Его сердце подскочило к горлу, и он понял, что она не может быть для него. Конечно, она не могла! Он был крестьянином, пастухом, грубым и незаконченным. И она… она…
Свадебная процессия подошла к нему, и Миян снял свою руку с ее предплечья и положил ее на руку Сингпу.
— Позаботься о ней, — тихо сказал он под музыку и голоса. — Мой брат был прекрасным человеком. Я никогда не думал, что увижу, как она найдет другого такого же прекрасного, Тэнгвин.
Он легонько коснулся плеча Сингпу, затем отступил назад и встал рядом со своей женой. Ручун уже вытирала счастливые слезы, и она улыбнулась Сингпу, кивнув в знак согласия со своим мужем.
Затем Яншвин оказалась рядом с ним, и они оба повернулись, стоя бок о бок, лицом к лицу с отцом Ингшвэном. Она была такой крошечной, размером в половину Шучинг, если это возможно, и часть его хотела заключить ее в свои объятия и обернуться вокруг нее, как крепость. Но другая часть его чувствовала ее силу, ту силу, которая потянулась к нему и сказала ему, что в мире достаточно любви и для них тоже. Что им не нужно ни забывать, что они оба любили других до того, как встретились, ни сомневаться в своей любви друг к другу сейчас.
Хор дошел до конца своего гимна. Орган замолчал, и в церкви Сент-Сэнчжанг внезапно стало тихо и очень, очень тихо.
— Дети мои, — сказал отец Ингшвэн в этой тишине, — Тэнгвин и Яншвин предстали перед вами, чтобы посвятить свои жизни друг другу. Мы живем в опасные и пугающие времена, и все мы знаем, насколько своей безопасностью мы в Долине обязаны командиру Сингпу. Точно так же, как мы знаем, как неустанно Яншвин трудилась и как ученый, и как целитель, бесконечные мили, которые она преодолела, чтобы раздавать еду и лекарства там, где они были больше всего нужны. И поэтому радость, которую они нашли друг в друге, — это и наша радость. Яншвин родилась здесь, в Долине; Тэнгвин пришел к нам издалека, в час нашей величайшей нужды. Теперь они оба наши, так что давайте присоединимся к ним и порадуемся, когда они сделают друг друга своими.
Он поднял руку в благословении, подписав скипетр Лэнгхорна. И затем он начал по памяти, даже не взглянув на молитвенник, который послушник держал рядом с ним.
— И теперь, дорогие возлюбленные, — сказал он притихшей церкви Сент-Сэнчжанг, — мы собрались здесь вместе перед Богом и архангелами, и перед лицом этой компании, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину в святом браке; это почетное положение, установленное Богом и архангелами, означающие для нас мистический союз, который существует между Богом и Его Церковью; который является священным состоянием, украшенным и расцвеченным присутствием архангела Лэнгхорна в свое время здесь, на Сейфхолде, и архангел Бедар считает его почетным среди всех людей: и поэтому никто не должен входить в него необдуманно или легкомысленно; но благоговейно, осторожно, обдуманно, трезво и в страхе Божьем. В это святое поместье эти два присутствующих человека приходят сейчас, чтобы соединиться. Если кто-нибудь может привести справедливую причину, по которой они не могут быть законно соединены вместе, пусть он сейчас скажет, или же впредь навсегда замолчит.
АВГУСТ, Год Божий 910
I
Город Сиддар, республика Сиддармарк, и дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Старый Чарис, империя Чарис.
Дождь барабанил по крышам, стекал по водосточным трубам, булькал в водосточных желобах и избивал пешеходов и грузовые фургоны. Зонтики двигались по тротуарам, многие из них были яркими всплесками цвета на фоне размытой дождем серой и коричневой каменной кладки или темно-коричневого кирпича Сиддар-Сити. Постоянно растущее число «велосипедов» добралось до материка, и их водители сворачивали в более традиционное движение и выезжали из него, натыкаясь на тротуары и съезжая с них, как правило, с обычным отсутствием заботы о других. Дождь был достаточно сильным, чтобы значительно ухудшить видимость, что сделало их обычные выходки еще более разрушительными, и Дастин Незбит скорчил им гримасу из окна зала заседаний.
— Эта погода отстой, — прорычал он мужчине, стоящему рядом с ним.
— Я сам не слишком неравнодушен к ней, — признал Жак Харейман, — но есть ли какая-то особая причина, по которой сегодня она тебя беспокоит?
— Ну, в основном потому, что мы с Матилдой и Эйлин должны завтра покататься на «Триумфе» по заливу. — Незбит посмотрел на более высокого Хареймана и высунул голову из окна. — Ты действительно думаешь, что Матилда будет наслаждаться там плаванием в такую погоду?
— Нет, не совсем. — Губы Хареймана дрогнули, хотя его голос оставался восхитительно серьезным.
Матилда Незбит была привлекательной женщиной, но у нее был вспыльчивый характер, и в лучшие времена она относилась к 150-футовой яхте Незбита со смешанными чувствами. Тот факт, что она страдала от морской болезни, конечно, был фактором в этом. С другой стороны, она, очевидно, рассматривала яхту как символ успеха своего мужа и была хорошо известна в их яхт-клубе благодаря вечеринкам, которые она устраивала… до тех пор, пока ей не приходилось на самом деле выходить на «Триумфе» в море. С другой стороны, ее дочь Эйлин была увлеченным моряком.
— Она может проясниться, — услужливо сказал он. Незбит закатил глаза, и Харейман усмехнулся. — Я не говорил, что это прояснится; я сказал, что это может произойти.
— Полагаю, что правильный ответ — «Ни единого шанса в аду», — мрачно сказал другой мужчина, снова поворачиваясь к окну. — Единственный способ, которым все могло стать хуже, — это чтобы один из твоих чертовых велосипедов сбил меня по дороге домой, чтобы не встречаться с ней лицом к лицу. Хотя, если подумать, это может быть лучшей альтернативой!
— Не заставляй меня начинать с этих вещей! — Харейман фыркнул. — Они приносят мне кучу марок, и паскуалаты их обожают. Очевидно, езда на этих проклятых штуках действительно, очень полезна для твоего сердца. Но они должны быть худшим «улучшением», которое Чарис когда-либо наносил нам!
— Возможно, это слишком сильно сказано, — не согласился Незбит, но настала и его очередь усмехнуться, и Харейман бросил на него сдержанный взгляд, когда понял, что попался на удочку своего друга. Но, черт возьми, это было правдой.
И тот факт, что довольно много этих велосипедов было произведено на его собственной фабрике, не сделал его более счастливым из-за их коэффициента раздражения. Проклятые твари представляли собой угрозу, и драконы ненавидели их звенящие колокольчики. Если уж на то пошло, ему тоже не очень нравился этот рэкет! Кроме того, даже с учетом «преимущества домашнего поля» — и восьмипроцентной пошлины, которую палата делегатов ввела на импортные товары, — велосипеды чарисийского производства были очень конкурентоспособны по цене, даже здесь, в Сиддар-Сити.
И все знают, что чарисийская продукция лучше, чем у кого-либо другого, — ворчливо подумал он. — Идиоты дорого платят за имя Чариса, и особенно за лейбл Делтак! И их местные дилеры тоже не стесняются играть на этом.
