Толпа, казалось, успокоилась, собралась, но переулок расступился, когда полдюжины стражников двинулись прямо к трибуне оратора. Они достигли его, и большинство из них остались верхом, повернув своих лошадей лицом к толпе, в то время как капитан, командовавший отрядом, спешился и поднялся по лестнице на платформу.
— Что, черт возьми, ты думаешь, ты делаешь? — говоривший зарычал, стараясь говорить достаточно громко, чтобы его услышала толпа.
— Я разгоняю это собрание, — категорично ответил капитан стражи.
— Вы не можете «разогнать» политический митинг! Это противозаконно!
— Могу, когда выступающие на этом митинге начинают подстрекать к насилию.
— Я не сказал ни единого слова, предполагающего насилие в отношении кого-либо!
— Ну, тогда, может быть, ты не слушал, что люди, с которыми ты разговариваешь, говорят тебе в ответ. Я слушал, и это прошло дальше мирной критики. Чертовски долгий путь в прошлое. — Капитан повернулся лицом к толпе. — А теперь разойдитесь, все вы!
— Ни за что, черт возьми! — крикнул кто-то из безопасной анонимности толпы.
— Поверь мне, многие люди, вероятно, пострадают в ближайшее время, если вы этого не сделаете, — предупредил стражник.
— Включая тебя, придурок! — вызывающе крикнул в ответ другой мужчина.
— Не так плохо, как люди, которых ты собираешься втянуть в мир боли своим ртом, друг, — категорично сказал капитан.
— Пошел ты!
Часть толпы беспокойно зашевелилась, начиная расходиться к краям площади, но гораздо большая ее часть зарычала в знак согласия с оратором.
— Хорошо, — сказал стражник. — Похоже, мы делаем это трудным путем.
Он посмотрел поверх моря голов на всадников, выстроившихся в линию шириной в две трети площади.
— Очистите площадь, лейтенант! — крикнул он, и эти всадники медленно двинулись вперед, описывая плавные дуги дубинками спецназа.
* * *
— Позор, — сказал Жермо Хиджинс своей ухоженной аудитории, качая головой со смешанным чувством печали и гнева, стоя на подиуме во главе огромного роскошного банкетного зала. Никто бы не догадался, глядя на элегантный фарфор и сверкающее столовое серебро, что весь ужин был организован менее чем за два дня.
— Это просто позор, — продолжил он, обращаясь к толпе состоятельных потенциальных доноров. — Другого слова для этого нет! Реакция лорда-протектора Климинта с самого начала этого кризиса была… по меньшей мере неуклюжей. Полностью оставляя в стороне вопрос о том, как Квентин и его сообщники смогли обмануть так много людей под присмотром лорда-протектора — в конце концов, он бывший канцлер казначейства; как он мог не заметить приближения чего-то подобного? — что мы должны делать с сотнями людей, которые были убиты или ранены — или с тысячами арестованных! — в разгар года выборов? Как можно не рассматривать это как попытку запугать своих политических оппонентов?
Хиджинс сделал паузу, чтобы глотнуть воды, и тишина была оглушительной.
— Я не готов обвинять лорда-протектора в преднамеренном подавлении голосования, — продолжил он тоном, который говорил прямо противоположное. — Однако я готов сказать, что это будет иметь такой эффект, и это противоречит всем принципам нашей конституционной республики! Свободное осуществление избирательного права каждым квалифицированным избирателем абсолютно свято в Сиддармарке… или, во всяком случае, так должно быть. Но, с другой стороны, мы также должны быть правительством законов. Законов, которые соблюдаются без какого-либо иностранного влияния, без какого-либо фаворитизма по отношению к королевствам, которые явно не принимают во внимание интересы республики. Мы не видели этого за последние пять лет, так почему мы должны ожидать, что остальные законы республики — основополагающие принципы нашей конституции — переживут следующие пять лет протектората Миллира? Независимо от того, добровольно ли он обманут Чарисом или нет, последствия будут теми же. Если мы когда-нибудь надеемся восстановить нашу экономическую основу, мы должны сделать это по-сиддармаркски, помня о ценностях и сильных сторонах, которые когда-то сделали республику величайшим единым государством на лице Сейфхолда. Нам нужно вернуться к этим сильным сторонам и…
— У него все хорошо, — прошептал Гастав Фейфир на ухо Жейкибу Фирнандизу, когда Хиджинс продолжил свою речь. — На самом деле, у него дела идут лучше, чем просто «хорошо». Я уже слышу, как звенят марки в коробках для сбора пожертвований! — Издатель «Сиддар Сити Сентинел» улыбнулся. — Прежде чем отправиться сюда, я написал свою редакционную статью на завтра, но, возможно, мне придется вернуться в офис и переписать ее, прежде чем ложиться спать!
— У него все хорошо, — согласился Фирнандиз. — Я все же надеюсь, что он не слишком настаивает на личном осуждении Миллира.
Банкир, который потихоньку арендовал банкетный зал не менее чем через трех посредников — и чей банк пережил нынешний экономический кризис гораздо лучше, чем большинство, потому что у него не было ни единого ценного залога Брейсина Квентина, — позволил своему лицу изобразить крайнее беспокойство.
— Он не может давить слишком сильно, — ответил Фейфир. — Не против Миллира и его толпы. И не в такое время, как сейчас. Все мои репортеры согласны с тем, что голосование полностью изменилось с тех пор, как разразился скандал с консорциумом, и общественное мнение становится только хуже, когда дело касается Миллира. Настало время, Жейкиб, время для него обрушить молот со всем, что у него есть!
Фирнандиз заметил, что издатель даже не пытался скрыть своего удовлетворения. Возможно, это было не очень удивительно, учитывая все, что он делал, чтобы разжечь ярость против правления Миллира.
Все складывается хорошо, — подумал Фирнандиз. — Последствия уже оказались хуже, чем он ожидал, и было очевидно, что стремительное падение экономики все еще набирало обороты. Это может быть… неудачно, даже для него, несмотря на то, как тщательно он укреплял свою позицию. Однако с политической точки зрения выбор времени оказался гораздо более удачным, чем он когда-либо смел надеяться.
Не то чтобы он втравил в это Брейсина Квентина; он просто не сказал об этом ни слова, как только понял, что происходит. Конечно, он всегда знал о коррупции в процессе закупок Транс-Сиддармаркского консорциума, но он также тщательно избегал этого за несколько месяцев до того, как начал строить свою политическую машину, поддерживающую Хиджинса. Однако он использовал тщательно скрытый контакт, чтобы сделать первое предупреждение по залогу, который, как он знал, ничего не стоил. И он договорился, чтобы Квентин узнал за полтора дня, что такое предупреждение будет сделано. Как он и надеялся, к тому времени, когда власти начали выяснять, что произошло, Квентин был на борту быстроходного корабля, направлявшегося в Деснейр-Сити, где его ждало все золото, которое он уже вывез из республики.
И все складывалось так хорошо, — снова подумал он, откинувшись на спинку стула со своим бренди и слушая человека, которого он твердо намеревался сделать следующим лордом-протектором республики Сиддармарк.
