На данный момент в этих лесах находилось три сотни пехотинцев Долины, все они были вооружены автоматами Марк IV, а половина из них также была вооружена кремневыми ружьями Сент-Килман. Это они стреляли в пехоту полка капитана конницы Лванжи и выпускали все эти облака порохового дыма. Теперь они отложили в сторону кремневые ружья.
И это было не все, что доставили лейтенант Кругейр и его дирижабль, как обнаружил капитан лучников Джинг — ненадолго, — когда Тангко дернул за шнур, и сорок подметальщиков Шан-вей, расположенных вдоль линии ограждения, взорвались с оглушительным раскатистым взрывом. Каждая из направленных мин швырнула почти шестьсот полудюймовых шрапнельных шариков в лица ошеломленной пехоты Лванжи.
А затем все триста Марк IV перешли на смертоносный, прицельный быстрый огонь, и в отличие от шестизарядного Харлесса с черным порохом, поставляемого деснейрскими мануфактурами, Мандрейн Марк IV мог похвастаться десятизарядным магазином и гораздо более мощным патроном с новым порохом. Тем, который не испускал вздымающиеся клубы дыма, чтобы обозначить позицию стрелка… или заслонить ему обзор цели.
* * *
— Шан-вей! — выругался Чжейган Лванжи, когда вся линия ограждения исчезла за волной взрывов. Он никогда не сталкивался с направленными наземными бомбами, которые чарисийцы и их союзники использовали против могущественного воинства во время джихада, но он понял, что он должен был видеть, когда вся его передняя линия — и большая часть стрелковой линии позади нее — полегли, как трава, перед чарисийским жнецом.
Затем начался ружейный огонь, прямо по пятам. Сама громкость, трескучий гром стольких винтовок, стреляющих независимо друг от друга, когда люди позади них выбирали свои цели, были достаточно ужасны. Но было и кое-что похуже. Мгновение спустя он понял, что облаков дыма не было. Что означало…
— Шан-вей, забери их в ад! — зарычал Лванжи. Реншвей посмотрел на него огромными глазами, явно отставая от мыслительных процессов Лванжи, и капитану конницы каким-то образом удалось не ударить мужчину. В любом случае, это ничего бы не дало… разве что немного выплеснуло бы его ярость.
— Там, наверху, гребаные чарисийские винтовки новой модели! — рявкнул он вместо этого.
— Чарисийские?! — глаза Реншвея стали еще больше, и на этот раз Лванжи действительно схватил его за тунику и встряхнул одной рукой.
— Конечно, чарисийские, ты идиот! У кого еще есть «бездымный порох»?!
— Н-н-но как? — Реншвей покачал головой. — В Долину нет пути!
— Нет, — проскрежетал Лванжи в знак согласия. — Нет, но…
Он замолчал, сжав челюсти, затем отпустил тунику Реншвея.
— По земле нет никакого гребаного пути, — сказал он.
Капитан пехоты смотрел на него еще на мгновение, затем встряхнулся, когда понимание наконец пришло.
— Эти проклятые воздушные корабли Шан-вей!
— Вот именно.
Лванжи посмотрел вверх по склону, где уцелевшие бойцы его передовых рот проявили благоразумие и отступили. На самом деле, по крайней мере половина выживших бежала сломя голову, и он не мог их винить. Конечно, остановить и собрать их у подножия склона, вероятно, было нетривиальной задачей. С другой стороны, крик на них, по крайней мере, дал бы ему какое-то занятие, потому что единственное, чего он, черт возьми, не делал, — это не продвинулся ни на ярд дальше по этой дороге. Если бы барон Квейду хотел послать наступление по единственному дорожному полотну прямо в зубы современным чарисийским винтовкам и одному Лэнгхорну известно, скольким из этих гребаных фугасов, тогда он мог бы возглавить его, и на этот раз Чжейган Лванжи сказал бы ему об этом во многих словах. Это было не так, как если бы…
* * *
Так получилось, что капитан конницы Лванжи ошибся насчет того, что он будет обсуждать с бароном Квейду, потому что винтовки и мины были не единственными вещами, которые были доставлены в Долину, и «Эйван Хагиз» путешествовал не только ночью. Лейтенант Кругейр никогда — по-настоящему — не приземлялся в Долине. Без надлежащего наземного экипажа было бы безумно рискованно сажать дирижабль, наполненный водородом. Однако при дневном свете, с хорошей видимостью, было немного менее рискованно подойти достаточно близко к земле чтобы тренированные и спортивные пассажиры, такие как служаки имперской чарисийской армии, могли соскользнуть по канатам.
Большинство из этих пассажиров были опытными инструкторами-сержантами, в том числе учебным персоналом из артиллерийского центра имени Русила Тейриса в Мейкелберге в Чисхолме, который был направлен для обучения ополченцев Тэнгвина Сингпу тонкостям трехдюймового миномета ИЧА M95.
К несчастью для капитана конницы Лванжи, ополченцы были очень способными учениками.
ОКТЯБРЬ, Год Божий 913
I
Город Ю-кво, провинция Кузнецов, Южный Харчонг
— Как понимаю, его величество был… недоволен, ваша светлость? — пробормотал Хейчжэн Тейян, наливая чай в чашку великого герцога Норт-Уинд-Блоуинг.
Первый советник посмотрел на него глазами ящерокошки, проходящей мимо рыбьих костей.
— Полагаю, вы можете смело сказать это, — ответил он.
Тейян склонил голову в знак признательности и отступил назад с чайником, в то время как Норт-Уинг-Блоуинг поднял чашку обеими руками, вдыхая аромат смеси. По крайней мере, потеря Севера не помешала его немногочисленным благам, — угрюмо подумал он. — В любом случае, все лучшие чайные смеси привозились с Юга. На самом деле, чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что вполне готов оставить Север маньякам, убивающим там друг друга. Все, кто когда-либо имел для него значение, были либо уже в безопасности на Юге, либо мертвы, и он нутром знал, что Чжью-Чжво никогда не восстановит имперскую власть к северу от залива Долар.
Это было очевидно еще до последнего фиаско.
К сожалению, «его верховное и могущественнейшее величество» отказался принять это. В конце концов, он едва ли мог быть «могущественным», а тем более «верховным», когда люди, которые должны были быть его подданными, бросали ему вызов.
Были времена, когда Анхвэнг Хвей испытывал сильное искушение сложить с себя бремя своей должности. Через два месяца ему исполнится восемьдесят шесть, и это был уже далеко не тот возраст, в котором он должен был удалиться в свои поместья, чтобы наслаждаться своими золотыми годами и внуками. Но эти поместья были сожжены дотла. Все, что у него было, — это то, что он смог восстановить за последние девять лет, и этого было недостаточно, чтобы оставить своей семье. Кроме того, у него был, по крайней мере, какой-то долг перед империей, который включал в себя попытки держать в узде все более автократическое правление Чжью-Чжво.
— Полагаю, тебе лучше позвать графа, Хейчжэн, — наконец вздохнул Норт-Уинд-Блоуинг. — И напомни ему, что в настоящее время мы снова в затруднительном положении.
