рёва.
Знаешь, почему мне всегда спокойной рядом с тобой?
Повисшая тишина стала ещё более ощутимой.
Потому что я уверена, что мы всё преодолеем. Я уверена в тебе, Влад. Ты встаёшь после каждого падения и продолжаешь идти. Думаю, именно такие люди становятся героями.
На этом моменте она улыбнулась и прильнула к его губам, чуть спустив вниз одеяло.
Просто запомни одну вещь. Даже если весь чёртов мир захочет сломать тебя, продолжай стоять на своём и не вздумай опускать руки, слышишь? Для меня ты всегда будешь героем.
Героем…
Влад открыл глаза и расправил плечи, полностью открывшись тёплому ветру. Он набрал номер Егора и, как только услышал молодой голос, проговорил:
– Привет, Егор. Я звоню сказать, что не смогу приехать сейчас, как договаривались.
На другом конце связи повисло тяжёлое молчание, длившееся дольше минуты. Гулкие удары сердца отдавались в пересушенном горле, пока где-то позади тихо мурчал двигатель внедорожника. Тишина давила всё сильнее и когда она стала невыносима, Влад спросил:
– Егор?
– Да, я здесь. – Небольшая пауза, за которой последовал негромкий голос. – Что-то случилось?
– Нет. Точнее, да. Похоже, Земля с адом решили поменяться местами. Но я не об этом.
– Тогда что же?
– Мне нужно кое-что сделать. Да, я обязан это сделать. Лучше скажи, ты встретился с Викой?
– Да, мы сейчас у неё дома, готовимся отправиться в больницу.
– Ей плохо? Что с ней?
– Да с ней всё в порядке, мы поедем к её родителям. Они оставили её на ночь одну, а с утра на звонки не отвечали.
– Егор, ты же понимаешь, что…
– Да, я понимаю, но всё равно должен поехать туда с ней. Нельзя просто ставить на этом крест, даже не проверив. Это… даже не знаю. Неправильно, что ли?
– Что за больница?
– Эмм… Сейчас, подождите. – Влад услышал отдалённое «Вик» и приглушённые, неразборчивые голоса. Через минуту до него донеслось: – Помните, в прошлом году одну из учительниц на скорой забрали с нервным срывом из-за учеников?
– Тамару Алексеевну?
– Да, её. Вот в ту больницу мы и едем. Вроде бы она находится в Красносельском районе.
– Я понял. Возьми с собой телефон, Егор, и будь на связи. Я подъеду к вам вечером, как только всё закончу.
– Хорошо. – Он снова замолчал, явно раздумывая, какой фразой закончить разговор. Наконец он сказал: – У вас всё в порядке?
Влад посмотрел на расстелившуюся перед ним дорогу. Взглянул на вывалившееся из лобового стекла тело, половина которого так и осталась в салоне. Висящий на тоненькой ниточке глаз болтался на лёгком ветру, пока армия маленьких точек ползала по поверхности вырванного мяса. Ещё день-другой, и не щадящая никого жара сделает своё дело, и уже совсем скоро во всём городе начнёт царствовать ужасный, выворачивающий наизнанку запах разложения – этот вечный спутник распутницы-смерти.
– Всё хреново, Егор. Всё очень и очень хреново. И чтобы не стало ещё хуже, поддерживай связь, ладно? Если что, звони.
– Вы приедете?
– Вечером. За мной есть должок, и я обязан его отдать. Иначе потом сам себя не прощу.
– Понимаю. Ладно, тогда мы с Викой поедем и, как будем на месте, сообщим вам.
– Договорились.
Разговор закончился, и вместе с тем внутри Влада начала набирать силу уверенность. Уверенность в том, что он всё делает правильно и наконец встал на верный путь, подняв голову и расплавив сдерживающие его оковы. Он сел на водительское сиденье, закрыл дверь и, глубоко вздохнув, взялся за руль.
Что ж, вот он – переломный момент.
Влад вывел внедорожник на дорогу и направился к себе домой. Ему надо было завершить одно дело.
Одно невероятно важное дело.
Глава 19
Когти орла, волчицы клыки
– Воду будешь?
Не ответив, Катя выхватила бутылку у него из рук и жадно прильнула к тонкому горлышку. Женя вновь поразился притягательности её тела, способного при одном только взгляде на него разжечь огонь чуть ниже живота. Она пила залпом, наплевав на женскую эстетику. Ручейки воды стекали по её тонкой шее, играя с бликами ламп в небольшом магазинчике. Крупные капли лениво сползали по выступающим ключицам и забирались на обтянутую майкой грудь, скапливаясь у самого выреза белой ткани. Её горло находилось в постоянном движении, и только когда бутылка полностью осушилась, Катя отпрянула от неё и облегчённо выдохнула. Вытерев подбородок, она бросила уже ненужный мусор на пол и продолжила обходить прилавки в поисках чего-то нужного.
– Поднять не хочешь?
Она остановилась и, повернув шею, посмотрела на него из-за длинного занавеса светло-русых волос. И снова эти серые глаза… Женя не знал, почему у него временами сжимается грудь при взгляде на них. Не знал, откуда в этих зрачках столько необузданной магии и манящей… манящей энергетики. Иногда он ловил себя на том, что подолгу смотрел на её губы, ни о чём не думая, просто наслаждаясь их изяществом. Плавные изгибы её форм заставляли бледнеть окружающую действительность и концентрировать всё внимание только на себе, на своей красоте. Может, подобный туман в сознании был вызван тем, что у Жени самого никогда не было девушки, но если это и было правдой, то лишь отчасти. Главное же заключалось в следующем: что-то в ней его притягивало и никоим образом не желало отпускать. Эта твёрдость в голосе при обращении, чёткие линии скул на её лице, забавная морщинка меж бровей, возникающая, когда она хмурится, и наглая дерзость в её поведении, в её взгляде больше всего цепляли собой Женю, окутывая его таинственным омутом серого моря.
