Через несколько секунд Влад продолжил:
– Ответь мне только на один вопрос, хорошо?
– Хорошо.
– Ты доверяешь ей?
Эти три слова засияли неоновой вывеской в голове Егора, и сразу после этого в душе выключилась вода, оставив голос Вики без подпевания, в гордом одиночестве. До них донеслись звук открываемой крышки из-под шампуня и трение мочалки о мокрую кожу. И только когда тысячи капель вновь стали омывать горячее тело девушки, Влад услышал ответ:
– Доверяю. Иногда даже больше чем себе.
– Так раз ты ей доверяешь, почему тогда позволяешь себе сомневаться в здравости её ума?
– Да просто… – Он не находил подходящих слов и только беспомощно сжал кулаки. Его губы сжались и превратились в бледно-розовую линию. Он ведь ей доверял, и когда говорил это, то не шёл против истины, нет. Но всё же было что-то ещё, что скрывалось за этим доверием и только сейчас стало проглядывать у самой поверхности. Только сейчас начало подкрадываться понимание, к чему дальше пойдёт разговор.
К тому, о чём так боится говорить Егор.
– Ты не можешь найти ответ, да? Ты считаешь, что полностью доверяешь Вике, но при этом гадаешь, не сошла ли она с ума? Это уже не доверие, а излишний контроль.
– Опять контроль!
– А он везде, знаешь ли. Где-то он хорош, как в случае с государством. Мы, кстати, договорим на эту тему, ты мне потом напомни. А что насчёт контроля – его чрезмерность вредит отношениям.
– И как же я контролирую Вику?
– Помнишь, мы вчера разговаривали на лестнице? И ты мне сказал такую вещь, что ты чувствуешь большую ответственность за неё. В том числе за её жизнь, настроение, силу и веру. Это хорошо. Ты достойный мужчина в этом плане. Но есть одна крайность, близко к которой подходить не стоит. И называется она «чрезмерная опека».
– Опека?! Слушай, ну это уже бред! Я её не опекаю и никогда не опекал!
– Именно это ты сейчас и делаешь, Егор. Сам взгляни на вещи конструктивно. У Вики, естественно, случился нервный срыв после пережитого стресса и самое главное – после так называемой «встречи» с родителями. Ты поступил правильно, подсыпав ей снотворного, чтобы она хоть как-то успокоилась. Её сон длился более двенадцати часов, и этого времени вполне достаточно, чтобы организм успел восстановиться. И что мы видим наутро? Она просыпается в прекрасном настроении и улыбается! Разве ты можешь винить её за это?
– Нет, но как это связано с опекунством?
– Похожий случай со «слишком любящими» родителями. Они принимают решения за своих детей, ставят свои мысли выше их соображений и выдают желаемое за действительное, будто их ребёнку всё нравится и он в полном восторге от происходящего. И главная проблема таких горе-родителей в том, что они не воспринимают сына или дочь всерьёз как личность. Личность, которая имеет свои желания, нужды, которой есть что показать и рассказать и которая, в конце концов, будет жить самостоятельно, без чьих-либо заботливых голосов над головой. Так же и с тобой, Егор. В отношении Вики, я имею в виду. Ты не полностью воспринимаешь её как личность.
– Херня.
– Это правда, и ты знаешь, что это так. – В какой-то момент глаза обоих ни на миг не отрывались друг от друга, но потом всё же голубые уступили карим и опустились вниз. – Ты считаешь, что должен заботиться о ней, но не делай её своим питомцем, слышишь? Она – человек и так же нуждается в самостоятельности, как ты или я. Не цепляй на неё оковы, а наоборот – позволяй делать выбор и не чувствовать себя под твоим надзором. У тебя обязано быть доверие к её самостоятельности, к её умению принимать решения. Это не значит, что ты не будешь ни хрена делать, а всем заниматься будет она. Это значит, что вы должны работать вместе, ощущать себя опорой, единым целым. Именно доверие является основным фундаментом всех хороших отношений и в особенности – любовных. Не будет доверия – всё разрушится с треском. Невозможно всей душой любить человека, от которого ты скрываешь собственный пердёж, понимаешь? Пёрднули, посмеялись и полюбили друг друга ещё больше.
– Так что же мне делать?
– Я похож на листочек с инструкцией? Я показал тебе лишь направление, в котором следует двигаться, а какие делать шаги, уже решать будешь ты. Ты свободен в выборе и полностью самостоятелен, а если я скажу конкретные действия, то сам же могу послать в задницу всё то, о чём только что говорил. Просто запомни: твоя вторая половинка должна чувствовать себя целостной личностью, а не домашним питомцем. Только на полном взаимоуважении и строятся хорошие отношения. Даже между врагами.
Вода в душе резко замолчала, и теперь лишь падающие вниз крупные капли разбавляли повисшую тишину. Вскоре послышался звук открываемой двери, и в палату вошла стройная женская фигура с завязанным на голове полотенцем. На Вике не было никакой косметики, ничего противоестественного, и эта натуральность её красоты вновь разожгла пламя в сердце Егора. Ненакрашенные губы расплылись в искренней, слегка игривой улыбке, а чистая кожа ещё блестела после душа, отдавая блики солнечных лучей. На ней было надето лишь нижнее бельё, и как только она увидела тупо уставившиеся взгляды мужчин, заулыбалась ещё сильнее и, подойдя к своей одежде, хихикнула:
– Не буду вас смущать, а то все покраснеете, и потом я случайно спутаю вас с помидорами.
Влад вежливо отвернулся и сделал вид, будто с диким интересом разглядывает зелёные кроны деревьев за окном. Егор же не отказывал себе в удовольствии и продолжал смотреть, ведь каждый изгиб этого тела был знаком ему по ощущениям, долгим ночам и вечно смятой простыне. Вика надела ту же беленькую футболку с огромным нарисованным микрофоном по центру, и когда она полностью оделась, то с улыбкой взглянула в пялящиеся на неё голубые глаза. Беззвучно, лишь одними губами произнесла фразу, которую Рома понял в ту же секунду:
– Останемся одни, я тебя прибью.
Теперь улыбка расплылась и на его лице. Он одобрительно кивнул и, отодвинув от стола третий, пустой стул, сказал:
– Присаживайся. Сейчас ты отведаешь лучший завтрак во всём мире.
– А кто готовил?
Егор гордо поднял голову.
– Я. Это моя работа, знаешь ли.
– Ну… надеюсь, до туалета я добежать успею.
И она засмеялась, не в силах сдержать рвущийся наружу хохот. Её руки взметнулись к лицу, чуть стыдливо прикрывая корчащееся лицо. Остались видны только глаза, и какой бы обидной ни была шутка, это лучистое сияние в яркой зелени её радужек и в тёмной мгле её зрачков порождали такой же смех глубоко внутри, заставляя его набирать силу. Та энергетика, что всегда витала вокруг Вики, теперь заполняла собой и чаши чужих душ, щедро разбавляя всё радостью.
Она и вправду была лучиком яркого света в кромешной тьме.
– Ладно, прости. Ты ж понимаешь, что я не могла не пошутить. – Справившись с последними смешинками, Вика слегка поправила на своей голове полотенце и присела за стол, присоединившись к общей трапезе. – Чувствую, сейчас меня ждёт шедевр современной кулинарии, да? – Она взяла бутерброд с сырокопчёной колбасой, укрытой поверх тонко нарезанными кусочками огурца, и откусила его, после чего закрыла глаза и с наслаждением простонала. – Божечки! Ничего вкуснее я никогда в жизни не пробовала! Это похоже на…
