Марис понимающе хмыкнул. Без сомнения, многие южные харчонгцы были менее чем в восторге от того, что внезапный приезд императорской семьи повлек за собой для местных силовых структур, особенно если исход семьи Хэнтей оказался более продолжительным, чем кто-либо первоначально предсказывал.
— Интересно, чего он ждет? — пробормотал Перлман, и Трейхэс пожал плечами.
— Понятия не имею, но он не может ждать слишком долго. Не без риска создать серьезную угрозу непрерывности власти короны. Они не могут позволить себе ничего отдаленно похожего на междуцарствие, когда дела на Севере идут так плохо, как кажется.
— Согласен, — сказал Марис, откидываясь на спинку стула и задумчиво поглаживая усы. Он оставался в таком положении несколько секунд, затем наклонился вперед и положил руки на стол для совещаний.
— Согласен, и, учитывая то, что происходит на Севере, он может быть более восприимчив к нашей дипломатической точке зрения, чем его отец.
— Простите меня, сир, — сухо сказал Гарнет, — но может ли Чжью-Чжво более свободен в игнорировании своих министров, чем его отец?
— Это интересный вопрос, — признал Марис с мрачной улыбкой. — С другой стороны, наши более ранние сообщения показывают, что довольно многие из этих министров также не выбрались из Шэнг-ми.
— Да, им это не удалось, — согласился Харлесс. — Они, должно быть, проводят большую… реорганизацию, и, по словам моих агентов в Шэнг-ми, Чжью-Чжво долгое время возмущался влиянием бюрократов.
— Таким образом, он может рассматривать это как возможность «реорганизовать» ситуацию на основе, которая ему больше нравится. — Марис кивнул. — И даже если он этого не сделает, даже харчонгские бюрократы должны быть потрясены тем, что случилось с ними и их семьями. И кого они собираются обвинить в этом? — Император холодно улыбнулся. — Я скажу вам, кого они собираются обвинить. Они собираются обвинить Чарис и реформистов в провоцировании джихада, и они собираются обвинить великого викария в прекращении джихада. И они особенно собираются обвинить его — и Мейгвейра — в том, что случилось с могущественным воинством.
Его улыбка стала еще тоньше и холоднее, когда он встретился взглядом со своими советниками.
— Полагаю, что, возможно, настало время для личного послания соболезнования от одного императора другому, — сказал он.
МАРТ, Год Божий 904
I
Лес Шэн-Чжи и собор Потон, город Потон, провинция Буассо, империя Харчонг
Бейран Маджинис заглянул в окуляр и с придирчивой точностью повернул регулировочный винт. Маркер четко сфокусировался на градуированной рейке, и он удовлетворенно кивнул. Он выпрямился, проверяя цифры на градуированном базовом кольце обзорного теодолита, затем тщательно записал их в свой рабочий журнал.
Он убрал журнал в рюкзак и поднял голову, прислушиваясь к тому, как рабочие бригады расширяют грязную просеку на краю неосвященного леса Шэн-Чжи. Резкие, четкие звуки топоров и равномерный скрежет длинных двуручных поперечных пил перекрывались криками, свистом драконов, случайным щелчком кнута погонщика и треском падающих на землю деревьев. Это было очень, очень далеко от того, чему Маджинис стал свидетелем по прибытии сюда, в Буассо, чуть больше месяца назад.
— Время двигаться, — сказал он. — Как продвигаются дела с бригадами по расчистке путей?
— Ты догоняешь их, — сказал ему Хожу Шоузу с кривой усмешкой. — Ты отстал всего на пару миль. Твоя часть, похоже, проходит намного быстрее, чем их часть.
— Поэтому его светлость платит им так много, — ответил Маджинис с широкой улыбкой.
