Нет, — подумал он. — У этого Истшера есть собственная пробка Шан-вей в этой бутылке, и я точно понимаю, что имел в виду коварный ублюдок. К несчастью для него, у него теперь есть своя непредвиденная маленькая проблема, не так ли?
Кавалерия Хеннета действительно двигалась на север вдоль канала Бранат, хотя Истшер был слишком хитер, чтобы оставлять пикеты там, где Хеннет мог их достать. Фактически, все время, пока он использовал канал для переброски своих войск на юг, на обратном пути он использовал те же баржи, чтобы перевозить гражданских лиц на север, подальше от опасности. И он был очень скрупулезен… точно так же, как он тщательно опустошил все амбары и склады между Хармичем и фортом Сент-Клейр. Это звучало очень похоже на то, как если бы войска Истшера могли преподать даже самым верным уроки того, как очистить сельскую местность от всего, что могло бы поддержать армию вторжения. Голод и болезни среди осаждающих были проклятием слишком многих осад, поскольку запасы заканчивались. Истшер, очевидно, намеревался использовать это оружие против армии Шайло, и Алверез, к сожалению, был уверен, что и без того плачевное состояние снабжения этой армии вот-вот ухудшится гораздо быстрее, чем ожидал Харлесс.
Но это работает в обоих направлениях, не так ли? — сказал он себе. — И на этот раз Истшер оказался слишком умным. Не то чтобы знание о его проблемах сильно влияло на наши дела, и мы приближаемся к середине зимы. Зима намного мягче, чем где-либо дальше к северу, но все же зима, и слишком много солдат Харлесса уже готовы съесть свои ботинки и ремни. Будет еще хуже — намного хуже — из-за того, как Истшер обчистил сельскую местность, а мы, черт возьми, почти в девятистах милях от Тесмара. Как, черт возьми, чертовы деснаирцы должны перевозить припасы за девятьсот миль по суше, когда у них меньше половины — черт возьми, меньше трети — повозок, в которых они нуждаются? Армия, которая зависит от фуражиров, должна продолжать двигаться, должна продолжать продвигаться на территорию, которая не была лишена продовольствия, и это именно то, на что рассчитывает Истшер.
Он и барон Тимплар сделали все, что могли, но даже второстепенный маршрут вдоль Сент-Элика был… в лучшем случае неэффективен. Тем не менее, даже в то время как они работали над улучшением собственной логистики, у деснаирцев дела шли только хуже. Они теряли десятки драконов из-за истощения, переутомления и голода, и каждый потерянный ими дракон лишал их транспортных возможностей еще на один кусочек. Хуже того, даже та часть их линии снабжения, которой управляла Церковь, была в беспорядке. Еретики полностью контролировали залив Джарас, и жалкое подобие «большой дороги» вокруг его западного берега было перерезано по меньшей мере в шести местах. Все грузы из Деснаира теперь должны были пересекать южную часть залива Долар, и, что еще хуже, два из этих проклятых бронированных кораблей прибыли в залив Силкия. Они перекрыли восточную оконечность канала Салтар, вынудив перевозить каждую тонну припасов почти шестьдесят миль по суше между Салтаром и каналом Силк-Таун-Тесмар, что требовало еще большего количества тягловых животных и повозок.
Куда бы он ни посмотрел, способность Харлесса снабжать свои войска все больше ослабевала, и даже такой волшебник, как Тимплар, не мог оказать столь большую помощь. Они не могли — они просто не могли — адекватно накормить такое количество людей и такое количество животных в этих условиях.
По крайней мере, они должны отправить как можно больше кавалерии обратно к Тесмару. Им нужно было сохранить часть ее, хотя бы для защиты флангов, но при любой осаде она была бы практически бесполезна, и каждая проклятая лошадь съедала в десять раз больше, чем человек. Конечно, даже Хэнки и Хеннет должны были это понимать!
Не рассчитывай на это, Рейнос, — мрачно подумал он. — Хеннет раздуется, как болотный попрыгун в брачный сезон, если ты хотя бы предложишь отправить его драгоценных всадников в тыл. Очевидно, единственная причина, по которой ты предлагаешь это, — позаботиться о том, чтобы презренная пехота — твоя пехота — получила славу за то, что обеспечила ворота в Шайло, в то время как он остался на холоде.
