— Я, кажется, дверью ошиблась, — голос дребезжит и гаснет на последнем слове, от волнения меня немного мутит.
Дамир складывает руки на груди и ухмыляется. Я бросаю на него беглый взгляд и тут же возвращаюсь к узору на мраморном полу.
— На каждой двери есть опознавательный знак. Как можно было его не заметить?
Дамиру смешно, а меня трясёт от понимания того, что я вновь совершила ошибку. Так перенервничала, что ничего вокруг не видела. Назар возлагал на меня столько надежд, а я не справилась с простой задачей. Он вновь во мне разочаровался.
— Я разволновалась, — лепечу онемевшими губами. Зачем только оправдываюсь? Я совсем не знаю этого человека и по-хорошему должна вернуться в банкетный зал, но до сих пор не могу сдвинуться с места. Словно я прикована к стене иронично-пытливым взглядом Дамира.
— Почему?
Вновь в его голосе я слышу нотки удивления. В порыве несвойственной мне откровенности быстро говорю:
— Я первый раз оказалась на таком серьёзном мероприятии и никого тут не знаю.
— Впервые, значит? Интересно, — произносит задумчиво.
Он делает шаг в мою сторону, и я дёргаюсь так, словно меня облили кипятком. Чем ближе Дамир, тем отчётливее я ощущаю его сильную энергетику. Сердце ухает в груди, дыхание сбивается, хотя оно и до этого было рваным. Что он делает? Почему идёт ко мне? Испуганно трясу головой, надеясь, что Дамир остановится.
— Мне нужно вернуться к Назару, — вырывается из меня полушёпотом.
Я обнимаю себя за плечи и отрываю спину от холодной стены. Нужно сделать хотя бы один шаг к двери, тогда Дамир поймёт, что я не намерена продолжать с ним этот нелепый разговор.
— Боишься меня? — спрашивает он вибрирующим низким голосом.
— Нет. Просто Назар, наверное, уже меня обыскался, — откровенно вру я.
Губы Дамира кривятся в ироничной усмешке. Он мне совсем не верит. Я для него, как игрушка со сломанным механизмом, — в ней интересно поковыряться, понять, как она работает, а потом небрежным движением выбросить на свалку.
Но он прав — я действительно его боюсь. Мы одни в пустом зале, и это неправильно. Назар может подумать обо мне что-то плохое, а я ведь ни в чём не виновата. Всего лишь ошиблась дверью.
— Ты совсем не умеешь врать, — хмыкает Дамир, приближаясь ко мне.
Воздух сгущается, и каждая клеточка моего тела дрожит от волнения. В ноздри проникает аромат хвои и бергамота, который мгновенно насыщает лёгкие. Я делаю глубокий вдох, отчего голова начинает кружиться, а ноги предательски слабеют. Дамира слишком много, он заполняет собой всё свободное пространство, мешает мне вернуться в банкетный зал. Если сюда зайдёт Назар, моя жизнь рухнет в пропасть. Я должна избавиться от наваждения, должна выстоять!
— Дайте пройти, — мой голос странно шелестит, его почти не слышно.
— Разве я чем-то тебе мешаю?
Снова эта издевательская усмешка и высокомерный тон. Права была Лика, когда говорила, что красивые девушки для таких, как Дамир, — это люди второго сорта, пустышки, которые должны помалкивать да ослепительно улыбаться. Я нарушила все возможные правила хорошего тона.
— Да, — хриплю из последних сил.
Дамир выгибает правую бровь и качает головой, всем своим видом показывая, что я ошибаюсь. С трудом отрываю взгляд от ворота его рубашки и оглядываюсь. К горлу подкатывает смех, и я не успеваю его сдержать. Энергетика и близость Дамира совсем лишили меня разума: между нами расстояние в полметра, и я спокойно могу уйти, если пожелаю.
Качаю головой и смеюсь так, что из глаз брызжут слёзы. Вытираю их кончиками пальцев, прижимаю ладонь ко лбу, провожу рукой по волосам, совсем позабыв об идеальной салонной укладке и макияже. Надеюсь, тушь водостойкая, и я не превращусь в панду. Тогда Назар точно от меня откажется.
— Что тебя так рассмешило?
Дамир выглядит по-настоящему удивлённым, даже ядовитая усмешка сползает с его красивого лица. Я неопределённо машу рукой и наконец-то отхожу от стенки. Ноги плохо меня слушаются, изо рта то и дело вырываются сдавленные смешки, но внутри я чувствую приятное успокоение. Всё не так страшно. Я захохотала в присутствии самого Дамира Гордеева, однако мир остался целым, а моя жизнь всё ещё напоминает сказку о Золушке.
— Простите, мне действительно нужно идти. Хорошего вам вечера, — бросаю я и на всех парах мчусь к спасительной двери. Как только равновесие удерживаю на высоченных каблуках?
Сзади не доносится ни звука. Меня никто не преследует, не просит остановиться. Я не понимаю, зачем Дамир вообще завёл со мной разговор, но его безразличие царапает что-то внутри, задевает тонкую струнку, о существовании которой я даже не подозревала.
Оказавшись в коридоре, я тупо рассматриваю чёрные треугольники на дверях уборной. Ну как можно было их пропустить? Мне больше не смешно, а скорее досадно. Захожу в туалет, проверяю целостность макияжа, после чего возвращаюсь к Назару.
Он стоит ко мне спиной, разговаривает с незнакомым мужчиной. Я жду, когда они разойдутся, и только потом иду к Назару. И холодею, когда он бросает на меня разъярённый взгляд:
— Почему так долго?
— Прости, голова закружилась, ждала, пока пройдёт, — мямлю я, вмиг растрачивая остатки спокойствия. Мне вновь нервно и тревожно.
Назар сжимает челюсти, но его взгляд немного смягчается.
— Ясно. Нам пора уходить.
— Но вечер только начался, — недоумевающе бормочу я. Разве можно уходить спустя полчаса?
— Ты ведь плохо себя чувствуешь, — с нажимом произносит Назар. Уголок его губ резко дёргается, голос напряжённый.
Так вот, в чём дело! Он из-за меня хочет уйти, переживает о моём здоровье, как и полагается заботливому мужчине. Но Назар не должен отказываться от развлечений только потому, что его девушка трусиха и паникёрша.
— Нет-нет, Назар, ты что? Оставайся здесь, а я лучше поеду домой, приму расслабляющую ванну и лягу спать. Так все будут довольны.
Назар прищуривается, разглядывая моё лицо, а затем говорит:
— Хорошо. Сейчас вызову тебе такси.
Я прижимаю руки к груди и улыбаюсь. У нас действительно идеальные отношения, и никто не сможет их разрушить.
4
Мой сон муторный и тревожный, он словно отголосок дневных переживаний — терзает разум сумбурными картинками, где меня преследует мужчина с пронзительно-карими глазами. Я ворочаюсь, откидываю одеяло, мне жарко и тесно в собственном теле. Кошмар обрывается, когда Дамир Гордеев пригвождает меня к стене и его губы кривятся в хищном оскале. Вздрогнув, я обнимаю подушку руками и спустя мгновение вновь засыпаю, но теперь вижу лишь засасывающую тьму.
Сквозь тягучую пелену сна я различаю посторонние звуки: громкий хлопок двери, тяжёлые шаги, учащённое дыхание. Матрас пружинит рядом со мной, бёдра обхватывают мужские ладони. Я нахожусь где-то между явью и сном, поэтому не сразу понимаю, что происходит. Всхлипываю, инстинктивно пытаюсь оттолкнуть чужие руки, чтобы снова вернуться в умиротворяющую глухую пустоту.
