Влада чуть отпрянула, и тёмно-зелёные глаза ярко блеснули под прядями волос.
– Я вспомнила Рому и того… – звонкий щелчок раздался в её горле, – того парня, который врезался в нас. У него тоже были пустые глазницы, но они ещё и светились. Как будто там внутри что-то было. Что-то сияющее. И я… я… – Слова застревали на полпути и не желали выходить целыми фразами, так что она снова уткнулась головой в вырез клетчатой рубашки и замолчала, чувствуя, как тяжело поднимаются и опускаются плечи.
Джонни поднёс губы к её уху и мягко прошептал:
– Тебе станет легче, если ты всё расскажешь. И ты хочешь это сделать, я же вижу. Пару минут назад ты отказывалась пожимать мне руку, а теперь мы с тобой обнимаемся, заметила? – Непринуждённый смешок обдал её кожу тёплым дуновением, прогнав волной по спине мурашки. – Тебе нужно выговориться, дорогая. Но лучше сначала…
– Влада, – голос был тихим, еле слышимым. – Меня зовут Влада. Я не представилась.
– Влада… – Он повторил это имя, пробуя каждую букву на вкус. – Тебе следует собраться с мыслями. Сходи в душ, если хочешь, и потом поговорим.
Душ, тёплый и расслабляющий, как раз был ей сейчас необходим. Под ним разум прояснится, а сознание вырвется из сдерживающих поток мыслей оков. Именно в душевой кабинке лучше всего работает мозг, временами выдавая сногсшибательные, гениальные идеи.
– Давай ты пока искупаешься, а я приготовлю поесть. Жареного ничего не обещаю – только то, что нашёл в магазине. Подглядывать не буду, честное пионерское.
– Хорошо. Полотенце есть?
– Да, всё там. Я не знаю, работает ли сейчас душевая, но если нет, то ты можешь искупаться в бассейне.
– Ага, куда я наблевала.
Она залилась стыдливым смехом, чуть прикрывая лицо руками. Улыбка тронула губы Джонни, и позже он уже смеялся вместе с ней, всё ещё прижимая к себе.
– Ну да, это ты молодец. Но тут несколько бассейнов, отгороженных друг от друга, так что все остальные спаслись от твоей жестокой кары.
Её переливчатый смех усилился и немного приглушился, когда она вновь уткнулась головой в грудь Джонни. Успокаиваясь и выплёвывая последние смешинки, она произнесла:
– Я поняла, хорошо. Тогда я сейчас в душ пойду, потом вернусь, и мы поедим, так?
Он согласно кивнул, и Влада, напоследок взглянув в эти ясные голубые глаза, повернулась и мигом отыскала взглядом дверь в женскую душевую. Направилась к ней, чувствуя на спине пристальный взгляд и невольно закусив нижнюю губу. Она схватилась за ручку, опустила её и вошла внутрь.
Её сразу же окутал влажный воздух, что успел здесь настояться за сутки. Гостеприимная тишина вежливо молчала, и только звук захлопывающейся двери на миг прервал её. Оказалось, весь мир разом рухнул. За одну ночь. Быть может, даже за один час или минуту. За это краткое время прахом развеялось всё то, к чему человечество шло веками, тысячелетиями. И в итоге пришло к пустоте, к пугающему одиночеству. И одиночество это как нельзя сильно ощущалось именно здесь, в опустевшей душевой, стены которой всё ещё помнили смех многих девушек и их тайные разговоры, пока сами они мылись в одной кабинке.
Не давая мыслям пробраться глубоко в сознание раньше времени, Влада за пару движений сняла кроссовки, оставила в них носки, расстегнула молнию джинсов, и через пару секунд они уже аккуратно висели на одном из прибитых крючков. Сняв стринги, что надевались на свидание с Ромой, одними большими пальцами, она тут же освободилась из-под футболки и повесила её. Завела руки за спину и в мгновение ока расстегнула застёжки бюстгальтера – так, как это умеют делать только девушки или уже опытные самцы.
