Несмотря на смерть своего отца, оба сына сэра Алвина Гарнета были частью фракции, призывавшей деснейрцев… отказаться от джихада после Киплинджира, но не потому, что они не хотели мести. Они настаивали на такой политике, потому что понимали — как и сам Марис, — что, как только Церковь будет побеждена, Сиддармарк сможет свободно направить свою армию нового образца против своих традиционных врагов-деснейрцев. Только вмешательство Матери-Церкви спасло Деснейр после предпоследней войны между ним и республикой. С поражением Церкви действия Сиддармарка было бы невозможно остановить, и последствия вторжения новой модели были бы, по меньшей мере, ужасными. Так что, очевидно, пришло время использовать ресурсы Деснейра и восстановить как можно более мощную оборонительную армию в надежде, что лорд-протектор Грейгор решит, что он потерял достаточно жизней, и откажется тратить их еще больше на войну мести.
Стратегия сработала. Или, по крайней мере, Сиддармарк не вторгся в Деснейр после военного краха Церкви, хотя причины этого были спорными. Что не вызывало сомнений, так это то, что Деснейр и его бедный сосед Делфирак даже не были приглашены за стол переговоров, где был прекращен джихад. Технически, оба они все еще находились в состоянии войны с Чарисийской империей, хотя никто с обеих сторон не был достаточно груб, чтобы заявлять об этом. Признание великого герцогства Силкия суверенным королевством, никому не платящим дань, было еще одной рыбьей костью, которую упиралась в зобу Мариса, но то, что победители просто игнорировали его, приводило в гораздо большее бешенство.
И это поставило Деснейр — и Делфирак — в незавидное положение с точки зрения новых производственных технологий. Они находились за пределами опрятной, удобной системы Чарис-Сиддармарк, и никто внутри нее не был заинтересован в том, чтобы пригласить их в компанию. Мать-Церковь тоже не особо стремилась прийти на помощь империи. В свои лучшие моменты, которых у него было не так много, Марис признавал, что эффективное дезертирство Деснейра из джихада в момент наибольшей нужды Матери-Церкви сделало это практически неизбежным. У Робейра II было более чем достаточно ящеров, преследующих его собственные сани, и он явно испытывал большее чувство долга перед теми, кто не отказался от джихада, такими как два миллиона человек из могущественного воинства Божьего и архангелов, брошенных на землях Храма, чем перед кем-либо в Деснейре.
Однако понимание причин не сделало Мариса ни на йоту счастливее от их последствий. И он не собирался забывать о своем долге перед Чарисом. Но если он намеревался взыскать этот долг, ему нужны были военные средства, чтобы противостоять Чарису и его союзникам, а это означало, что ему нужно было значительно увеличить мощность своих собственных заводов и приобрести такое же оружие новой модели.
И он должен был сделать это, не подрывая авторитета короны и не позволяя людям низкого происхождения заменить людей крови, которые сделали Деснейр тем, чем он был.
— Симин прав, сир, — сказал Харлесс, наконец заговорив. Марис взглянул на него, и герцог пожал плечами. — Мы не единственные, кто пытается улучшить наши производственные возможности, сир, — отметил он. — Хорошая новость в том, что у Сиддармарка большие неприятности. Их валюта сейчас практически обесценилась, и, согласно моим источникам, текущая ситуация в их западных провинциях ухудшается.
Марис кивнул. В дополнение к своей ответственности за дипломатию империи, Харлесс руководил ее шпионскими сетями. Они понесли ужасающие потери во время джихада. Это было почти так, как если бы чарисийцы или, по крайней мере, этот проклятый сейджин, Этроуз, действительно могли заглядывать в умы людей и знать, когда они шпионят для кого-то другого. Но Харлесс неуклонно восстанавливал их в течение последних пяти-шести лет.
— Судя по тому, что мы видим до сих пор, усилия Сиддармарка по «индустриализации», — Харлесс с выражением отвращения употребил придуманное Чарисом слово, — наткнулись на серьезное препятствие. Является ли это долгосрочной неудачей или только временной, на данный момент сказать невозможно, но это дает нам возможность, по крайней мере, немного наверстать упущенное.
— Как я уже сказал, это хорошая новость. Плохая новость — это Долар.
Выражение лица Мариса стало грозным. Королевство Долар было самым эффективным защитником Матери-Церкви во время джихада, по крайней мере, до тех пор, пока могущественное воинство полностью не вступило в бой с объединенными силами Сиддармарка и Чариса. Можно было бы ожидать, что это будет иметь последствия после джихада для предателя графа Тирска и еще более презренного сэра Рейноса Алвереза, который предал армию справедливости в южном походе. К сожалению, этого не произошло. На самом деле Долар с энтузиазмом поддерживал чарисийский способ «индустриализации», несмотря на социальные волнения, которые он должен был спровоцировать. И Чарис в лице невыносимого герцога Делтака тоже не знал о тех возможностях, которые открывало это решение. Железная дорога Горэт-Бей, совместное предприятие Долара и Чариса, запустила свой первый автомотивный завод всего два месяца назад.
— Я не могу говорить об экономических последствиях поцелуя Тирска в задницу Чариса, — продолжил Харлесс. — Дипломатически, однако, они сближаются все теснее и теснее друг к другу, и Силкия тоже активно лижет руку Чариса. Думаю, они предпочли бы быть обязанными кому-то, кто находится за сотни миль по морю, чем Сиддармарку, который находится всего лишь по другую сторону их северной границы. А у Чариса есть большая миска с соусом, в которую можно обмакнуть ложку, по крайней мере, на данный момент. Таким образом, мы рискуем оказаться замороженными, и если мы не сможем построить наши собственные производства, мы окажемся зависимыми от наших потенциальных врагов. На самом деле нам придется покупать наше оружие у Чариса или одного из его лакеев, и только дураки — которыми, к сожалению, не являются ни Кэйлеб, ни Шарлиэн — будут продавать нам оружие, которое действительно может угрожать им.
— Я знаю об этом, — сказал Марис, его тон был более ледяным, чем тот, которым он обычно обращался к своему кузену.
— Мы знаем это, сир, — сказал Гарнет, отводя потенциальный гнев императора от своего брата. — Думаю, что точка зрения Робейра — и моя тоже — заключается в том, что время работает не на нас, за исключением, возможно, случая с Сиддармарком. Нам нужно переосмыслить наш подход к этому, и мы должны быть готовы принять инструменты Чариса. Нам совсем чертовски не нужен образ мышления, который приходит с ними, но нам нужны сами инструменты.
— Как бы вы хотели действовать дальше? — спросил Марис, откидываясь на спинку стула.
— Думаю, нам нужно лучше организоваться, сир, — сказал ему Гарнет. — Вам нужно сесть со своим советом или, по крайней мере, с нами и точно определить, чего вы хотите достичь. Знаю, что мы обсуждали это много раз, но эти обсуждения были немного… аморфными. Думаю, нам нужно поставить конкретные цели и конкретные ориентиры для достижения этих целей. Полагаю, то, о чем я говорю, — это своего рода непрерывный, скоординированный процесс. Что я действительно хотел бы видеть, так это план, который охватывает, скажем, следующие пять лет и будет периодически пересматриваться и изменяться по мере необходимости. В конце каждого года мы бы продлевали наш период планирования еще на один год, что-то вроде… скользящего горизонта.