— Он действительно платит, — сказал Шоузу более трезво, и это было правдой. О, по меркам кого-то вроде Маджиниса — обученного и высококвалифицированного профессионала — крестьянам и беглым крепостным, размахивающим этими топорами и пилами, платили совсем немного. Однако по меркам империи Харчонг жалованье у герцога Делтака было возмутительно высоким. Менее чем за два месяца каждый человек в одной из этих бригад заработал бы больше, чем он когда-либо зарабатывал раньше за полтора года. Вот почему за последние шесть пятидневок отношение так сильно изменилось. То, что было угрюмой, наполовину невольной настороженностью — настороженностью, которую крепостные и крестьяне всегда проявляли к тем, кто обещал что-то хорошее в их жизни, — превратилось в энтузиазм. Мысль о деньгах в кармане человека, об обещании, что их — крестьян, даже крепостных — будут обучать управлению и обслуживанию паровых автомотивов, которые когда-нибудь будут с фырканьем прокладывать себе путь через лес по дороге, которую они расчищали…
Шоузу мысленно покачал головой, все еще не в состоянии полностью осознать это сам.
— Мы завершаем этот проект, — продолжал Маджинис, складывая ножки треноги инструмента, в то время как один из помощников Шоузу начал сворачивать цепь геодезиста, — и оплата повсюду становится лучше. — Он пристально посмотрел на Шоузу. — Конечно, завершение этого будет зависеть от многих вещей, которые герцог не может контролировать.
— Мы делаем все, что в наших силах. — Шоузу пожал плечами скорее философски, чем на самом деле чувствовал. — Помогает то, что так много людей доверяют епископу Йопэнгу. И барон Стар-Райзинг всегда был справедливее с простыми людьми, чем многие дворяне. Однако я бы солгал, если бы высказал свою уверенность в том, что они смогут заставить это сработать.
— Будет во многом зависеть от таких людей, как ты, — тихо сказал Маджинис, и Шоузу кивнул.
В отличие от двух третей харчонгцев, которых герцог Делтак нанял для своих первых бригад, Шоузу был свободным крестьянином. На самом деле, по меркам харчонгского простолюдья, он был крупным землевладельцем, у которого под плугом было более тысячи двухсот акров. Его семье потребовалось больше двух столетий, чтобы собрать участок такого размера путем браков, покупок и обмена землей, но это сделало Хожу Шоузу влиятельным человеком в сообществе вокруг Руанжи. Он также был полностью грамотным и удивительно хорошо образованным для харчонгского крестьянина… и его третий по возрасту сын действительно был принят в одну из небольших светских академий в Шэнг-ми.
Вот почему он понятия не имел, жив ли еще Жикво.
— Как я уже сказал, мы делаем все, что в наших силах. И, честно говоря, то, что вы, люди, здесь осматриваете полосу отвода, — это лучший аргумент в пользу этого, который я мог бы привести любому из моих соседей!
Настала очередь Маджиниса кивнуть и надеяться, что выражение его лица скрывает его собственные сомнения. Не в том, была ли это хорошая идея или нет, а в том, сработает она или нет. Это было так похоже на герцога Делтака — в любом случае вмешаться раньше, чем кто-либо еще мог догадаться об этом. В целом, у герцога был довольно неплохой послужной список правильных догадок, но было несколько катастроф, таких как холодный душ, который получили его инвестиции в Сиддармарке после краха Дома Квентин. Маджинис не имел доступа к фактическим цифрам по этому поводу, но если бы те, о которых он слышал, были хоть сколько-нибудь точными, они уничтожили бы состояние многих людей победнее. Конечно, никто на Сейфхолде, кроме императора и императрицы, никогда не сколачивал состояние, хотя бы отдаленно сравнимое с состоянием герцога. Если кто-то и мог позволить себе поддержать догадку, то это должен был быть он, и его инвестиционные партнеры, как правило, были готовы последовать его примеру. Возможно, на этот раз потребовалось бы немного больше аргументов, чтобы привести их в чувство. С другой стороны, этого могло и не быть. Когда их величества вежливо намекнули одному из своих самых преданных друзей, что его инвестиции будут приветствоваться, потребовался бы член совета директоров со стальными яйцами, чтобы оспорить решение герцога сделать такие инвестиции.
