ИЮНЬ, Год Божий 915
I
Здание консорциума канала Силкия и дворец протектора, город Сиддар, республика Сиддармарк
— Шан-вей — проклятые ублюдки!
— Гребаные воры!
— Сжечь их!
Шеренга городских стражников вокруг облицованного мрамором великолепного здания сомкнула свои защитные щиты, уперлась в них плечами и приготовилась, когда толпа нахлынула снова. Вырванные из мостовой булыжники, некоторые из них были размером с голову младенца, злобно летели по воздуху. Большинство из них ударились о прочно удерживаемые щиты, стражники пригнулись за ними и пошатнулись, но в конце концов они отскочили, не причинив вреда.
Несколько поразили более хрупкую добычу.
Стражникам выдали нагрудники и шлемы, когда они сегодня заступили на дежурство, но трое или четверо из них все равно упали, когда свистящие камни попали в их шлемы. Двое из них были рядом друг с другом, и в стене щитов открылась брешь, когда их сбило с ног.
— Надерите задницы ублюдкам! — крикнул крепко сложенный бородатый мужчина, на тунике которого был значок гильдии кораблестроителей. — Давайте, ребята!
Толпа торжествующе взвыла и обрушилась вперед, как море.
Большинству стражников удалось удержаться на ногах, нанося удары дубинками, которые им выдали. На восемь дюймов длиннее стандартных дубинок сиддарской городской стражи из железного дерева и утяжеленные десятью унциями свинца, они больше походили на цилиндрические булавы, чем на дубинки, и кости ломались, когда они попадали в свои цели. Никто из мужчин, державших эти дубинки, не был заинтересован в том, чтобы просто «обескуражить» бунтовщиков, потому что они очень хорошо представляли, что произойдет, если они упадут. Они сражались не только для поддержания общественного порядка или защиты здания. Они боролись за свои жизни и знали это.
Крики ярости превратились в крики боли, но не только у стражников были дубинки. Немало «спонтанных бунтовщиков» пришли подготовленными с отрезками двухдюймовых железных труб, последние три или четыре дюйма которых были залиты цементом членами гильдии сантехников, прежде чем они были запаяны. Один из этих «спонтанных бунтовщиков» прыгнул в образовавшуюся брешь и взмахнул своим оружием двумя руками, как бейсболист, замахивающийся на трибуны. Двадцатишестидюймовая труба ударила в затылок городского стражника, как молот, чуть ниже защитного края его шлема, и он рухнул бесформенной кучей, когда кость разлетелась под ударом.
Еще один бунтовщик пролез через щель через его труп. Этот замахнулся низко, а не высоко, ударив дубинкой по задней части колена второго стражника. Его цель упала; дубинка высоко поднялась, снова с хрустом опустилась; и разрыв внезапно стал на человека шире.
Скудный резерв стражников бросился вперед, размахивая дубинками и нанося удары со смертоносной, натренированной точностью, пытаясь остановить вторжение. Но их было слишком мало, а их товарищи по обе стороны пролома в стене щитов пали слишком быстро.
— Над ними! — проревел кто-то. — Переезжайте их, ребята!
Дым поднимался по меньшей мере в дюжине мест в толпе, когда свечи Шан-вей царапались о кирпичную кладку, вспыхивали сернистой жизнью и зажигали пропитанные маслом тряпичные фитили. Мгновение спустя еще несколько человек, на туниках которых были значки полудюжины городских гильдий, швырнули свои наполненные маслом зажигательные бомбы. Стеклянные и глиняные сосуды разбились, ударившись о землю, или щиты… или стражников за этими щитами. Люди закричали от боли, когда пламя охватило их, и упрямая линия начала рушиться.
— Итак, мальчики! Сейчас же!
Новый рев ярости поднялся, когда толпа почувствовала победу. Людям, которые, возможно, предпочли бы не попадать в зону досягаемости дубинок стражников, не оставили выбора, поскольку давление сзади гнало их вперед. На каждого стражника приходилось по меньшей мере по три бунтовщика, и бунтовщиков было тысяча, а стражников — менее двухсот, и никто в страже не предвидел масштабов безумия. Никто не выдавал огнестрельного оружия, а труба, начиненная цементом, была столь же смертоносна, как и любая полицейская дубинка.
Стена из щитов раскололась в дюжине мест, и стражники, которым было поручено защищать здание, внезапно обнаружили, что отчаянно сражаются, чтобы защитить раненых и павших товарищей… или самих себя.
Толпа торжествующе взревела, и двери и окна начали разлетаться вдребезги.
* * *
— Что, черт возьми, случилось, Шан-вей? — резко потребовал Климинт Миллир. — Как это случилось?!
— Это было не просто спонтанно, — ответил Дариус Паркейр усталым голосом. Он провел в городе несколько часов с бригадным генералом Эллином Жоэлсином, командиром городской стражи Сиддара, и запах дыма проник с его одеждой во дворец протектора. — О, многое было таким, но кто-то такой же уверенный, как Шан-вей, знал, что это произойдет. Они были слишком хорошо подготовлены, а атака на здание консорциума была слишком целенаправленной. На данный момент подтвержденные потери составляют тридцать семь убитых и около двухсот раненых стражников. Уверен, итог будет еще больше, когда подсчет будет завершен. И у меня нет никаких цифр о том, сколько бунтовщиков было убито или искалечено, но буду удивлен, если их будет меньше нескольких сотен.
— А здание консорциума? — спросил Бринтин Эшфирд.
— Полностью выпотрошено. Командир пожарной команды сказал мне, что это полная потеря, — ответил Паркейр тоном человека, который явно считал архитектурный ущерб второстепенным — в лучшем случае — по сравнению с людьми, которые были убиты или тяжело ранены, пытаясь защитить его.
— Полностью? — настаивал Эшфирд. Паркейр впился в него взглядом, и канцлер махнул рукой. — Я не пытаюсь преуменьшить что-то еще, Дариус, поверь мне. Но все записи консорциума были там. Все они. Если они пропали….
Его голос затих, и он покачал головой.
— Вот что произошло на улицах, — сказал Миллир железным голосом. — И это важно. На самом деле, в краткосрочной перспективе это самая важная проблема, которая у нас есть, и нам нужно сосредоточиться на ее решении, как только бригадный генерал Жоэлсин прибудет сюда. Но в то же время, что, черт возьми, случилось с выпуском облигаций и банками, Бринтин?
— Я не знаю! — Эшфирд вскинул обе руки. — Я знаю кое-что из этого, но нам понадобятся годы, чтобы разобраться во всем этом… если мы когда-нибудь это сделаем! Однако я скажу вам вот что: в самом низу этого мы обнаружим Брейсина Квентина. Или, во всяком случае, по самую его проклятую Шан-вей шею в этом!
— Что это значит? — потребовал Миллир.
— Это означает, что он был агентом почти половины консолидированных закупочных блоков, — вздохнул Эшфирд. — Мы знали, что это так. На самом деле, многие из нас в казначействе рекомендовали его людям, которые искали агента для управления своими покупками — или целыми портфелями, если уж на то пошло. — Рыжеволосый канцлер в этот момент выглядел намного старше своих шестидесяти семи лет. — Это казалось способом отплатить старому Тиману, найти способ для Брейсина вернуть часть активов, потерянных Домом Квентина.
