– Любое растение выделяет кислород, – сказала Алиса, – и поглощает углекислоту. Поэтому под ним полезно спать.
– И под анчаром? – улыбнулась графиня. Оказывается, она знала стихи Пушкина. – Помнишь: «Но человека человек послал к анчару властным взглядом. И он послушно в путь потек и утром возвратился с ядом…»
– Конечно, помню, – ответила Алиса. – «И умер бедный раб у ног непобедимого владыки». Только это легенда.
– Конечно, легенда, – согласилась Серафина. – Но я тщательно подбираю растения, которые лечат детей. Я помогаю им расти.
– С помощью генератора Лу Фу?
– Нет, – улыбнулась Серафина. – Я сама служу генератором. По крайней мере до тех пор, пока не получу излучателя от профессора.
– Как это?
Они шли по саду. Большинство детских кроваток стояли пустыми – видно, их владельцы ушли завтракать, но некоторые дети совсем не могли ходить. Они лежали неподвижно, но при виде Серафины улыбались, и их лица даже розовели. Графиня подходила к каждому, брала его пальцы в свои руки, согревала их и замирала, как будто задумавшись. Некоторые дети начинали говорить, другие продолжали дремать, третьи молча глядели перед собой. Алиса почувствовала, как ей тоже стало тепло и спокойно.
– Это гипноз? – прошептала она.
– Нет, Алиса, – ответила Серафина. – Это и есть лучи доброты. Оказалось, что я могу их излучать. Но я очень устаю от этих сеансов. Совершенно выматываюсь… К тому же меня хватает лишь на десять – двенадцать пациентов, а у меня их больше сорока.
– Значит, профессор не изобрел лучи доброты?
– Как же он мог изобрести то, что есть в природе, что известно любой матери, любой бабушке, даже многим детям? Но профессор догадался, какова физическая суть волн, он научился выделять их, превращать в лучи, смог сконструировать прибор, который концентрирует их. Он – великий ученый и изобретатель.
– Простите, Серафина, – сказала Алиса, – но ведь лучи профессора воздействуют только на растения. А вы говорите о больных детях.
– На растения воздействовать легче, – сказала Серафина. – Они ведь устроены проще, чем люди. Они впитывают лучи и сразу на них отзываются. С людьми эта проблема настолько сложна, что в ближайшие годы ее нельзя будет решить.
– Но почему?
– Потому что все растения устроены одинаково, а люди – по-разному. Потому что если есть лучи добра, то кто-то может отыскать лучи зла. И тогда еще неизвестно, будем ли мы благодарны науке. Даже сейчас, на этом этапе, изобретение профессора привело к беде. Скажи, Алиса, ты почему сюда прилетела?
– Потому что… профессор пропал.
– Или даже его убили. А почему?
– Наверное, из-за генератора лучей.
– Вот видишь. Профессор занимался лишь растениями, но кому-то помешал.
Они шли по саду. Серафина наклонялась к кроваткам малышей, тогда она замолкала и замирала. А Алиса замечала, что после каждой такой остановки графиня становится все бледнее и движется все медленнее. Наконец она подошла к пустому гамаку, натянутому между двух кленов, и опустилась на него.
– Мне надо чуть-чуть отдышаться, – произнесла она виноватым голосом.
Алиса сказала:
– В вашем письме вы писали профессору, что ждете, когда будет готов карманный излучатель. Скажите, пожалуйста, вы видели, как он выглядит?
– Да, – ответила графиня. – Я это знаю точно. Я могу показать тебе, Алиса, последнее письмо от профессора. Он описывает в нем портативный излучатель. Там же есть голограмма излучателя. Но почему ты спрашиваешь? Неужели излучатель пропал?
– Мы его не видели.
– А разве вы не нашли его в доме Лу Фу?
– Нет, к сожалению, его не нашли! – Алиса хлопнула себя ладошкой по лбу. – Конечно же именно так!
– Странно, – удивилась Серафина. – Можно подумать, что ты обрадовалась пропаже аппарата.
– Это радость сыщика! – ответила Алиса. – Вашим ответом вы помогли мне разгадать важную тайну!
– Какую же? – спросила Серафина.
В саду стало жарко, графиня забрала назад пышные волосы и перевязала их шнурком.
– Понимаете, преступник искал в доме профессора какую-то небольшую, но ценную вещь. Вся передняя комната перевернута, искали за книжками, под подушками, под диваном – значит, эта вещь была небольшая. В задней комнате тоже полный разгром, но не такой, как в первой. Добравшись до письменного стола, бандит вдруг успокоился. Он не тронул ни книг, ни кассет, даже не стал залезать в ящики стола. Почему?
– Ты думаешь, что он нашел то, что искал?
– А что он мог искать?
– Неужели малый излучатель доброты?
– Вот именно! Ведь он пропал вместе с профессором.
– Но кому он мог понадобиться? – спросила Серафина.
– Вы же сами сказали мне, что такое изобретение не должно попасть в дурные руки. Дурные руки – они потому дурные, что растут из дурной головы. А дурная голова полна грязных мыслей. Мы, конечно, догадаемся, зачем генератор доброты понадобился преступникам. Но первый шаг с вашей помощью я сделала!
– Ты рассуждаешь как взрослый сыщик.
– А может быть, я и стану сыщиком. Вообще-то я стану биологом, космическим зоологом. Я буду изучать животных на других планетах. Но в отпуске я буду заниматься ловлей преступников.
– Ты готовишь себя к очень бурной жизни, – сказала Серафина.
Она поднялась из гамака, и они прошли внутрь дома, где графиня показала большую столовую, откуда сестры разводили или развозили в креслах детей. Потом они заглянули в устланную громадным мягким ковром комнату для игр и снова поднялись в кабинет графини Беллинетти.
– Теперь, – сказала Алиса голосом настоящего детектива, – нам с вами важно узнать, кому было известно о существовании портативного излучателя.
– Как же мы можем догадаться?
– Будем думать вместе, – сказала Алиса.
Дюймовочка посмотрела на Алису, склонив голову, и вдруг рассмеялась. Она заливалась смехом таким звонким и мелодичным, словно звенели сто серебряных колокольчиков. Няня в белой наколке сунула испуганно нос в кабинет, но графиня отмахнулась от нее: мол, ничего страшного!
– Почему вы смеетесь? – строго спросила Алиса, которая все еще не могла выйти из роли великого сыщика. То-то сейчас посмотрел бы на нее Пашка Гераскин!
– Потому что ты и в самом деле почти превратилась в сыщика. И если закрыть глаза, то тебя можно перепутать с комиссаром Мегрэ или самим Эркюлем Пуаро.
Алиса смутилась. Она представила, какой смешной выглядит со стороны.
– Не красней, девочка, – сказала графиня Беллинетти, оборвав смех. – Мне очень нравится, что ты серьезно относишься к этому делу. И я понимаю, что ничего смешного в исчезновении профессора нет. Прости меня, что я так не вовремя засмеялась.
