– Ничего не хочешь мне сказать? Хотя бы отругать или сделать чёртово замечание, а? – Он вскочил с кровати и перекрыл отцу проход, чуть не расплескав его пиво. Они встали вплотную друг к другу, окружённые яркими плакатами с Человеком-пауком. – Мне вот интересно, это ты женился на мое матери или она заставила тебя?
– Дай мне пройти.
– Господи, так ты ещё и разговаривать умеешь! – Женя натянуто рассмеялся, и хоть с его губ слетали смешки, сам он чувствовал подступающие к глазам слёзы. – А я всё время думал, что у тебя язык в жопу засунут. Оказывается нет! Ты что-то да можешь говорить.
– Дай мне, пожалуйста, пройти.
– Зачем? Будешь пить дальше своё грёбанное пиво? А потом, когда и эта банка опустеет, вернёшься сюда за новой, да? – Его подростковый голос, лишь недавно начавший ломаться, сейчас предательски скакал по всем частотам. – Потом придёт мать и опять начнёт меня херачить, а ты так и будешь сидеть в кресле и делать вид, будто ничего не замечаешь. Будто ничего не замечаешь! А ты бы уже давно мог поставить её на место! Почему ты прогнулся под неё?! Какого хрена ты так долго позволяешь ей бить меня?!
– Сынок, послушай…
Женя со всей силы ударил по банке с пивом, тем самым швырнув её в стену. Пена и вся жидкость тут же хлынули на пол, пока отец пытался понять, что руки его теперь пусты. Не вынося это тупое выражение лица, Женя схватил отца за грудки и прижал к стене, надеясь хоть как-то спровоцировать это бесхребетное существо. Но даже здесь оно подалось как обычный мешок с дерьмом.
– Почему ты такой? – Голос дрожал, мышцы вибрировали, слёзы держались на самых краях глаз. – Почему ты такая тряпка? Ты же сильнее её! Ты запросто можешь остановить её, когда она меня бьёт! Но вместо этого ты всё свободное время сидишь перед телевизором и давишься пивом! Ты… ты сожитель, а не отец. Даже жену свою успокоить не можешь! Дешёвая подстилка – вот кто ты. Запомни эти два слова – именно так тебя и следовало назвать.
Пальцы разжались и отпустили футболку. Может, хоть сейчас он покажет характер? Может, сейчас он наконец почувствует, что между ног у него что-то звенит, и поймёт, что он мужчина? Может, сейчас именно тот момент, когда в его мозгу должно что-то переключиться и показать, что собственный сын ненавидит отца, а жена подмяла его под себя, забыв о каком-либо достоинстве? Неужели это тот самый час, та самая секунда? Женя смотрел в карие глаза, которые были точно копией его собственных, и пытался найти в них хоть каплю чего-то достойного, чего-то такого, за что можно было бы уважать.
И вроде в них что-то промелькнуло. Что-то похожее на…смелость?
– Позволь мне вернуться в комнату, Женя. Пожалуйста.
«Пожалуйста»… Долбанное «пожалуйста»… Он не мог даже отдать приказ своему сыну, не то что сказать что-то против слова жены! Стыд снова начал обжигать рёбра, накатывать горячими волнами на лицо, но сильнее всего пылал именно гнев. О да… это такое знакомое чувство вновь вспыхнуло в нём ярким пламенем, доходящим до самых кулаков. Этот человек, что стоял сейчас перед Женей, был его отцом. Биологическим отцом. И именно от осознания этого факта ему становилось тяжелее сдерживать себя, потому что он не мог – не мог! – быть похож на эту жалкую, вжавшуюся в стену тряпку!
Я не твой сын. Я совсем, совсем другой.
– Она же что-то в тебе нашла, раз вышла замуж. Чем-то же ты её зацепил, только вот я никак не пойму чем: ни деньгами, ни красотой, ни харизмой, вообще ни чем! – Его голос совался на крик, что граничили между басом и писком. Шея напряглась, на покрытой прыщами коже выступила вена. – Ты мне не отец. Я тебе не сын. Я отказываюсь верить, что между нами есть хоть что-то общее.
