X
Императорский дворец, Деснейр-Сити, земли короны, Деснейрская империя
— Боюсь, вот в чем дело, сир, — сказал Симин Гарнет. — Если мы не улучшим канал Осэлк-Шеркал и не продлим его до Хэнки, что также потребует значительных улучшений на реке Шеркал, у нас просто не будет необходимого нам транспортного доступа. Мне жаль. Знаю, это не то, что вы хотели услышать, но…
Гарнет поднял руки до плеч, ладонями вверх, и Марис Алдарм, император Марис IV Деснейрский, нахмурился.
Однако это было все, что он сделал, чему во многом был обязан тому факту, что Гарнет был его двоюродным братом. Это могло бы также указывать на осознание прагматической реальности, подумал герцог Трейхэс, что было бы хорошо. В пятьдесят девять лет Марис был в расцвете сил. При разумном везении он мог рассчитывать на по крайней мере еще два десятилетия пребывания на троне, и в молодости во время джихада он получил несколько тяжелых уроков.
— Симин прав, сир, — сказал теперь Трейхэс, и император перевел недовольное выражение лица на своего первого советника… который также был его дядей. В Деснейре, даже в большей степени, чем в большинстве материковых королевств, управление было в значительной степени семейным делом.
— Мы не учли в достаточной степени, сколько тяжелого транспорта для этого потребуется, — продолжил Трейхэс. Он пожал плечами. — Мы должны были это сделать, хотя бы исходя из нашего опыта во время джихада, но на самом деле Симин не виноват, что мы этого не сделали. Никто из нас лучше не справился. — Настала его очередь хмуриться. — Это не те вещи, на размышления о которых джентльмен тратит много времени.
— Тогда нам, черт возьми, лучше начать думать об этом, — прорычал Марис.
Он обвел взглядом сидевших за столом совета своих самых доверенных советников — Трейхэса; Энжило Стивинса, герцога Перлман и канцлера казначейства Деснейра; Жулеса Эстейбена, герцога Ширэч, министра армии (в чьи обязанности снова входил флот); сэра Робейра Гарнета, герцога Харлесс и старшего брата Симина, который стал имперским министром иностранных дел; и самого Симина, который не занимал официальной должности в совете, но, тем не менее, был одним из его наиболее влиятельных членов. Они смотрели на него с поразительным апломбом, учитывая то, что случилось с некоторыми из их предшественников. Кто-то мог подумать, что это из-за неопытности и самоуверенности молодежи — в свои шестьдесят Трейхэс был самым старым из присутствующих советников с отрывом почти на двадцать лет, — но Марис знал, что причина не в этом.
— Я бы хотел, чтобы мы никогда не совершали ошибок, — продолжил император, — но мы все знаем, что этого не произойдет. Так что вместо этого нам просто придется учиться у них и в следующий раз действовать лучше. Поэтому спрошу, есть ли у вас какие-либо предложения о том, как сделать лучше? Симин?
— Улучшение каналов было бы самым простым решением, — ответил Гарнет после минутного раздумья. — Это было бы не самым быстрым, мы не можем строить их везде, где мне бы очень хотелось, и не уверен, что это был бы самый дешевый подход, но это то, что наши инженеры уже понимают, как делать. Сказав это, должен отметить, что могут быть… другие варианты.
Марис склонил голову набок, слегка сдвинув брови при словах «другие варианты». Он явно подозревал, что знает, куда клонит его кузен, и столь же очевидно, что эта мысль не приводила его в восторг.
Гарнет твердо контролировал выражение своего лица. Не то чтобы он был не согласен с тем, чем, как он знал, недоволен император, но, несмотря на их близкие отношения и несмотря на уроки, которые они оба извлекли из джихада, Марис IV оставался человеком страстей даже больше, чем человеком суждений.
Хотя он и не собирался этого говорить, Гарнет знал, что он значительно умнее императора. Если уж на то пошло, он также был значительно умнее своего старшего брата. С другой стороны, как бы он ни любил Робейра, он признал, что это была более низкая планка, которую нужно было преодолеть, чем у многих. И какими бы ни были их относительные интеллектуальные достижения, все трое — да и каждый человек в этом зале совета — были едины в своей непоколебимой ненависти к империи Чарис и всему чарисийскому.
Что было настоящей проблемой с тем, что он должен был предложить.
— Как я уже сказал, каналы — это то, что мы понимаем, как делать. — Он тщательно подбирал слова. — Однако не думаю, что это лучшее решение с точки зрения эффективности и, возможно, экономической эффективности. Как бы мы все ни ненавидели Чарис, ни один из доступных в настоящее время видов наземного транспорта не может конкурировать с эффективностью и масштабами водного транспорта. Или, по крайней мере, так было до самого недавнего времени.
— Ты думаешь об этих… «паровых автомотивах», не так ли? — кисло заметил Трейхэс.
— Конечно, — признал Гарнет. Что он действительно хотел бы предложить, так это то, что им нужно было нанять кого-нибудь из чарисийских экспертов, которые действительно разбирались в новых производственных процессах. Это, к сожалению, зашло бы слишком далеко. Как заметил Трейхэс, это было не то, о чем думал джентльмен. Подразумеваемый вывод, однако, заключался в том, что любой, кто действительно думал об этом, не был джентльменом, и последнее, что в мире был готов созерцать Марис IV, — это своего рода анархия, столь отвратительно демонстрируемая в Чарисе.
Что оставило автомотивы своего рода промежуточным шагом.
Возможно.
— Мне не нравится эта мысль. — Тон императора был намного более кислым, чем у его первого советника, но, по крайней мере, он не соответствовал взрыву возмущения, который вызвала бы идея вербовки чарисийских советников. — Это открывает дверь для Кэйлеба, Шарлиэн и всех этих других проклятых Шан-вей чарисийских идей!
— Понимаю это, сир, — сказал Гарнет, — и не делаю это предложение легкомысленно. Но вы поручили мне приобрести возможности, соответствующие производственным возможностям Сиддармарка и Чариса, и боюсь, что это означает принятие по крайней мере некоторых их инноваций.
— Гильдии будут кричать о кровавом убийстве, — вставил Перлман.
— Они уже кричат о кровавом убийстве, — отметил Трейхэс, неохотно поддерживая своего племянника.
— Да, это так, — согласился Гарнет, — и неудивительно! Если бы мы приняли чарисийскую модель в ее нынешнем виде, это уничтожило бы их. Вот почему я подчеркнул, насколько важно вовлечь их в этот процесс. Очевидно, мы должны найти свой собственный путь, и я бы никогда не предложил просто прыгнуть в выгребную яму вместе с Кэйлебом и Шарлиэн, сир. Но что бы мы ни думали об их методах, нам нужны хотя бы некоторые из их инструментов.
Марис нахмурился еще немного, но затем кивнул, хотя и неохотно.
Его дядя Алвин, отец Гарнета и Харлесса, умер во время катастрофы в Киплинджирском лесу, уничтожившей цвет имперской деснейрской армии. Если во всей империи и было два человека, которые ненавидели и Сиддармарк, и Чарис больше, чем они, Марис никогда их не встречал, и он знал, как сильно они оба ненавидели все, что имело привкус Церкви Чариса или чарисийских взглядов в целом.
