— Знаю, что это плохо. Очень плохо. Но это не может быть так плохо, как предполагает переписка великого герцога Омара. — Робейр только взглянул на него, и его рот сжался. — Или это возможно? — спросил он.
— На самом деле, это хуже, — категорично сказал Робейр, и Мейгвейр действительно побледнел. — Пока… неудачное время стихийного восстания верующих в Сиддармарке не застало нас всех врасплох, их мануфактуры — даже литейные заводы — были заняты завышением производства винтовок, чтобы оправдать церковные субсидии на винтовки, которых не существовало. Хуже того, они даже не начали создавать новые полки; они были слишком заняты тем, что прикарманивали средства, которые должны были быть потрачены на эту незначительную деталь. В конце концов, у них было достаточно времени, и они всегда могли последовать своему обычному процессу и разослать вербовщиков, чтобы забрать каждого встречного крепостного и крестьянина, когда их действительно призовут на джихад. Так они и сделали.
Мейгвейр сглотнул, и, несмотря на сочувствие, Робейр почувствовал укол раздражения. Другой человек был капитан-генералом Матери-Церкви! Конечно, он должен был быть лучше информирован о состоянии харчонгской армии, чем ее казначей!
Но потом он передумал. Харчонгская коррупция была настолько распространена, что они редко точно знали, в каком состоянии находятся, и единственным истинным умением их аристократии была легендарная способность скрывать и утаивать печальные реалии. На самом деле, на этот раз им удалось обмануть даже Клинтана, хотя, вероятно, это было только потому, что великий инквизитор так сильно хотел им поверить.
— Насколько я могу судить, у них действительно около двух миллионов пехоты и кавалерии, — продолжил казначей. — Это основано на отчетах моего собственного транспортного персонала и количестве съедаемых ими пайков. Но у меня есть другие люди, которые сейчас просматривают записи об их производстве — настоящие записи — и я буду удивлен, если у них есть целых восемьдесят тысяч винтовок, чтобы вооружить их… и пятнадцать или двадцать тысяч из них находятся в руках их военной полиции, а не боевых подразделений. И хочет ли Жаспар это слышать или нет, их офицеры в лучшем случае едва компетентны.
Мейгвейр выглядел как человек, которого только что подстрелили, и Дючейрн пожал плечами.
— Если ты не хочешь просто использовать их в качестве живого щита, который поглощает огонь еретиков, пока наши собственные войска подходят достаточно близко, чтобы вступить в бой с врагом, мы должны улучшить их навыки, прежде чем мы отправим их в бой. И давай будем честными. Учитывая, как обращаются с харчонгскими крепостными дома, ожидать от них чего-то подобного дисциплине наших полков совершенно нереально. Если ты добавишь это к тому, какие потери они, вероятно, понесут, у тебя есть гарантированный рецепт для войск, которые будут почти так же разрушительны для верных сынов и дочерей Матери-Церкви — особенно ее дочерей — как и для еретиков.
Взгляды двух викариев встретились через стол, и Дючейрн пожал плечами.
— Поскольку мы все равно не можем их перевезти и накормить, это наша единственная возможность обучить их — и дисциплине, — которые действительно могут сделать их эффективными солдатами, а не собственным бичом Шан-вей для верующих, а также для отступников. Я найду еду, пиломатериалы, гвозди и инструменты, чтобы построить им казармы, и какой-нибудь способ снабдить их хотя бы несколькими винтовками вместо арбалетов, луков и копий. У меня есть кое-какие идеи на этот счет, но я гарантирую тебе, что их старшие офицеры будут визжать, как умирающие драконы, когда услышат, что я имею в виду, и ты даже не захочешь думать о том, что скажут по этому поводу Пограничные штаты! Шан-вей — думаю, что на этот раз мне удастся вывести всех из себя, и я знаю, что Жаспару это не понравится. Но на этот раз они тоже солгали ему. Я думаю, он, вероятно, будет… достаточно решителен, чтобы поддержать меня в этом, если мы с тобой сможем убедить его, что это сработает. Но если я смогу дать им оружие, ты должен дать офицеров, чтобы обучить их, потому что без этого мы могли бы с таким же успехом просто бросить все винтовки, которые мы можем им дать, в проход Син-ву. И, честно говоря, тебе нужно найти способ внедрить офицеров армии Бога в их батальоны до того, как они будут продвигаться вперед. Ты должен, Аллейн, и ты это знаешь.
Их глаза скользнули по карте, а затем Мейгвейр медленно кивнул.
— Ты прав, — тихо сказал он. — Не знаю, как собираюсь это сделать, но я должен… и я это сделаю.
III
Ущелье Силман, республика Сиддармарк
Кинт Кларик, барон Грин-Вэлли и командир усиленной 2-й бригады имперской чарисийской армии, вскочил в седло своего любимого скакуна. Древесный дым от костров, звуки отдаленных приказов и утренних рабочих деталей, бормотание сотен частных разговоров, звон кузнечного молота, свист драконов, пробужденных к труду, и вся остальная утренняя суета стоящей лагерем полевой армии кружилась вокруг них, и мерин нетерпеливо заерзал под ним, желая поскорее уйти и заняться делом. Он усмехнулся, наклонился вперед и похлопал большого серого по плечу.
— Терпение, Трэвелер. Я знаю — знаю! Некоторые люди могут быть немного медлительными и сварливыми, если вовремя не получают свое утреннее какао.
Лейтенант Слоким посмотрел на него с выражением умеренного упрека, затем покачал головой и забрался в седло аккуратной гнедой кобылы.
— Некоторые люди, — сказал он, обращаясь к настороженным, резко навостренным ушам кобылы и почти идеально соответствуя тону своего генерала, — получили бы свое утреннее какао вовремя, если бы от них не требовалось сначала принести утреннее какао кому-то другому.
Ординарец, который держал их лошадей, побледнел, ожидая удара гнева, но Грин-Вэлли только тяжело вздохнул.
— Увы, мне всегда суждено быть окруженным людьми, которые используют все возможные мелкие оправдания для своего опоздания. Кроме того, какао было холодным.
— При всем моем уважении, сэр, — серьезно сказал Слоким, в его голубых глазах затаился огонек, — мое было достаточно горячим, чтобы обжечь мне язык, когда оно вышло из того же графина через пять минут после вашего.
— Простая вещь!
Грин-Вэлли небрежно махнул рукой, улыбнулся своему помощнику и тронул Трэвелера каблуками. Мерин нетерпеливо тронулся с места, и гнедой кобыле Слокима пришлось двигаться быстрее, чтобы не отстать, когда два офицера рысью помчались по большой дороге к передовым позициям 2-й бригады.
Горные виверны лениво кружили над головой, белые пушистые облака плыли по гладкому голубому небу, и свежий ветерок дул им в лица. Несмотря на комментарии барона, прошло не так много часов после рассвета, и утро все еще было прохладным, особенно здесь, в тени ущелья Силман. К полудню солнце будет прямо над головой, и глубины ущелья будут неприятно теплыми по чисхолмским стандартам лейтенанта Слокима и все еще немного прохладными по стандартам Старого Чариса для Грин-Вэлли.
Природа идеального компромисса, — сухо размышлял барон. — Ни один из нас не будет полностью удовлетворен.
