А потом…
Потом было это сияние, этот яркий красный свет с очагом крови по центру. В глазах Алексея клубилась алая звезда, которая расцвела на небе ещё до прибытия на Чистилище Егора с Владом и которую они заметили незадолго до этого. – Только Вика не увидела её. Хотя, должно быть, перед смертью она предпочла бы ослепнуть, потому что его глаза… глаза Дьявола… после них с каждым днём улыбаться становится всё тяжелее и тяжелее.
И ещё они подавляют волю. Вспомни, как обмякли все мышцы, когда в кабинете на тебя посмотрел Алексей.
Да, красное сияние подавляет волю. Буквально пожирает её подобно злобному монстру, что ночью прячется в шкафу и ждёт, пока малыш сомкнёт глазки, чтобы сожрать его по кусочкам. Егор мог бы поторговаться с Алексеем, ответь ему хоть что-нибудь!.. но он и не пытался. Так же как и Влад – его воля тоже разом притупилась и покорно опустилась на колени перед клубами алого дыма в зловещих, лишённых всего человеческого глазах. И лёгкий шёпот кровавого сияния преследовал Егора даже после выхода из кабинета: он протискивался во сны, щебетал в голове, когда вокруг было совсем тихо, и никогда, никогда не исчезал.
А теперь исчезнет. Исчезнет навсегда и больше не будет его мучить.
Холодный свет, льющийся из столовой, красиво очерчивал эту часть кухни. Егор видел контуры стоящей в углу раковины и разглядел на её поверхности несколько капелек. Зрение обострилось, теперь были видны даже крохотные частички тьмы, медленно пожирающие свет. Казалось, дышит вся кухня: при вдохе её стены расширяются, при выдохе – сужаются. И в какой-то момент, совсем скоро, стены остановятся и перестанут дышать. Лучи света ускользнут обратно в столовую, и тогда тьма полностью поглотит всё вокруг.
Табуретка нетерпеливо шаталась под ногами, будто ей самой хотелось поскорее покончить с этим и снова встать в конце кухни бесполезным куском дерева. Егор подвёл бляшку ещё ближе к горлу и моментально почувствовал, как глаза собираются выпрыгнуть из орбит. Не позволяя себе медлить, он поднял ногу и…
Ты же знаешь, куда после этого попадёшь? Куда попадают все самоубийцы?
– Насрать. Я всё равно не смогу здесь жить с мыслью о том, что отправил в ад человека, которого так любил. Пусть… – Егор глубоко вдохнул, стены кухни расширились. – Пусть уж мы там будем вдвоём: я и Вика. Самые грешные из грешных.
Егор опустил руки, сделал небольшой шажочек назад и… замер. Раньше он встречал в книжках выражение «вся жизнь перед глазами пролетела», но всегда считал её лишь выразительным средством (причём довольно жалким). Он не верил, что жизнь и вправду может «пролететь перед глазами» за пару секунд.
До этого момента.
В сознании промелькнули все яркие моменты жизни – разом, смешавшись друг с другом в одну непонятную картину. Егор вспомнил испуганные глаза Вики, смотревшие на него с неподдельным ужасом, когда он закончил избивать её отца. Вспомнил тот вечер и то, как Вика целовала костяшки его пальцев после очередной драки. Вспомнил слабую тревогу перед выходом на сцену захудалого ресторанчика. Наверное, именно тогда всё и началось. Светлячки – они заполонили собой, своим сиянием небо над Петербургом за несколько дней до апокалипсиса. Все они до единого взирали на Егора маленькими, но очень умными глазками. Взирали и будто бы изучали, оглядывая его с ног до головы как сомневающийся работодатель. Жёлтый свет… свет солнца… оказался предвестником апокалипсиса.
– Откуда ж вы взялись, твари? И почему не убили меня, раз забрали всю семью?
