Губы Вики будто покрылись льдом. Она попыталась сказать хоть одно слово, но в горле встал неприступный ком. От глаз Алексея невозможно было оторвать взгляд – они заполняли собой весь мир. Тьма начала поглощать комнату. Она съела дверь, утопила в себе стены и теперь сгущалась за спиной человека (дьявола), что сидел перед Викой и улыбался. Улыбался в предвкушении вкусного деликатеса.
Он сунул руку в карман пальто и достал из него небольшой перочинный нож. Выкинул лезвие, оценил его взглядом ювелира и протянул Вике, не снимая с лица тёплую отцовскую улыбку.
– Давай, милая, сделай это. В этом нет ничего сложного. Такой путь гораздо лучше той жизни, которая тебя ждёт.
– Я… – Она выдохнула горячий воздух и с трудом смогла втянуть его обратно. – Я не стану себя убивать.
– В каждом из нас, детка, сидит свой самоубийца. Нужно его вызвать, вот и всё.
И прежде чем Вика успела что-то сказать, глаза Алексея засияли кровью. Впервые она почувствовала силу алой звезды и в эту же секунду отдалась ей, позволила этим красным огонькам проникнуть в голову. Пальцы сплелись на рукоятке ножа. Руки поднесли его к горлу. Замерли.
– Не следовало доверять Егору, ой как не следовало. Но я найду тебе лучшее место в аду, обещаю. Я позабочусь о тебе.
Вика вогнала лезвие в шею и провела им от одной мочки уха до другой. Под её подбородком тут расцвела кровавая улыбка. И как только кровь хлынула на розовую маечку, Алексей откинул голову Вики, прильнув к опьяняющему фонтану. Яркие зелёные глаза ещё двигались, когда мужская ладонь накрыла лицо, но уже через несколько секунд они замерли, и замерли навечно.
Алексей продолжал оттягивать её голову, делая рану всё шире и шире. Когда шейные позвонки хрустнули, комнату заполнил приятный душистый аромат.
Аромат чистой, только освободившейся души.
Глава 19
Обыкновенная птица
– Я не хочу разговаривать о Кате. О чём угодно, о ком угодно, но только не о ней.
Женя с силой опустил рюмку на стол и тут же закусил колбасой, которую им любезно тонкими кусочками нарезал бармен.
– Наши с ней дела – это наши с ней дела. Мы не достояние публики.
Влад не ответил. Он провёл ладонью по вновь отросшей бороде и с опаской взглянул в карие глаза, что уже потихоньку начали наливаться кровью. В полумраке радужки сливались со зрачками, так что создавалось впечатление, будто Бог одарил Женю истинно чёрными радужками, с цветом которых сравниться разве что пепел.
– Я не хочу думать о Кате. – Он говорил это не Владу, а скорее самому себе, пытаясь поверить в собственные слова. – Она мне не интересна. Ни капли. Так что давайте обсудим что-нибудь другое, но не её.
Женя откинулся на спинку стула и оглядел то место, в котором они находились – равнодушным, слегка затуманенным взглядом. Почти всё вокруг покрывала темнота, разбавляемая лишь мягким мелькающим светом. Клуб заполняла танцевальная музыка, но здесь, за стойкой, её было еле-еле слышно. Вдали переливались тени людей, и казалось, что за тем, как женщины «случайно» касаются мужчин, а те ненароком прихватывают их за талию, можно наблюдать вечно. В воздухе витал аромат алкоголя. Он согревал нутро Жени и разливался по организму приятным, чертовски приятным теплом.
Но всё равно Жене было противно пьянеть. Алкоголь снимал с чувств все цепи, и теперь каждое из них сияло наготой, что ослепляла сознание своим светом.
Точно такие же ощущения он испытывал тогда, в ту самую ночь, когда они с Катей пили вино, а позже плавали в медленном танце под внимательным взглядом Рэнджа. Тогда Женя впервые почувствовал, как с него будто сняли приросшую к лицу маску и закинули так далеко, что он не смог бы её найти, даже если б попытался. Под теми звёздами весь мир пропитался магией. Незнакомое, бьющееся в груди чувство окрашивало каждый вдох сладостью, и даже в каждой травинке, в каждом тёмном лепестке Женя видел красоту серых глаз. Он не хотел от них избавляться, хотя понимал, что, скорее всего, болен – не может подросток испытывать такие чувства к тридцатидвухлетней женщине.
И тем не менее он испытывал. Более того, она испытывала к нему те же самые чувства, подтвердив это ответным поцелуем. Поцелуем рефлекторным, неосознанным, инстинктивным. Женя чувствовал, что и Катю тянет к нему. Чувствовал, что она нуждается в нём, как и он – в ней. Чувствовал…
Нет, подумал он. Теперь никто ни в ком не нуждается. Это был небольшой роман, вот и всё. Мы оба сильно ошиблись, начав отношения. И больше всего ошибся я; именно я спас её и не выпустил тогда из аптеки. Я… я просто хотел её, не любил. Никогда не любил.
Не ты спас её, а Рэндж. Он привёл тебя к Кате, так что не неси пургу. Думаешь, он просто так это сделал? Просто так свёл вас снова вместе? Чтобы вы опять разбежались?
– Не знаю, – звук собственного голоса прибавил трезвости, но лишь на несколько жалких секунд. – Может, оно и к лучшему, что мы разбежались.
Влад вопросительно взглянул на Женю и тут же всё понял, не стал задавать лишних вопросов. За десятилетнюю практику преподавания в школе он привык видеть такие лица: ученик в этот момент замирал и полностью уходил в свои мысли, иногда не замечая того, как начинает говорить вслух. Это невероятно грубо – разрывать ту цепочку мыслей – особенно длинную, – по которой сейчас двигается человек. Да, его лицо может выглядеть забавно, но зато в голове с сумасшедшей скоростью крутятся шестерёнки, чуть ли не плавящиеся от такой работы. Влад не мешал Жене вытаскивать наружу воспоминания (а это точно были воспоминания; так печально человек улыбается только счастливым прошедшим моментам) и ждал, пока он заговорит.
Всё-таки иногда подросткам нужно давать возможность уходить в мечты, иначе они точно загнуться под тяжестью серой реальности.
Музыка в клубе сменилась на более медленную, подходящую для танцев влюблённых пар, что души не чают друг в друге. В голове Жени промелькнула мысль – ещё до того, как он понял, что думает об этом, – заставившая грудь с болью сжаться: под эту медленную мелодию он мог бы пригласить Катю на танец, и тогда они бы вновь положили руки на тела друг друга, ощущая окутывающий их жар. Её серые глаза… В них таилась непонятная красота, какую никогда не разгадает человечество. И её губы… Когда Женя целовал их, он будто сливался с чем-то потусторонним, с чем-то волшебным, с чем-то таким, что никак не укладывалось в рамки человеческого понимания. Это была магия. Это было нечто новое и…прекрасное. Жить хотелось хотя бы ради того, чтобы вновь и вновь касаться Катиной кожи, прижимать её к себе и чувствовать, как она обнимает тебя в ответ.
Но она соврала. Лгала, не хотела рассказывать то, что знал Алексей. И как бы красивы ни были её глаза, своей красотой они не смогут затмить этот поступок.
– А где Егор? – Женя отодвинул от себя рюмку – пьянеть не хотелось. Совсем. Чем больше алкоголя попадало в организм, тем истошнее внутри взвывали чувства. – Он же вроде сказал, что придёт. А опаздывает уже на полчаса.
