Меня предали. Когда еще я так ошибался в людях?
Я должен, разумеется, связаться с властями и немедленно известить их. Но как мне покинуть корабль, не вызвав ни в ком недоверия? Нет никаких сомнений в том, что все офицеры и члены экипажа полностью разделяют чудовищные воззрения своего капитана. Невозможно, чтобы мне удалось живым добраться до иерусалимской полиции. И все же попытаться – мой долг.
Время, должно быть, прошло слишком быстро, покуда я раздумывал, прикидывая так и этак, потому что вдруг я почувствовал толчок и понял, что мы уже отчалили.
Теперь я ничего не мог предпринять на этом корабле, полном опасных фанатиков, которые не остановятся ни перед чем, чтобы заставить меня молчать, если заметят, что у меня возникли подозрения.
Со стоном я закрыл лицо руками.
Каким же дураком я был, когда поверил Демпси – явно, как это теперь выяснилось, члену той же шайки! Я объяснял свою доверчивость тем, что после вынужденной отставки совершенно растерялся…
Неожиданно дверь распахнулась, и я нервно подскочил. Это был Барри. Он улыбался. Я в ужасе уставился на него. Как ему только удавалось так хорошо скрывать свою истинную природу?
– Что с вами, дружище? – ласково спросил он. – Солнечный удар? Старик послал меня поглядеть, как вы себя чувствуете.
– Кто?.. – лишь с большим трудом я заставил себя говорить. – Эти… эти пассажиры… почему они на борту?
Я надеялся на ответ, который смог бы доказать невиновность его и капитана Корженёвского.
Одно мгновение он ошеломленно смотрел на меня, потом сказал:
– Что? Те, по ту сторону коридора? Ну, это старинные друзья капитана. Он делает им одолжение.
– Одолжение?
– Вот именно. Слушайте, вам лучше ненадолго прилечь. И надевайте шляпу. Не хотите пропустить стаканчик, который вас снова поставит на ноги?
Он подошел к своему шкафу.
Как ему удается быть таким бесстыдным? Я мог только предположить, что слишком долгая жизнь по ту сторону закона воспитывает в человеке равнодушие – как по отношению к страданиям других, так и касательно собственной души.
И какие же у меня шансы против такого человека, как Барри?
Книга третья
Обратная сторона медали. – Перемена тактики. – На сцене появляется Повелитель Воздуха. – И уходит путешественник по времени…
Глава первая
Генерал О.Т. Шоу
Лежа у себя в каюте и размышляя о событиях минувшего дня, я начал понимать, каким образом Корнелиус Демпси, а позднее и его единомышленники пришли к убеждению, что я – один из них. В их глазах мое нападение на Рейгана было нападением на те моральные ценности, которые он олицетворял. Мне было сделано множество намеков, но, поскольку я неправильно их интерпретировал, то сам же и втянул себя в эту противоестественную ситуацию.
«Мы с вами оба отщепенцы, каждый на свой лад», – сказал капитан Корженёвский. Только сейчас мне стало ясно значение этих слов! Он считал меня таким же отчаянным удальцом, каким был сам! Социалистом! Даже анархистом!
Но затем я постепенно начал соображать, что мне предоставляется счастливый случай восстановить мою честь. Мой прежний позор будет забыт, и меня восстановят на армейской службе, которую я так люблю.
Потому что они меня ни в чем не подозревают. Они все еще полагают, что я – один из них. Если бы мне удалось каким-либо образом захватить корабль и принудить его вернуться в британский аэропарк, я мог бы передать всю банду в руки полиции. Я стал бы героем. (Не то чтобы я желал славы ради одной только славы…) И существовала большая вероятность того, что меня спросят, не хочу ли я снова поступить на службу в мой прежний полк.
Но затем перед моим внутренним взором появилось лицо капитана Корженёвского, его твердый взгляд… я ощутил укол страха. Смогу ли я содействовать аресту этого человека? Человека, который отнесся ко мне с таким дружеским расположением? Человека, который выглядит таким кристально честным?
Но я накрепко запер свое сердце. Он именно потому и остается так долго на свободе – потому что выглядит кристально честным. Он – настоящий дьявол. Нет никаких сомнений, за свою долгую преступную карьеру анархиста он обманул и одурачил множество других, как теперь меня.
Я встал и двигался скованно, как будто меня одурманило какое-то снотворное. Я подошел к шкафу Барри, где тот хранил свой револьвер, полагавшийся ему по службе. Я открыл шкаф, вытащил револьвер и убедился в том, что оружие заряжено. Сунул за ремень, запахнул сверху форменный китель, чтобы револьвера не было видно.
После чего снова сел и попытался составить план действий.
Следующим местом назначения был Кандагар в Афганистане. Афганистан, вечно колебавшийся между преданностью и предательством, был частью Великобритании, пусть даже чисто номинально. В Кандагаре полно русских, немцев, турок и французов, и все они плетут заговоры, пытаясь перетянуть эту горную страну на свою сторону, и все они играют в большую игру политических интриг, как говорил Киплинг. Даже в том случае, если мне удастся улизнуть с корабля, нет никакой уверенности в том, что в Кандагаре я найду тех, кто захочет меня выслушать. И что тогда? Заставить Корженёвского вернуться в Иерусалим? Но там тоже свои сложности.
Нет, мне нужно подождать, пока мы вылетим из кандагарского аэропарка и возьмем курс на третий пункт нашего маршрута – Лахор
[19]
в Британской Индии.
Следовательно, до Кандагара мне необходимо вести себя как ни в чем не бывало. Нехотя положил я револьвер Барри на место в шкаф, сделал глубокий вздох, попытался расслабиться и согнать с лица напряженное выражение. После чего направился в рубку.
* * *
Никогда я не пойму, как мне удалось ввести в заблуждение моих новых «друзей». В последующие дни я выполнял мои обычные обязанности и работал так же усердно, как и всегда. Только в разговорах с Корженёвским, Барри и другими у меня возникали трудности. Я просто не мог пересилить себя и вынудить на непринужденные беседы с ними. Они думали, что я все еще мучаюсь последствиями теплового удара и вели себя с чрезвычайной деликатностью. Если бы я не разоблачил их истинное лицо, то счел бы их заботу искренней. Может быть, она даже и была таковой, если исходить из того, что они беспокоились о благополучии одного из своих – как они считали – товарищей.
Вот и Кандагар – город, опоясанный кольцом стен. Сплошь голые каменные строения, ничуть не изменившиеся с моих времен.
Потом мы снова отчалили. Напряжение мое росло. Я вновь вооружился револьвером Барри. Со всевозможным тщанием я изучил карту и ждал теперь минуты, когда мы перелетим границу и окажемся в Индии (которая, разумеется, совершенно находилась под британским владычеством). За один день мы должны добраться до Лахора. Я снова разыграл недомогание и остался в каюте, чтобы подготовиться к заключительному этапу моего плана.
