– То есть, ты хочешь построить новое государство?
– На данном этапе звучит это слишком громко, но суть ты уловил правильно, да. Рано или поздно это произойдёт. При том условии, конечно, что человечество не решит окончательно истребить себя. И я думаю, это произойдёт рано, чем поздно. Так почему бы… охренеть, какая вкусная булка! Где ты её купил?
– Не купил, а навечно одолжил. Эти хреновины пару раз пикнули, но охранник решил меня не останавливать. Ты лучше продолжи, что там дальше?
– А что там дальше? – Влад вопросительно взглянул в глаза Егору, шевеля челюстью и пытаясь ухватить конец верёвочки убегающей мысли. – Вроде бы я говорил…
– Какая же это охрененная булка, – послышался сбоку голос Вики. – А до этого вы говорили: «Так почему бы…» и там что-то дальше вы не договорили. – Её голос был слабым, но трезвым и чистым от следов снотворного. Огненно-рыжие волосы показались из-за верхушки кровати, и сразу же сквозь их пряди блеснули два ярко-зелёных огонька. – Вы, значит, мне поминки уже устроили, да? А я жива, обломитесь! Сейчас как встану и дам по мордам тому, кто родился с самой хитрой жопой!
Егор недоумённо посмотрел на Влада и увидел в зрачках то же непонимание, что было и в его собственных глазах. Но как только Вика продолжила говорить, непонимание смешалось с удивлением и лёгеньким-лёгеньким азартом.
– Усыпить меня решил, красавчик? Ну ничего, я тебе потом покажу, когда наедине останемся. Я отоспалась и хрен теперь дам спать тебе, и это не в том смысле, в котором ты думаешь, нет. Я тебя реально, блин, замучаю, понял?
Она опустила на пол стройные ноги и, встав с кровати, потянулась во весь рост. Солнечные лучи освещали плавный изгиб её спины и округлые, так и манящие в утреннем свете бёдра. Худенькие ручки, сцепленные в замок, стремились высоко вверх, поднимая беленькую футболку и открывая вид на плоский живот. Пламенные волосы прилегали к тоненькой шее и спускались вниз, заканчиваясь у самой талии яркими кончиками горящего огня. Грудь Егора слегка сжалась и внезапно показалась слишком маленькой для того, что так отчаянно билось внутри. Он вновь почувствовал себя неуверенным мальчишкой, каким и увидел её впервые – такую прекрасную и сияющую жизненной энергией. Хоть её лицо и было опухшим от сна, всё равно она оставалась несравнимой красавицей, и красота её стократно увеличивалась в глазах влюблённого.
Такое сокровище блестело бликами чистого золота, и его было необходимо охранять и держать под защитой, любить и хранить в сердце, подпитывая блеск своим светом, не давая угаснуть всему хорошему, что есть в любимом человеке. И Егор понимал это. Понимал, что несёт ответственность за Вику и за её жизнь, хоть никто и не вешал на него подобные обязанности. И тем не менее он должен оберегать её, если не хочет потерять огонёк тепла в своей душе.
В своей жизни.
Потягиваясь, Вика тихо простонала, зажмурив глаза и расплывшись в улыбке. Опустив руки и облегчённо выдохнув, она повернулась к сидящим у окна мужчинам и сказала:
– Я сейчас в душ, а потом, как выйду, присоединюсь к вам. Только не съедайте все вкусности, потому что я злая, когда голодная. – Её переливчатый смех нежно ласкал уши своим мягким звучанием, пока птицы дружно переговаривались меж собой. – Егор знает, можете спросить у него. Один раз он случайно пихнула меня, я уронила мороженое в Неву, так я ему тогда чуть ли не все мозги высосала. Страшная женщина я, это да. Ладно, – она поправила упавшие на лицо волосы, – я пошла, а вы пока наслаждайтесь жизнью без моего присутствия, потому что я скоро вернусь. Это не угроза, но что-то похожее.
Вика снова засмеялась, и каким же заразным был её смех! Как незаметно он умел заставлять появляться на лице улыбку, очищая разум от лишнего груза и пуская в его тёмные уголки яркие лучики света, пусть всего и на время. И пока она смеялась, то уже успела раздеться, скрыться в предбаннике и войти в душевую, закрыв за собой дверь.
Егор посмотрел на Влада и, увидев глаза последнего, чуть не подавился смешком и еле смог проговорить:
– Да, она в представлении не нуждается. Вот такую отбитую я себе отыскал.
– Ну почему сразу отбитую-то? Весёлая симпатичная девочка, просто с…
– …небольшим прибабахом, да? Думаю, она тебе понравится, но не обещаю, что не будет таких моментов, когда не захочется её прибить. Надо отдать ей должное – Вика умеет выводить из себя. – Голубые глаза Егора вдруг резко блеснули. – А, да, кстати. Мы же так и не договорили о Великом Возрождении Падшей…
– Заткнись, умоляю тебя. Были бы мы в школе, я написал бы тебе замечание. Примерно такое: «Верёвкин решил продемонстрировать всем скрытые в нём таланты комика…
– … но не смог обогнать своего препода, ведь мастерство последнего недостижимо». Ну да, куда уж мне до вас, Мюррей Франклин. – И он подмигнул из-за верхушки стакана, улыбаясь слегка нахально, по-мальчишески. – Ну так что? Так почему бы нам не что?
Влад посмотрел в сторону доносившегося до них шума льющейся воды и пробивающегося сквозь него женского пения. Высокий голос, мягко растягивающий ноты, эхом прогуливался по длинным коридорам безлюдной больницы. Ни одна медсестра, ни один доктор или врач не смогли насладиться приятной тональностью поющей в душе девушки, чьё а капелла произвело бы впечатление на любого музыкального критика. Но в этом опустевшем здании, что раньше слышало самые искренние молитвы и видело самые чувственные поцелуи, пение Вики нашло отклик лишь в двух сердцах сидящих друг напротив друга мужчин, один из которых любил её всей своей душой.
Она пела песню «Heroes Fall» группы Hidden Citizens.
– У неё дар, ты знал об этом?
– Я пою с ней в дуэте уже два года. И да, она талантлива. Безумно талантлива. Но меня кое-что слегка настораживает.
– И что же?
Егор подался чуть вперёд и понизил голос, говоря негромко и глядя прямо в тёмно-карие глаза Влада:
– Странно, что она вообще поёт. И ещё то, в каком расположении духа она проснулась. Она радостна и сияет энергией так, будто не помнит произошедшего вчера, хотя откуда-то узнала, что я её усыпил. Либо её память пока лихо подтасовывает карты и не выдаёт ей картину мёртвых родителей, либо с воспоминаниями всё в порядке, но вот как раз последнее меня очень смущает.
– Скажи прямо то, что хочешь сказать.
Тяжёлый выдох вырвался из груди Егора, и, уперев локти в ноги и сцепив руки в замок, он начал говорить:
– Ладно, хорошо. Скажу как есть. Я боюсь рассказывать ей о вчерашнем в том случае, если она ничего не помнит. А если помнит, то тогда я думаю, что она могла сойти с ума, иначе я не представляю улыбку на лице здорового человека, который так яростно истерил прошлым днём и был готов чуть ли не убить меня. Она всегда отличалась ярким оптимизмом, но сейчас он больше настораживает, чем расслабляет. Я бы всё отдал, чтобы…
– Остановись, Егор. – Оба замолчали, невольно прислушавшись к ласкающему уши женскому пению, но не переставая смотреть друг другу в глаза.
