Прескит отметил, что это был рабочий кабинет канцлера, а не тот, который он зарезервировал для более официальных мероприятий. С другой стороны, он и Прескит были старыми друзьями.
День был холодный и ветреный, но Прескит не возражал против этого так сильно, как могли бы некоторые из его коллег по дипломатической службе Чариса, потому что он вырос, сталкиваясь с гораздо худшими ситуациями. Уроженец Чисхолма, родившийся и выросший в предгорьях гор Сноу-Крест, он был почти шести футов ростом, со светлыми волосами и голубыми глазами. Действительно, он гораздо больше походил на стереотипное представление о сиддармаркце, чем его хозяин. Миллир был на два дюйма ниже его ростом, с темными волосами, темными глазами и сильно изуродованной левой щекой, лишь частично скрытой густой бородой.
— Спасибо, что согласились принять меня, милорд, — официально сказал Прескит, помня о своей официальной должности, когда он пожал канцлеру руку.
— В любой день я предпочел бы поговорить с тобой, чем корпеть над очередной колонкой цифр! — с чувством сказал Миллир, отпуская предплечье посла и жестом приглашая его в удобное кресло по другую сторону своего стола. Он подождал, пока его гость сядет, затем снова сел и сложил руки на своем блокноте.
— Но тот факт, что я предпочел бы поговорить с тобой, чем иметь дело с большим количеством цифр, не означает, что у меня нет довольно проницательной — и несчастной — идеи о том, почему ты хотел меня видеть, Малким, — продолжил он, и Прескит кивнул. Может, Миллир и не был в лиге Хенрея Мейдина, когда дело касалось тонкостей экономики республики, но он не был дураком.
— Боюсь, что вы, вероятно, знаете, милорд, — признал он. — Во-первых, однако, их величества специально поручили мне заверить вас в их неизменной вере в лорда-протектора Хенрея и конечный результат его реформ.
— Но вы здесь, потому что мы не смогли выполнить наши обязательства по договору, — сказал Миллир, ухватившись за рога дилеммы со всей тонкостью человека, который был полковником, а не дипломатом.
Кое-что можно сказать о полковниках, — сухо подумал Прескит.
— Боюсь, что-то в этом роде, — признал он вслух. — Их величества полностью осознают связанные с этим трудности, и они заверили великого герцога в своем абсолютном доверии республике.
— Но он становится нетерпеливым, — сказал Миллир и фыркнул. — Не вините его — ни капельки! У его людей все их свиньи и виверны на месте, а у нас нет. Честно говоря, я удивлен — благодарен, но удивлен — что он так долго терпел. — Канцлер пристально посмотрел на чарисийца. — Не случилось бы это потому, что император и императрица немного посидели на нем, не так ли?
Определенно есть что сказать о полковниках!
— Я бы не стал выражать это именно в таких терминах, — допустил Прескит с легкой улыбкой. — Полагаю, однако, что вы, возможно, уловили суть ситуации.
— Не удивлен. — Миллир откинулся на спинку стула, выражение его лица стало гораздо серьезнее. — Кэйлеб и Шарлиэн всегда были хорошими друзьями республики, — сказал он. — И я хочу, чтобы вы знали, как сильно и лорд-протектор, и я ценим то, что вы уже передали ему о распространении их «Плана Армака» на республику. Думаю, что в конечном счете это окажет благотворное влияние, хотя передача его в руки наших местных банкиров до того, как они привыкнут к новой реальности, может только ухудшить ситуацию. Бог свидетель, половина из них дралась бы, как кракены, в безумии кормления, чтобы получить хоть какие-то кредиты, направленные в их собственные жадные руки! И это создало бы всевозможные проблемы, если бы казначейство начало выдавать кредиты в качестве агента Кэйлеба и Шарлиэн. Измените это с чего-то, исходящего из их личного кошелька, на официальное «вмешательство Чариса» в нашу экономику в мгновение ока. Или в «заговор чарисийцев», чтобы купить контроль над каналом! Помоги нам Бог, если кто-нибудь из наших настоящих идиотов ухватится за эту идею! Шан-вей заплатит, и не надо париться!