Теперь она стояла полностью обнажённая, вдыхая оголённой грудью до жути знакомый воздух, насыщенный хлором бассейна – этот слабый отголосок ушедшего мира. Влада выбрала самую крайнюю кабинку, что была у стены. Повернула краники, и на неё тут же хлынул поток тёплой, такой приятной воды.
Что ж, мозг, освобождайся и мучай меня сколько хочешь. Сейчас как раз самое время.
Что мы имеем на данный момент? Она находится в абсолютно безлюдном аквапарке, в который её принёс незнакомый мужчина, уже успевший несколько раз обнять её и назвать «дорогой». По его словам, он промыл ей раны и закинул стираться окровавленную одежду.
Раны…
Она вытянула руки вперёд и только сейчас заметила, что они были перебинтованы. Правая – чуть ниже локтя и до самого запястья, левая – под самым изгибом плеча. Белые полосы были идеально чисты, без намёка на какую-либо кровь. В голову яркой вспышкой ударил фрагмент памяти, как она, волоча за собой ногу, добиралась до единственного светлого пятна во всё потухающем мире – автозаправке. Она помнила, как стонала и давилась собственными соплями, перемешанными с кровью. Помнила этот проклятый шкафчик и сломавшуюся пополам скрепку, часть которой так и осталась торчать из замка. Помнила, как поднималась и рычала от боли, не собираясь отдавать свою жизнь в костлявые ладони смерти, и помнила, как мощной волной впилась в её вены неимоверная сила, как угрожающе крутилось колесо над головой, и с каким рвением её пытался задушить огонь. Всё это запечатлелось чёткими снимками в памяти Влады, пугая своей реалистичностью и детализацией. И самым последним выплыл тот, на котором она, сдавшись, сползала вниз, к растущей красной луже и холодному как могильная плитка кафелю.
Сдавшись…
Вода стала горячее, а сердце забилось чаще.
Она могла умереть и, возможно, умерла бы, если бы не этот мужчина. Джонни, как он себя называл. Он создавал впечатление приятного человека и, по сути, был таким. Но всё же не стоит забывать, что они знакомы друг с другом не более получаса, а делать какие-то выводы пока слишком рано.
Но всё же он спас ей жизнь, а это что-то да значило.
Перед её глазами до сих пор маячило лицо того водителя, который протаранил своей машиной их такси. Его светящиеся глазницы, сияющий жёлтый рот. Похоже, подобная участь настигла большинство людей, и оставалось лишь гадать, почему именно ей повезло избежать подобного. Почему она осталась жива.
Влада упёрлась руками в стену и уставилась на свои ступни, не видя их, распутывая собственные мысли в попытках хоть в чём-нибудь разобраться.
Рома погиб. Только сейчас она вспомнила торчащий кусок его руки из-под переднего сиденья. На ней осталось три пальца; остальные два размазались по обшивке сидений, хоть пару секунд назад проходили по нежной коже её бёдер. Тошнота вновь подкатила к горлу, но на этот раз её удалось сдержать. Если мы решили вспоминать всё, так вспоминаем всё, как бы тяжело это ни было.
Влада глубоко вдохнула и закрыла глаза.
Впервые она не понимала своих чувств. В школе она всегда отличалась рациональным мышлением, но сейчас весь рационализм напрочь пропал, уступив место странной пустоте. Её парня, любви всей её жизни не стало, но почему-то Влада чувствовала лишь лёгкую тоску, будто случайно наступила на ни в чём не виноватую улитку. Она восхищалась им и вдыхала аромат его духов с щепетильной нежностью; только ему она позволила поднять краешек юбки и залезть поглубже, предвкушая бурю эмоций страстного секса. Она жила им, чёрт возьми! Жила и была готова умереть за него, если на то вдруг будет необходимость!