Он вздохнул и признал, что не так давно думал бы примерно так же. Конечно, он не был деснаирцем. Это означало, что он мог учиться на собственном опыте, когда его ударили по голове достаточно тяжелой дубинкой.
Пора поговорить с Шулмином, — сказал он себе. — Когда люди Харлесса достаточно проголодаются, они будут ожидать, что мы их накормим. Сэр Борис безнадежно не в себе, даже несмотря на то, что Касимар работает до смерти, пытаясь прикрыть его. Так что, когда ситуация начнет заходить все дальше в тупик, все это свалится на Шулмина как единственного квартирмейстера, имеющего представление о том, что он делает.
Он поморщился от несправедливости ожидания, что его собственный квартирмейстер взвалит на себя такое бремя, но притворяться, что у него есть какая-то альтернатива, было бы глупо. И, по крайней мере, у них была бы река Сент-Элик, которая откроется для движения барж всего через пятидневку или около того, несмотря на огромные препятствия. Это бы очень помогло. Однако поможет ли это в достаточной степени, было совсем другим вопросом, и вполне возможно, что они наконец столкнулись с проблемой, которую не сможет решить даже грозный сэр Шулмин Радгирз. Но если он не мог решить эту проблему, то никто не мог, а это означало, что справедливо это или нет, Алверезу придется попросить его сделать это.
И, напомнил он себе, квартирмейстеры армии Шайло были не единственными, у кого были проблемы.
Он снова поднял подзорную трубу, сердито глядя на эти укрепления, и бережно хранил эти послания, рожденные вивернами.
Ты планировал сидеть там, за этими земляными валами, с твоей собственной провизией, доставляемой в целости и сохранности через Мейдинберг, в то время как мы голодали бы здесь, в конце нашей так называемой линии снабжения, но у меча два края, мой еретический друг, — мрачно подумал он, — и ты не должен был позволять Кирбишу уйти. Теперь мы просто посмотрим, кто умрет с голоду первым!
II
Пещера Нимуэ, горы Света, земли Храма
Она проснулась. Что было странно, потому что она не помнила, как заснула.
Сапфировые глаза открылись, затем сузились, когда она увидела изгиб гладкого, как стекло, каменного потолка над собой. Она лежала на спине на каком-то столе, сложив руки на груди, и никогда в жизни не видела этой комнаты.
Она попыталась сесть, и прищуренные глаза широко раскрылись, когда она обнаружила, что не может.
— Привет, Нимуэ, — произнес глубокий, звучный голос, которого она никогда раньше не слышала, и она обнаружила, что все-таки может повернуть голову.
Она так и сделала и обнаружила, что смотрит на кого-то, кого никогда не встречала, но кто казался каким-то… знакомым, несмотря на его странную внешность.
Дело было не в длинных волосах или усах и бороде-кинжале; личный состав флота Земной Федерации предпочитал короткие волосы, а его мужской персонал был в основном чисто выбрит, но ни косы, ни бороды не были чем-то неслыханным. Если уж на то пошло, даже сейчас там все еще были гражданские лица, и по сравнению со многими из них стиль этого парня был почти безвкусным. Шрамы на лице, подобные тому, что был у него на щеке, тоже не были чем-то неслыханным среди обслуживающего персонала. Но даже учитывая все это, она не могла точно вспомнить, когда в последний раз видела кого-то в чем-то похожем на почерневший стальной нагрудник, кольчуге, широких черных брюках, заправленных в высокие начищенные сапоги, и подходящего стиля тунике с разрезами на рукавах. На нагруднике красовался сложный геральдический орнамент синего, белого, черного и золотого цветов, изображавший какую-то опиумную мечту о рыбе или, возможно, осьминоге, или, возможно, о рыбе, совершающей какое-то неестественное действие над осьминогом. Это заставило ее вспомнить старую, докосмическую книгу, которую она когда-то читала, человека по имени Лавкрафт.