Прескит кивнул, хотя и лелеял собственные сомнения на этот счет. Лично он считал, что экономика Сиддармарка находится в достаточно тяжелом положении, и возможность получения таких займов, которые получали Соединенные провинции — и продолжают получать — от чарисийских монархов, могла бы только помочь. Его инструкции от Теллесберга наводили на мысль, что Кэйлеб и Шарлиэн думают так же, но они также очень ясно дали понять, что решение о любых объявлениях остается за лордом-протектором. Он лучше всех знал свою страну, он был тем, кто боролся с лесным пожаром на земле, и было важно, чтобы они поддерживали свои сердечные отношения с Мейдином, особенно с такой неприятной реакцией на Чарис, которая начала проявляться в определенных секторах Сиддармарка.
Конечно, предложение Сиддармарку «Плана Армака» тоже могло бы немного повлиять на эту негативную реакцию, — размышлял он. — Но это не тебе решать, Малким. И правда в том, что, вероятно, сейчас нет хорошего способа справиться с этим.
К сожалению, пока кто-то не нашел способ справиться с этим, хорошо это или плохо, один из самых важных проектов после джихада полностью остановился.
В течение сотен лет Сэлтарский канал длиной в четыреста пятьдесят миль, соединяющий залив Силкия на востоке и залив Сэлтар на западе, переправлял грузы через Силкию, устраняя длительное плавание вокруг Южного Мыса и предоставляя великому герцогству богатый источник доходов. Причину было нетрудно понять, особенно для чарисийцев. Даже для парохода, способного поддерживать постоянную скорость в пятнадцать узлов и не зависящего от ветра и парусины, путешествие из Теллесберга в бухту Горэт при движении на запад занимало более двух месяцев — шестьдесят шесть дней, если быть точным, — несмотря на то, что две столицы находились менее чем в семи тысячах миль друг от друга по прямой линии. К сожалению, на пути вставал континент Ховард. Фактически, тот же самый пароход мог бы добраться до Горэта на два дня раньше, если бы он плыл на восток, чтобы добраться туда по окружности планеты.
Неудивительно, что Сэлтарский канал всегда считался важнейшим водным путем, но строители канала никогда не представляли себе взрывного роста морской торговли за последние пятьдесят или шестьдесят лет. Пропускная способность канала стала ограничением при обработке необходимого объема грузов за годы до начала джихада, и с тех пор ситуация только ухудшилась. Она могла бы значительно улучшиться, если бы в начале следующего лета открылась для движения железная дорога Сэлтар-Силк-Таун, идущая параллельно каналу. Тем не менее, даже эта дорога не смогла бы справиться с тоннажем, который уже хотели отправить люди, стремящиеся сократить утомительное, трудное путешествие между Теллесбергом (или Мэнчиром) и заливом Горэт — или в другом направлении, в Сиддар-Сити, если на то пошло, и этот тоннаж мог только увеличиться.
Менее десяти лет назад идея строительства канала длиной почти в пятьсот миль, способного пропускать морские грузовые суда, была бы сочтена безумием. Однако внедрение ливизита во время джихада и паровые землеройные машины, возникшие в вечно плодородных умах мастеров и инженеров заводов Делтак после джихада, изменили это. Никто не смог бы приступить к такому проекту сразу после джихада, потому что «паровые лопаты» и «дрэгондозеры» Делтака в то время были всего лишь концептуальными чертежами, даже не прототипами. Однако, учитывая послужной список герцога Делтака в достижении того, чего он намеревался достичь, все понимали, что это был только вопрос «когда», а не «если». И именно поэтому в 902 году в Силк-Тауне был подписан договор.