Полутьма сменилась ярким светом, и теперь Егор стоял не на шатающейся табуретке в углу пустой кухни, а на рыхлой почве клумбы во дворе их дома. Мир молчит, нет даже намёков на какие-то звуки – только собственное дыхание и стук лопаты о землю. Егор хоронит своих родителей (остатки, жалкие остатки), не замечает скатывающиеся по лицу капли пота, слёз и боли. С каждой минутой мозг кипит сильнее, сильнее, сильнее, сильнее! Мышцы продолжают работу, пока под метрами земли в пустых глазницах валяются лапки и…
– Хватит. – Егор выпрямил дрожащие ноги, выпрямился сам. – Я похоронил их, я освободил их души от ада. Я сделал всё, чтобы они были счастливы. Теперь, думаю, могу и я стать счастливым.
Странно, но глаза не затуманились слезами. Всё происходило спокойно, будто не в первый да и не в последний раз. Это, наверное, к лучшему. Хотя бы к подножию чёртовой горы Егор подойдёт достойно, без слёз на щеках, с расправленными плечами, чтобы наконец встретиться с Викой. Они будут вместе. Мучиться вместе. Ненавидеть друг друга вместе. Главное – вместе. Из ада-то никуда не убежишь.
– Внимание, дамы и господа, прошу вас поднять свои бокалы. – Егор оглядел кухню и улыбнулся. Стоящий на табуретке недалеко от дверного проёма, он напоминал призрака, контуры которого очерчивал бледный лунный свет. – Прошу вас поднять бокалы и разбить об свои тупые головы, чтобы вы почувствовали, что такое боль. Я желаю этому миру не сдохнуть и как можно дольше оставаться не похожим на преисподнюю. Пусть у кого-то на свете будет настоящая любовь. Настоящая, сука, слышишь, Господь?! Притащил бы сюда свою задницу, раз Дьявол соизволил! Просто взял и свалил как последняя шавка! – Гнев. Чёрт, нет, нет, нет, надо успокоиться. Егор сделал глубокий вдох (насколько это позволяло пережимаемое ремнём горло) и медленно-медленно выдохнул. – Пусть у кого-нибудь правда сложится любовь в этом мире… например у Жени с Катей. Помоги хотя бы им, засранец на небесах. Я надеюсь, иногда ты будешь спускаться к нам с Викой, чтобы мы смогли плюнуть тебе в рожу.
Егор сошёл с табуретки.
Ремень тут же натянулся и перекрыл все дыхательные пути. Руки инстинктивно метнулись вверх, к горлу, пальцы пытались протиснуться меж кожей и ремнём, но безрезультатно. Егор задрыгал ногами, начал раскачиваться, чувствуя, как ужасно горит лицо.
Вот и всё. Я умираю! Умираю!
Он даже попытался улыбнуться несмотря на попытки тела спасти жизнь, но уголки его губ лишь слегка дрогнули.
Из темноты раздался знакомый голос:
– Я ни на секунду не сомневался, что ты решишь насрать себе в штаны, повесившись на ремне.
На слабый свет вышел Алексей, до этого стоявший в углу кухни. Полы его пальто немного не доставали до кафеля – почему-то именно эта деталь бросилась Егору в глаза. Он попытался что-то произнести, но лишь выдавил из себя воздух и ещё отчаяннее вцепился в горло. При виде тёмно-карих глаз – глаз Дьявола – спокойствие разом пропало. Страх ворвался в сознание подобно шторму.
Алексей медленно зашагал к Егору, держа руки в карманах, с улыбкой смотря на дрыгающееся тело.
– Я погляжу, ты так и не научился контролировать свои эмоции, да? Ни гнев, ни страх, ничего ты не можешь контролировать. Даже зная, куда попадёшь, ты всё равно выбрал самоубийство. Мда, Егорушка, о каком льве тут может идти речь? О какой внутренней силе мы можем с тобой говорить, если ты накинул на шею ремень, а? Ответишь?
Егор попытался достать Алексея ногой, но всё что он смог – жалко прокряхтеть и брызнуть слюной.