– Хорошо. – Узкие, такие отвратительные губы слегка тряслись. – Я хочу вернуться в комнату. Можно я уйду? Пож…
– ЗАТКНИСЬ! – Женя ударил ладонью в паре сантиметров от лысеющей головы, жаждая проломить стену и на хрен разрушить всё здание, чтобы его больше никогда не видеть! – Хочешь уйти – уходи. Но ещё хоть раз скажешь своё «пожалуйста», я точно сорвусь. Это не угроза, а обещание.
Пересилив себя, он сделал несколько шагов назад. Случайно пнул банку с пивом и почувствовал, как в носок попало что-то холодное, растекающееся по всей ступне. Несколько секунд они с отцом молча смотрели друг на друга, пока всё вокруг было залито тишиной. Наконец он шелохнулся, потом чуть дёрнулся и аккуратно шагнул вперёд – с такой осторожностью, будто шёл по минному полю. Бросив один краткий взгляд на Женю, он поплёлся прочь из комнаты. Даже не проронил ни слова. Ни слова! Его сын буквально вылил на него грязь, а он даже не смывает её! Нет. Нет, нет, это не может быть его отец. Он прогибался под всё, что только двигалось, и мог наорать только в очень, очень редких случаях, если сильно напьётся, и гнев его будет выливаться только на экран телевизора. Конечно! Жены он боится пуще конца света.
Слабак… Чёртов слабак!
Женя посмотрел на валяющуюся под ногами банку и схватил её, после чего со всей силы кинул вслед уходящему отцу. Она пролетела мимо, разминувшись с головой на пару сантиметров, и врезалась в дверь. Оставшееся внутри пиво расплескалось по коридору, украсив его блестящими каплями. Если бы Женя взял чуть левее…то, быть может, смог бы заставить выйти разгневанного зверя из своего отца, которому чудом удалось создать семью.
Создать удалось, а вот поддерживать – нет. И тут ты показал себя неудачником, папа. Полнейшим лузером, об которого жизнь вытирает ноги.
Женя, всё ещё пытаясь угомонить в себе ярость, сел на кровать и прижал дрожащие руки к лицу, оставив глаза открытыми. Со своей комнаты он видел входную дверь, около которой и растекалась небольшая лужица пива. Отец уже начал мочить швабру, чтобы побыстрее убрать это безобразие, ведь какой же недовольной будет наша мама! Она всегда во всём права, и никто на свете не смеет перечить ей! Слово её – закон, ибо покарает её взгляд неверных и непослушных, так что не будьте такими! Не будьте! Соблюдайте тишину и подчиняйтесь нашей маме, ведь другого выбора у вас нет!
– Я ненавижу свою семью. Ненавижу тебя, папа, и тебя, мама. Если вы оба вдруг…
В двери провернулся ключ. Через секунду она открылась.
Женя замер, уставившись в конец коридора. Волосы на загривке выпрямились, а зубы прижались друг к другу до боли в челюсти. Узкая полоска кисло-жёлтого цвета расширялась, дверь открывалась, и уже через несколько тяжёлых вдохов Женя увидел шагавшую к нему мать. БЫСТРО шагавшую к нему мать. Она чуть ли не бежала, проходя мимо гостиной, и остановилась только тогда, когда добралась до своего сына. Её пальцы мигом схватили чёрные волосы и дёрнули вниз с такой силой, что резкий крик вырвался из Жени, почувствовавшего дикую боль. Он попытался встать, но давление матери, оказываемое на него, оказалось куда сильнее. Он мог бы вцепиться в её руку, освободиться и дать отпор, но… но…
…он боялся. Боялся до дрожи, до мёртвого кома в горле.
– КАКОГО ХРЕНА ТЫ ОПЯТЬ ПРИНЁС ЗАМЕЧАНИЕ?! – Её рука вновь дёрнулась вниз, вырвав несколько волос из кожи. – СКОЛЬКО РАЗ Я ТЕБЕ, СУЧЁНКУ, ГОВОРИЛА, НЕ ПОЛУЧАТЬ ЗАМЕЧАНИЯ?! МЕНЯ СНОВА ВЫЗВАЮТ В ШКОЛУ! – На миг она разжала пальцы, но только для того, чтобы зарядить Жене мощнейшую пощёчину. Звонкий шлепок разнёсся по квартире, и, наверное, его услышал целый мир. – ИДИОТ! ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ПОНИМЕШЬ С ПЕРВОГО РАЗА?! ПОЧЕМУ У ВСЕХ ДЕТИ КАК ДЕТИ, А У МЕНЯ ВОТ ЭТО?!
