* * *
— Вторая шеренга, независимые цели! Третья шеренга, гранаты!
Вторая линия пехоты снова открыла огонь. Используя возможность заряжания своего оружия с казенной части, чтобы не снимать штыки даже во время перезарядки, они выбирали свои цели и стреляли. А шеренга позади них натянула ремни и обрушила дымящийся ливень ручных гранат поверх голов своих товарищей в кавалерию за ними.
Гремели взрывы, извергая сотни круглых свинцовых пуль, и крики раненых лошадей звучали как отвратительная музыка. Горн все еще звучал сквозь хаос выстрелов, криков, воплей и взрывов, но затем граната или пуля нашли горниста, и воинственная мелодия умерла вместе с игроком.
— Минометный взвод, в бой!
Шесть трехдюймовых минометов в ямах на самой вершине холма начали кашлять, посылая десятифунтовые снаряды в самые дальние части строя армии Бога. Они были взрывоопасными, взрывались при ударе о землю, выбрасывая свои собственные листы шрапнельных шариков, чтобы присоединиться к ручным гранатам.
Это продолжалось одиннадцать минут с того момента, как два кавалерийских полка разогнались до полного галопа. Одна минута, чтобы добраться до линии фронта чарисийцев, три минуты вопящего безумия в котле разрушения и семь минут для перепуганных выживших, чтобы выйти из зоны досягаемости мстительно преследующих минометных бомб — теперь с уменьшенным временем подрыва, чтобы осыпать смертоносными конусами шрапнели сверху.
Из шестисот девятнадцати кавалеристов, начавших эту атаку, двести пятьдесят три — на самом деле удивительно большое число, и почти половина из них все еще с лошадьми — выжили, чтобы отступить под обстрелом.
Полковника Уолкира Тирнира и майора Артира Уиллимса среди них не было.
VIII
КЕВ «Пауэрфул», 58, остров Джарас, залив Джарас, Деснаирская империя
— Садитесь, джентльмены.
Дюжина старших капитанов и командиров в дневной каюте адмирала Пейтера Шейна расселись в креслах вокруг круглого полированного стола. Жак Хокинс, флаг-капитан Шейна и командир КЕВ «Пауэрфул», сел прямо напротив своего адмирала и положил папку на стол перед собой.
Солнечный свет, проникающий через иллюминаторы каюты, отбрасывал танцующие узоры на низкий потолок, отражаясь от волн, в то время как корабль стоял на якоре у острова Джарас. Имперский чарисийский флот захватил остров — немногим больше огромной овцеводческой фермы пяти миль в поперечнике — в качестве передовой базы в одноименном заливе. Пастухи, жившие на нем, были слишком мудры, чтобы оказать какое-либо сопротивление, и они были поражены, узнав, что захватчики действительно намеревались заплатить за уведенных ими овец. Остров предлагал источник воды и хорошую якорную стоянку, но не более того. Тем не менее, это было место, где люди могли сойти на берег, походить и немного размяться, а баранина была достойным дополнением к их обычному рациону.
Люк в крыше был открыт, как и иллюминаторы, на четверть, впуская дующий оттуда ветерок. Его было немного, что было прискорбно, поскольку день был невыносимо жарким, как и следовало ожидать менее чем в семидесяти милях над экватором. Камердинер Шейна суетился вокруг, следя за тем, чтобы у каждого из его гостей был наполненный бокал, затем поклонился и вышел с плавной деловитостью.
— Не ожидаю, что тема сегодняшней встречи станет большим сюрпризом для кого-либо из вас, — сказал Шейн с легкой улыбкой, поднимая свой бокал. Он с удовольствием отхлебнул и откинулся на спинку стула. — Наши приказы прибыли. Послезавтра мы начнем активные операции по всему заливу с инструкциями захватить, сжечь или потопить все, что мы найдем, с особым акцентом на каперов и верфи, которые их строят.
Его улыбка стала шире — и холоднее — когда он позволил их бурной реакции обойти стол, прежде чем продолжил.
— Задержка, — сказал он тогда, — была вызвана тем, что мы ждали наших последних прибывших. — Он изящным жестом указал туда, где капитан Симин Мастирсин, командир КЕВ «Ротвайлер», сидел бок о бок с капитаном Брикстином Эбернети, командиром КЕВ «Эрскуэйк». — Ожидаю, что они окажутся полезными.
Эбернети был одним из растущего числа офицеров ИЧФ, которые до совершеннолетия росли в качестве подданных кого-то другого, кроме короля Хааралда из Чариса. На самом деле, он был таротийцем, что все еще склоняло некоторых офицеров Старого Чариса к предубеждению против него, учитывая предательство короля Горджи III во время первоначального нападения храмовой четверки на королевство Чарис. Шейн не был одним из них, отчасти потому, что он понимал, что у Эбернети, который служил лейтенантом на борту одной из немногих галер, избежавших сражений у рифа Армагеддон, не было выбора, кроме как подчиняться приказам своего законного начальства. И, если Шейн собирался быть до конца честным, отчасти потому, что его император и императрица очень, очень ясно дали понять, что не только чисхолмцы, но и эмерэлдцы, таротийцы и даже зебедийцы теперь все чарисийцы. С их офицерами и рядовым составом следовало обращаться соответствующим образом, и Пейтер Шейн, который был ближе знаком с обоими своими монархами, чем многие служащие офицеры, был слишком мудр, чтобы спорить с ними.
Все еще было относительно мало нечарисийцев или чисхолмцев, командовавших крупными военными кораблями, но это было главным образом потому, что в любом из других государств-членов Чарисийской империи было меньше старших офицеров, когда они стали государствами-членами. Однако их число росло, и моряки не из Старого Чариса все более и более интегрировались в младший офицерский корпус. Еще через несколько лет на такой встрече, как эта, было бы много таротийских и эмерэлдских акцентов.
На данный момент, однако, прибытие Эбернети было особенно кстати, поскольку «Эрскуэйк» был одним из бомбардировочных кораблей, вооруженных угловыми пушками. Его высокоточная огневая мощь была бы желанным дополнением, когда придет время вступить в бой с батареями, которые деснаирцы установили для защиты бухт и входов, где их верфи деловито строили каперы, которые роились из залива Джарас, несмотря на все, что могли сделать перегруженные работой блокадники коммодора Русейла Тирнира. Тирнир перехватывал по меньшей мере пятьдесят процентов из них со своей базы на острове Говард, но как только капер выходил в море, на деснаирском, делферакском, харчонгском и доларском побережьях появлялось бесчисленное множество портов, где он и его братья могли найти безопасную гавань и продолжать все более интенсивное давление на морскую торговлю Чариса. Однако большая часть судостроительных мощностей деснаирцев по-прежнему была сосредоточена в заливе Джарас. Выжигать каперов у источника было бы гораздо экономичнее, чем пытаться выследить их, как только они выйдут в море, и «Эрскуэйк» был просто кувалдой для этой задачи.
Команда Мастирсина была совсем другой породой кракенов. Его корабль был детищем верховного адмирала Лок-Айленда, чье чувство юмора побудило его назвать его в честь Килхола, огромного ротвейлера, который был его постоянным спутником. И, как и Килхол, этот «Ротвайлер» был большим, выносливым и опасным, несмотря на то, что у него было всего тридцать пушек.
