Ниниэн и Стифини Этроуз, герцог Делтак и его жена, граф Пайн-Холлоу, герцог Рок-Пойнт, Ражир Маклин и дюжина других членов внутреннего круга заполнили часовню до отказа. Они прибывали по одному и по двое, используя скрытые туннели между архиепископским дворцом и Теллесбергским собором и Теллесбергским дворцом. И по всему Сейфхолду другие мужчины и женщины, присоединившиеся к битве внутреннего круга, присутствовали по своим каналам связи, наполняя часовню своим присутствием.
Архиепископ протянул руку, чтобы взять за руки молодого человека и молодую женщину, стоявших перед ним.
— Ливис и Эйлана, — тихо сказал он, — вы пришли сюда, чтобы стать мужем и женой, независимо от того, узнает ли остальной мир когда-нибудь об этом решении с вашей стороны или нет. Я уважаю вас за это, и для меня большая честь, что вы попросили меня скрепить ваш брак. И что, несмотря на то, что вы узнали правду о Церкви Ожидания Господнего, ваша вера в Самого Бога никогда не колебалась. Я верю в действительность таинств Церкви Чариса, потому что эти таинства представляют убеждения и глубокую и непоколебимую веру бесчисленных мужчин, женщин и детей, которые смогли познать Бога только через искажающую призму Церкви Ожидания Господнего. Это делает Его не менее Богом, а их — не менее Его детьми, но вы знаете истину Церкви. И поэтому, по вашей просьбе, мы будем использовать более старую литургию, в которой говорится о Боге, которого Нимуэ Элбан и Джеремайя Ноулз привезли с собой на Сейфхолд. Литургия, которую выбрали Мерлин и Ниниэн, когда поженились. Вы готовы к тому, чтобы мы начали?
Они посмотрели друг на друга, потом снова на него и, как один, кивнули.
— Очень хорошо, дети мои.
Он сжал их руки и глубоко вздохнул.
— Дорогие возлюбленные, мы собрались вместе перед Богом и перед лицом этой компании, чтобы соединить нашего сына Ливиса и нашу дочь Эйлану в святом браке; это почетное положение, установленное Богом, означающее для нас мистический союз, который существует между Христом и его церковью; которая есть святое поместье Христа, украшенное и возвышенное его присутствием и первым чудом, которое он сотворил в Кане Галилейской, и по словам святого Павла, является почетным среди всех людей: и поэтому никто не должен входить в него необдуманно или легкомысленно; но благоговейно, осмотрительно, обдуманно, трезво и в страхе Божьем. В это святое поместье теперь приходят Ливис и Эйлана, чтобы соединиться. Если кто-нибудь может привести справедливую причину, по которой они не могут законно соединиться вместе, пусть он сейчас скажет, или же здесь, после, навсегда замолчит.
Древние слова, слова, которые Эрик Лэнгхорн, Адори Бедар и Маруяма Чихиро украли и извратили так много веков назад, прокатились по частной часовне под глубокую, бархатистую музыку его великолепно натренированного голоса, и Эйлана Армак и Ливис Уитмин высоко подняли головы, стоя бок о бок перед ним… и будущим.
МАРТ, Год Божий 912
I
Энанэсберг, ущелье Силман, горы Мун-Торн, провинция Маунтинкросс, республика Сиддармарк
— Я говорю тебе, Кинит, из-за этого дерьма кто-нибудь погибнет!
Зибедийский акцент Эйвана Оджилсби был более заметен, чем обычно, когда он впился взглядом в длину рельса. Его только что выгрузили из вагона-платформы, заваленного одинаковыми рельсами, и его глаза были несчастны, когда еще один взрыв ливизита с ревом вылетел из котлована для дорожного полотна Транс-Сиддармаркской железной дороги между столицей и восстановленным городом Гуарнак.
— Все не так уж плохо, — возразил Кинит Санчиз. Оджилсби перевел взгляд с перил на своего предполагаемого начальника, и сиддармаркец поднял руку в успокаивающем жесте. — Из-за этого никто не погибнет… до тех пор, пока наши инспекторы на месте не выловят его до того, как будет проложена трасса, — внес он поправки в свое предыдущее заявление. — Если бы это попало в одну из секций незамеченным, тогда, да, это могло бы — было бы — плохо.
Оджилсби пристально посмотрел на него еще одно долгое мгновение, затем глубоко вздохнул, кивнул и пнул оскорбительный рельс. Он был осторожен, используя каблук своего ботинка, потому что ему нравилось, чтобы его пальцы не были сломаны, но его губы презрительно скривились, когда Санчиз присоединился к нему, сердито глядя на него сверху вниз.
— Ради Хастингса, эта штука даже не соответствует профилю, — сказал Оджилсби, — и этот сукин сын сделан из чугуна, а не из стали! Как, черт возьми, им удалось протащить это мимо инспекторов дальше по линии?
Санчиз взглянул на него, затем вздохнул. Оджилсби был одним из лучших инженеров, которых он когда-либо знал — во всяком случае, он был определенно лучше, чем Кинит Санчиз! — Что было главной причиной, по которой он был одним из личных представителей герцога Делтака в строящейся железной дороге. Но в некотором смысле он был ребенком.
Нет, это не совсем справедливо, — напомнил себе сиддармаркец. — Он честный человек, который привык иметь дело с честными поставщиками.
— Ты задаешь этот вопрос серьезно или риторически? — спросил он. Оджилсби оторвал взгляд от перил. — Имею в виду, мы оба знаем, кто послал это нам.
— Я действительно не ожидал от Химфила ничего лучшего, чем это, — прорычал Оджилсби. — Я имею в виду, это немного нагло даже для него, но мы говорим о Химфиле, ради бога. Я просто не понимаю, как инспекторы не заметили это.
— Они не заметили это, потому что кто-то сказал им не замечать это. — Собственный гнев Санчиза заставил его голос звучать резко, прерывисто. — И им, вероятно, тоже неплохо заплатили за то, чтобы они смотрели в другую сторону.
— Ты думаешь, это зашло так далеко? — нахмурившись, спросил Оджилсби.
— Слушай, я знаю, что у тебя, вероятно, нет большого опыта в такого рода вещах дома, в Чарисе, — начал Санчиз, — но…
— Кинит, моя семья из Зибедии, — перебил Оджилсби, — и до того, как император Кэйлеб надрал ему задницу, Томис Симминс был таким же жалким — и коррумпированным — оправданием великого герцога, какое когда-либо существовало. Моя семья была крепостными при старой Лиге Корисанды, и мы видели дерьмовый конец каждой палки, которая там была. Много изменилось с тех пор, как их величества назначили великого герцога Хоуила, но, поверь мне, я знаю о коррупции и знаю о том, как срезать угол. Черт возьми, я даже знаю о взяточничестве и откатах! Чего я не знаю, так это почему кто-то позволяет им спускать с рук в чем-то настолько важном для всей проклятой республики. И чего я боюсь, так это того, что будет только хуже. Прямо сейчас это вызывает больше раздражения, чем что-либо еще, но если и другие субподрядчики начнут гнать подобную чушь, в будущем это станет серьезной проблемой.
Кинит Санчиз пересмотрел свое мнение о чарисийской наивности, когда увидел горечь в глазах Оджилсби.
— Не знаю, насколько все будет плохо, — печально признался он. — Поверь мне, я отправлю отчет по инстанции, но не знаю, насколько это поможет. У нашего хорошего друга Химфила есть то, что они называют «высокопоставленными друзьями», и подозреваю, что по крайней мере некоторые из них работают на — или, по крайней мере, с — генеральным советом.
