— Итак, полагаю, вы можете понять, почему герцог Рок-Пойнт и их величества считают, что было бы действительно хорошей идеей не позволять никому другому выяснить, что мы задумали… или как это сделать с нами.
МАРТ, Год Божий 913
I
КЕВ «Сикер», бухта Ханна, и герцогский дворец, город Кармин, великое герцогство Зибедия, империя Чарис
— Разрешите подняться на мостик, капитан? — спросил жилистый молодой человек.
Коммандер Эдуирд Чермин оглянулся через плечо, когда КЕВ «Сикер», крейсер класса Фэлкон имперского чарисийского флота, уверенно двигался по центру прохода между островом Грасс и островом Долфин. Солнце стояло высоко над головой, нагревая палубы, как печь, и знамя дыма из трубы «Сикера» тяжело висело в воздухе. Даже морские птицы и виверны, кружившие вокруг крейсера в вечном оптимизме крылатого вида, что на его пути появится что-нибудь вкусное, казались тяжелыми и промокшими от жары.
Бухта Ханна без ветра была самым близким приближением к аду, который коммандер Чермин когда-либо надеялся испытать, даже для мальчика из Старого Чариса.
Это был также подход к месту, которое он называл домом.
— Даю разрешение, ваше высочество, — сказал он, и Дейвин Дейкин вышел на крыло мостика рядом с ним.
— Сколько еще, Эдуирд? — спросил Дейвин, снимая свою широкополую шляпу достаточно надолго, чтобы обмахнуться, а затем поспешно надевая ее обратно, когда солнце опалило макушку его незащищенной головы.
— Мы делаем добрых пятнадцать узлов, так что считай, что это чуть меньше восьми часов, — сказал Чермин и насмешливо улыбнулся. — Примерно столько же времени требуется каждый раз, когда ты спрашиваешь меня об этом.
— До этого я проделал это путешествие с тобой всего три раза, — с усмешкой парировал Дейвин, — и это первый раз, когда я совершаю его на корабле, которым ты командуешь. Я подумал, что ты мог бы быть менее… занудным, чем некоторые из твоих прежних капитанов, и немного открыть краны.
— «Открыть краны» — это неподобающий сленг машинного отделения, который не должен знать подходящим образом воспитанный правящий князь, — строго сказал Чермин.
— Может быть, не «подходящим образом воспитанный» правящий князь, но какое, собственно, это имеет отношение ко мне? — спросил Дейвин.
— Знаю, что Айрис и Гектор сделали для тебя все, что могли. — Чермин покачал головой. — Все их усилия напрасны!
— Безусловно! — Дейвин с энтузиазмом согласился. — Не забывай, у меня также был пример Кэйлеба.
— Верно, — признал Чермин.
— Ну, вот ты и признал. — Дейвин пожал плечами. — И, установив, что я не совсем настоящий князь, я могу использовать любой неподобающий сленг, который захочу.
— Ты имеешь в виду, пока Айрис не услышит, как ты это делаешь?
— Конечно, же. Думаешь, я настолько глуп, чтобы использовать это, когда она рядом?
Дейвин заразительно улыбнулся, и Чермин покачал головой. Эта улыбка могла очаровать любого — возможно, даже зибедийца, если предположить, что зибедиец, о котором идет речь, не выстрелил до того, как увидел ее, — и Чермин все еще иногда удивлялся, осознавая, что она была абсолютно искренней. Князю исполнилось бы двадцать восемь лет через четыре месяца, но он никогда не терял этого бурлящего интереса к жизни, что было действительно удивительно, если учесть, что он осиротел, когда ему было всего восемь, и следующие два года провел, зная, что его собственная жизнь висит на волоске. Он был слишком мал, чтобы полностью понять причины этого, но он всегда был умным, наблюдательным ребенком. Возможно, он не понимал, почему Жэспар Клинтан считал его убийство от рук «чарисийцев» полезным инструментом, но он был далек от того, чтобы закрывать глаза на опасность, в которой он находился. Конечно, это должно было оставить след, оставить после себя горечь этого страха.
И все же этого не произошло. Так или иначе, этого не произошло. Чермин знал, что там были темные пятна, но они были очень крошечными.
— Кстати, о «тупом», — спохватился коммандер, — могу я спросить, где Тобис? Поскольку, в конце концов, мы собираемся прибыть в Кармин сегодня днем, и я уверен, что отец хотел бы сохранить тебе жизнь.
— Не будь таким пессимистом! — выругался Дейвин. — Никто даже ни разу не выстрелил в меня в Кармине за последние три визита.
— Всегда бывает первый раз, — ответил Чермин, — и это первый раз почти за пять лет, когда Франческа находится дома. Я видел ее один раз — нет, дважды — за все это время, и мне бы очень не хотелось, чтобы ее возвращение домой было испорчено государственными похоронами.
Он улыбнулся, но в его голосе было больше, чем след серьезности. Дом Дейкин не пользовался всеобщей любовью в Зибедии, и на то были очень веские причины. Эти причины не имели никакого отношения к Дейвину, но озлобленные люди редко полагались на что-то столь бледное, как логика или разум.
— Понимаю, о чем ты говоришь, — признал Дейвин, но он также покачал головой. — И не могу винить некоторых из них за то, что они хотят мою голову, Эдуирд, но, честно говоря, не думаю, что кто-то попытается ее забрать. Тем не менее, обещаю — Тобис прочитал мне лекцию, я выслушал, и никуда не пойду без разрешения твоего отца и примерно половины батальона телохранителей. — Он поморщился. — Немного затрудняет передвижение по рынкам инкогнито.
— В том-то и дело, — ответил Чермин. — И хотя я бы не хотел, чтобы у тебя распухла голова или что-то в этом роде, я сам тебя люблю. Не говоря уже о том факте, что если я позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Айрис и Гектор оторвут мне голову.
— Чепуха. Они бы обвинили в этом меня. Кроме того, Тобис расплющит меня и потащит домой на плече, если подумает, что я делаю что-то, чего не должен. У этого человека нет никакого уважения к власти!
Чермин фыркнул. Лейтенант Тобис Реймейр возглавлял личную охрану князя Дейвина последние семнадцать лет, и он, вероятно, «расплющил бы» своего князя в одно мгновение, если бы подумал, что Дейвин в опасности. На самом деле, согласно сведениям, он сделал что-то очень похожее во время побега Дейвина и Айрис из Делфирака.
— Не думаю, что у него есть какие-то проблемы с уважением к «власти», — сказал коммандер.
— Думаю, что это, вероятно, было оскорблением, — подозрительно сказал Дейвин.
— Чушь! Я тоже очень уважаю власти.
* * *
Франческа Чермин наблюдала, как изящный крейсер плавно скользит вдоль каменного причала без помощи буксиров. Швартовые канаты упали на берег, перекинулись через кнехты, и лебедки натянули их, сильнее прижав «Сикер» к защищенным кранцами сваям. В жаркое, безветренное послеполуденное время запахи гавани были сильнее, чем обычно, и ее ноздри раздулись. Не все эти запахи были приятными, но они были знакомыми и успокаивающими.
— Он сделал это хорошо, — с материнской гордостью заметила ее тетя Мэтилда, известная в официальных случаях как ее светлость Мэтилда, великая герцогиня Зибедии. Она была стройной седовласой женщиной с мудрыми карими глазами, которые много смеялись. Кроме того, она была единственной матерью, которую Франческа когда-либо по-настоящему знала.
