— Для меня это звучит как «явная выгода», — проворчал Кэйлеб.
— Незбит на самом деле не знает о некоторых из них — например, о случае с модисткой его жены, — отметил Делтак. — Что он тут знает, так это то, что один из его «друзей» привел его жену в магазин, где она нашла именно то, что хотела, по той цене, которую хотела, но потом она заплатила за это… насколько известно Незбиту. Итак, что делают эти ребята, так это выстраивают с ним дружеские и доверительные отношения, из-за чего он не склонен искать кого-либо еще, а тот факт, что устав Транс-Сиддармаркской не требует проведения торгов для большинства ее сделок, удерживает кого-либо еще от того, чтобы вторгаться в эти отношения.
— А как насчет Жэйсина Бригса? — спросил Кэйлеб.
— Бригс слишком занят, — категорично сказал Делтак. — Просто быть управляющим центральным банком и директором фонда гарантирования активов было бы более чем достаточно, чтобы заставить любого работать двадцать шесть часов в сутки. В роли секретаря-казначея Транс-Сиддармаркской, брошенной до кучи, он, возможно, не может посмотреть на все, на что ему следовало бы смотреть, и угадайте, какая из его шляп получит наименьшую долю? Возможно, вы помните, что мы оба так твердо, как только могли, намекнули Миллиру, что это может создать некоторые небольшие проблемы в дальнейшем? Что ж, оказывается, мы очень умные люди, потому что это именно то, что он делает. У него нет времени просматривать каждый контракт и каждую крупную сделку, поэтому некоторые из них вообще не рассматриваются, а другие проверяются его клерками или клерками Незбита, не все из которых такие честные и порядочные, как Бригс.
— Дерьмо.
— Можно сказать и так, — признал Делтак.
— Насколько все плохо на самом деле?
— Не очень хорошо, но должен признать, что это не катастрофично… пока. Крысы в столярке, вероятно, увеличивают расходы Транс-Сиддармаркской примерно на пятнадцать процентов, может быть, чуть больше, но это не так уж много по меркам материка. Как я уже сказал, с таким количеством миллионов марок, плавающих вокруг, даже относительно низкие уровни взяточничества и откатов приносят кучу денег. В целом, однако, сервисные аспекты их контрактов выполняются эффективно и вовремя — похоже на то, как это было в Харчонге до джихада. Как только правильные ладони будут смазаны жиром, все может быть выполнено с удивительной эффективностью. Просто это обходится недешево.
— Так что я на самом деле не беспокоюсь о том, сможет ли Транс-Сиддармаркская выполнить эту работу или нет. Нашим инспекторам приходится снижать рейтинг и отбраковывать все больше и больше некачественных поставок, но пока, я думаю, они остаются на высоте. Имейте в виду, если ситуация будет продолжать ухудшаться, это не может продолжаться вечно.
— О чем я действительно беспокоюсь? — Герцог надул губы и покачал головой, и его глаза потемнели, когда он посмотрел на шумную индустрию вокруг своего офиса. — Что меня действительно беспокоит, так это побочный эффект, если — когда — республика столкнется с очередной рецессией. Уровень коррупции в Транс-Сиддармаркской неуклонно растет, а это частно-государственная корпорация, Кэйлеб. Если дерьмо попадет в вентилятор, как любит говорить Мерлин, когда речь идет об экономике республики, и люди в деловых кругах узнают об уровне коррупции, на который, по-видимому, закрыло глаза их собственное правительство, общественное доверие ко всем реформам Хенрея серьезно пострадает. И единственное, в чем меня убедили все мои исследования, — это то, что экономика гораздо больше зависит от восприятия, чем от реальности. Потребители совершают покупки, основываясь на своем восприятии своих потребностей и возможностей, а также на основе своего оптимизма в отношении будущего. Владельцы мануфактур делают то же самое. Когда этот оптимизм испаряется, падает до уровня, который мы все еще в какой-то степени наблюдаем в западных провинциях, вся экономика падает. И если это произойдет, и доказательства широко распространенной коррупции — а видит Бог, ее много за пределами Транс-Сиддармаркской! — попадут в газеты и информационные бюллетени, последствия могут быть… ужасными.
— В таком случае, мы должны рассказать об этом Миллиру сейчас, — сказал Кэйлеб. — Я имею в виду, знаю, что круг поручил это тебе, Нарману и Ниниэн, но мне кажется, что у нас нет особого выбора!
— Я уже высказал свои опасения, Кэйлеб. Я отправил Миллиру и канцлеру Эшфирду несколько записок, в которых подробно излагаются опасения моих собственных инспекторов и надзирателей, таких как Оджилсби. И я поделился как можно большим количеством свидетельств того, что происходит с такими людьми, как Суливин, не вдаваясь ни в какие щекотливые вопросы о том, как я их приобрел. И это не приносит особой пользы.
— Почему нет? — потребовал Кэйлеб.
— Потому что Незбит доверяет Суливину — и всем другим Суливинам, с которыми он ведет дела, — а Миллир и Эшфирд оба доверяют Незбиту. И, черт возьми, дело в том, что с точки зрения чего-либо явно незаконного или даже значительного и сознательно коррумпированного Незбит действительно честный человек, так что трудно винить Миллира и Эшфирда за то, что они ему доверяют. Проблема в том, что они также доверяют суждению Незбита, и я не думаю, что они могут отделить личную честность от суждения и понять, что Незбит может обладать одним, не обязательно обладая другим.
— В случае Эшфирда это потому, что он никогда по-настоящему не был политиком, пока Миллир не назначил его главой казначейства. Он всегда был твердолобым парнем, которому гораздо удобнее иметь дело с цифрами, чем с людьми, в основном потому, что он понимает цифры… и он не так уверен, что понимает людей. Наверное, я хочу сказать, что у него действительно хорошие бюрократические навыки, но не очень хорошо отточенные политические инстинкты, что в некотором смысле делает его немного похожим на Незбита. Он доверяет людям, Кэйлеб, по крайней мере, до тех пор, пока они, черт возьми, не докажут, что он не может доверять дальше, и это может быть хорошо. Или нет.
— И Миллир во многом похож на Эшфирда. Он тоже никогда по-настоящему не хотел быть политиком, и он баллотировался на пост лорда-протектора только потому, что считал, что обязан этим Хенрею и республике. Он сам предпочел бы вернуться в казначейство… или дома, выращивать петунии или что-то в этом роде. Но это означает, что, несмотря на свой пост, он также не является опытным политическим деятелем. У него есть несколько хороших советников, и он прислушивается к ним, но в душе он не политическое животное. Хуже того, в данном случае он давно знает Незбита. Он считает этого человека личным другом и коллегой со времен своего собственного казначейства, и правда в том, что они всегда хорошо работали вместе, так что он не видит никаких причин, по которым они не должны этого делать сейчас.
Герцог сделал паузу, сердито глядя в окно своего кабинета. Перспектива сегодня не произвела своего обычного обнадеживающего эффекта.
— В любом случае, Миллир не готов подвергать сомнению честность Незбита — или его суждения — без большего количества доказательств, чем мы можем правдоподобно ему предоставить. И, честно говоря, до сих пор, несмотря на взяточничество и все эти… нарушения, Транс-Сиддармаркская растет, как огонь в доме. Это, безусловно, самый успешный проект в Сиддармарке, и существует много других инфраструктурных проектов и мануфактур, связанных с ним. Никто в Сиддар-Сити — или во дворце протектора! — не хочет делать ничего, чтобы убить золотую виверну.
