* * *
Граф Шарпфилд нетерпеливо ждал, пока рассеется густой дым от коричневого пороха.
Он был на борту «Дреднота», когда орудийные расчеты капитана Хейджила тренировались против образцов земляных сооружений, построенных специально для обеспечения подходящих целей. Тогда он видел, на что способны его снаряды, но была разница между наблюдением за повреждением безобидной стены из грязи, построенной исключительно в качестве учебной мишени, и уроном, нанесенным окопам вражеской батареи, оружию… и людям.
Дым рассеялся, и губы Шарпфилда растянулись в улыбке охотящегося ящера-резака, когда он увидел изрытый воронками фасад земляного сооружения.
Эти ублюдки недостаточно глубоко зарылись в землю, — подумал он. — Они выдержали бы удары тридцатифунтовых снарядов весь день напролет, но не наших.
Даже тяжелые снаряды не разрушат оборонительные сооружения так быстро, как ему хотелось бы, но они сделают свою работу чертовски быстрее, чем могли бы вообразить доларцы. И чтобы заставить батарею замолчать, им не нужно было разрушать весь земляной вал. В одну из амбразур прошло прямое попадание. Должно быть, это была случайность — никто не мог намеренно нацелить одиночное орудие на восемьсот ярдов с самого первого выстрела, каким бы хорошим артиллеристом он ни был, — но это не делало его менее эффективным. Это конкретное двадцатипятифунтовое орудие больше не будет стрелять, и, когда он провел подзорной трубой по ширине вражеского парапета, он почти почувствовал, как пошатнулся боевой дух защитников.
Доларские орудия выстрелили снова, скрываясь за собственным более бледным пороховым дымом, и «Дредноут» зазвенел, как огромный колокол. Но снаряды снова отскакивали, и его орудийные расчеты взвыли, как голодные волки. Они мстительно склонились к своим орудиям, а за ними, величественно двигаясь по затопленному каналу, КЕВ «Тандерер» повел КЕВ «Тьюмалт» и «Термойл» в самое сердце бухты Хардшип. За ними последовал еще тридцать один галеон имперского чарисийского флота, транспорты с восемью тысячами имперских морских пехотинцев и длинная вереница угольных кораблей, доверху заполненных лучшим антрацитом Чисхолма.
Шарпфилд повернулся спиной к окутанной дымом батарее, наблюдая, как эти марсели проносятся мимо его стоящего на якоре флагмана, и задавался вопросом, поймет ли остальная часть гарнизона острова Кло сообщение, которое «Дреднот» доставлял прямо сейчас. Он надеялся, что они это сделают… Или, возможно, они этого не сделают.
У его флагмана не было реальной необходимости вступать в бой с батареями Даггер-Пойнт. Он мог бы пройти мимо них, даже не входя в зону их досягаемости, как делали в этот самый момент его побратимы. Он был здесь, занимая оборону, разрывая их на части и без усилий отмахиваясь от худшего, что они могли сделать, только по одной причине: чтобы доказать, что он может.
Будьте внимательны, ублюдки, — подумал граф, снова поворачиваясь к угловой трубе и вглядываясь в земляные стены, пока «Дреднот» обдирал их огненными кулаками. — Будьте внимательны, черт бы вас побрал! Усвойте урок сейчас или усвоите его позже, потому что вы ни черта не сможете сделать, чтобы помешать мне вернуть этот остров обратно. Единственное, что вам предстоит решить, это то, скольких из вас мы убьем, прежде чем вы станете достаточно умными, чтобы сдаться, и в данный момент я вроде как надеюсь, что вы все-таки медленно учитесь.
V
Город Манчир, княжество Корисанда
— Ваше величество.
Рыжеволосая голубоглазая молодая женщина низко поклонилась, когда императрица Шарлиан достигла конца причального трапа. Было трудно расслышать ее сквозь радостные возгласы ожидающей толпы.
— Капитан Чуэрио. — Улыбка императрицы была чуть-чуть кривой, когда она склонила голову в царственном приветствии. — Рада вас видеть.
Она не сказала, — подумала Нимуэ Чуэрио, выпрямляясь после поклона, — что рада снова ее видеть. Это был незначительный момент, но важный, поскольку Шарлиан Армак никогда раньше ее в глаза не видела.
— И я вас, ваше величество, — пробормотала стражница и почтительно отступила в сторону, затем пристроилась за левым плечом императрицы, пока Шарлиан шла по длинной дорожке из чисхолмского синего ковра, расстеленной поперек каменной пристани. Седеющий сержант за правым плечом Шарлиан кивнул ей, а затем оба они были заняты тем, что внимательно осматривали толпу — и датчики, о которых никто больше ничего не знал, — когда граф Энвил-Рок и граф Тартариан поклонились императрице.
* * *
— Ну, должна сказать, что лично ты выглядишь гораздо… солиднее, — заметила Шарлиан, когда закрытый экипаж двигался по улицам, заполненным ликующими корисандцами. — И ты действительно не очень похожа на Мерлина. Но есть… кое-что. — Она покачала головой, махая из окна шумной, приветливой толпе. — Полагаю, семейное сходство.
— Вероятно, структура костей, — ответила Нимуэ. Она и Эдуирд Сихэмпер ехали в головном экипаже вместе с Шарлиан, и они вдвоем настороженно и демонстративно выглядывали из других окон экипажа. — Он немного изменил себя, когда решил, что должен быть мужчиной, а не женщиной, но на самом деле он все тот же, за исключением линии подбородка.
— Понятно. — Шарлиан взглянула на Сихэмпера, который только пожал плечами и улыбнулся, не отрывая взгляда от толпы.
Императрица вздохнула. Она заметила всю тщательно продуманную, очевидную защиту, но сэр Корин Гарвей на этот раз не стал рисковать. Экипаж, в котором она ехала, был бронирован, его сопровождал солидный отряд кавалерии сэра Элика Артира, все торговые точки по пути к дворцу Манчир были закрыты на весь день (и тщательно обысканы княжеской стражей Корисанды и княжеской армией Корисанды), в пределах трех кварталов от «Шарлиан» не разрешались никакие другие транспортные средства, тротуары были заполнены солдатами, а вооруженные винтовками стрелки ИЧА патрулировали крыши. Энтузиазм толпы мог бы предположить, что его меры предосторожности были, по крайней мере, слегка чрезмерными, но похожая толпа также была полна энтузиазма в день свадьбы княжны Айрис. И была причина, по которой он категорически настоял, чтобы принцесса Элана не сопровождала свою мать в том же экипаже. Наследная принцесса, ее няни и ее собственный отряд охраны отправятся во дворец позже, менее заметно и по воде, а не на этом обязательном официальном параде.
По крайней мере, договоренности позволили Шарлиан и Нимуэ вместе сесть в карету, где они могли разговаривать почти нормальным тоном, несмотря на громовые аплодисменты.
— Итак, как поживают дети? — теперь спросила императрица, и Нимуэ усмехнулась.
— С детьми, как вам прекрасно известно, ваше величество, все в порядке. Понимаю, что они могут показаться немного легкомысленными и подростковыми кому-то с высоты ваших дряхлых лет, но на самом деле они довольно взрослые.
— О, не таких уж дряхлых! — запротестовала Шарлиан. В конце концов, ей все еще не было и тридцати. Затем она слегка посерьезнела. — Знаю, что с ними все в порядке, но… я все еще волнуюсь. Глупо с моей стороны, полагаю. Имею в виду, я разговаривала с ними каждый день с тех пор, как на них покушались. И все же…
