Было много членов совета, которые не хотели их принимать. Сей-хван Цейю был тому примером. Но лишь горстка из них верила, что они или их семьи смогут выжить, если не сделают этого. И вот они пришли к этому.
— Как мы хотим себя называть? — спросил Кристл-Фаунтин через мгновение. — Мятежники, объединенные безумием?
— Вероятно, это не лучший выбор, сын мой, — сказал епископ с глубоким смешком.
— Ну, мы должны как-то называть себя, если мы собираемся сделать это постоянным, милорд, — указал барон. — Во всяком случае, что-то более… весомое, чем «Чрезвычайный совет».
— Согласен, — сказал Стар-Райзинг. — И не знаю как вы, но я искренне не хочу пытаться выставить себя каким-то военачальником, как некоторые из тех кровожадных ублюдков в Тигелкэмпе! Если это сработает, нам нужно что-то с настоящим, функционирующим парламентом — вроде тех, что есть в Чарисе.
Глаза Кристл-Фаунтина расширились, и Стар-Райзинг фыркнул.
— Я не предлагаю завтра провести выборы и передать все крепостным, Таншвун! Однако в конце концов нам понадобится такой уровень реформ, и вы это знаете. Поэтому, полагаю, я предлагаю перейти к нему как можно быстрее. Искушение будет заключаться в том, чтобы удержать контроль, потому что мы, очевидно, знаем лучше, и это искушение будет еще сильнее, потому что я подозреваю, что мы знаем, по крайней мере, сейчас. Но, как говорит епископ, мы должны убедить палату общин, что у них будет подлинный голос в будущем, если мы ожидаем, что они рискнут прислушаться к нам.
— Согласен… я полагаю, — сказал Кристл-Фаунтин с явной неохотой.
— А пока, как насчет того, чтобы назвать себя «самоуправляющимся регионом»? — предложил Йинчо. Остальные посмотрели на мэра, и он пожал плечами. — Таким образом, мы по-прежнему не предлагаем открытого, преднамеренного неповиновения императору, но мы ясно даем понять, что собираемся принимать собственные решения.
— Вы же не ожидаете, что его величество так на это посмотрит, не так ли, ваша честь? — почти мягко спросил Цейю, и Йинчо разразился лающим смехом.
— Я выгляжу так, как будто прибыл на утреннем фургоне с репой? — Он снова рассмеялся. — Нет, но подозреваю, что по крайней мере несколько наших коллег — членов совета успокоят себя надеждой, что он может это сделать.
— Мне неприятно думать, что кто-то в совете настолько глуп, — вздохнул Стар-Райзинг, — но ты, вероятно, прав, Фейзван. Итак, как звучит «Западный самоуправляющийся регион»?
— Я бы проголосовал за это в мгновение ока, — сказал Кристл-Фаунтин, — если бы Рейнбоу-Уотерс уже не придумал это для себя.
Стар-Райзинг поморщился, но его коллега барон был прав. Если император был в ярости из-за чрезвычайного совета, то его поразило решение графа Рейнбоу-Уотерса «вторгнуться» в восточный Харчонг с земель Храма. Граф был скрупулезен в том, чтобы заявить, что его единственной целью было обеспечение общественного порядка и защита имперской власти, но Стар-Райзинг сомневался, что он ожидал, что Чжью-Чжво поверит в это хоть на мгновение. Если уж на то пошло, Стар-Райзинг тоже в это не верил. Он не мог, когда оказался в таком аналогичном положении на западе. Но Рейнбоу-Уотерс провозгласил провинции Лэнгхорн, Мэддокс и Стен «самоуправляющимся регионом» от имени императора. Сможет ли он в конце концов выстоять, даже при поддержке двухсот или трехсот тысяч ветеранов могущественного воинства Божьего и архангелов, еще предстоит выяснить, но его усилия, похоже, увенчались успехом, по крайней мере, в восточных частях этих трех провинций. Его имя было одним из тех, кто всплывал в воображении, когда дело касалось крестьянства, и лояльности его войск до сих пор было достаточно, чтобы предотвратить или, по крайней мере, серьезно ограничить виды безжалостных зверств, сотрясающих провинции Тигелкэмп, Томас и де-Кастро.
Тем не менее, Кристл-Фаунтин высказал свое мнение о том, как Чжью-Чжво отреагирует на второй «самоуправляющийся регион»! С другой стороны, они не могли позволить себе загнать себя в тупик беспокойством по поводу возможной реакции императора, поскольку знали, что он осудит их и заочно приговорит к смертной казни, как бы они себя ни называли. Однако продажа идеи более деликатным цветкам в его совете предполагала проявить в этот момент хоть каплю такта.
— Итак, как насчет того, чтобы просто называть себя «Провинциальным советом»? — спросил он. — Таким образом, мы полностью избегаем таких терминов, как «самоуправление». Но мы также избавляемся от «Чрезвычайной ситуации», чтобы предположить, что мы нечто более постоянное.
— Я не знаю, будет ли это иметь достаточный оттенок постоянства, сын мой, — размышлял Ляйэн. — В конце концов, это то, что нам нужно, чтобы убедить всех, о чем мы говорим. Если это выбор между этим и… дальнейшим раздражением его величества, боюсь, что мой голос будет за то, чтобы продолжать и раздражать его.
— Тогда предположим, что мы назовем себя «Временный совет Соединенных провинций Буассо и Чешир»? — сказал Стар-Райзинг. Все они посмотрели на него, и епископ усмехнулся.
— Ну, в нем действительно есть многословность, которую мы, харчонгцы, ценим, но в нем недостаточно прилагательных, сын мой! Почему не «Невыразимый и Небесный Временный совет Соединенных провинций Буассо и Чешир»?
Барон усмехнулся в ответ, но тоже покачал головой.
— Я серьезно, милорд, — сказал он. «Временная» часть — это наш покров респектабельности и верности короне, но все это так длинно, что вы знаете, что все его сократят. Это то, что делают харчонгцы. И то, что они сократят до «Соединенных провинций». — Его улыбка исчезла. — Это важный момент, друзья мои. Это то, что все наши люди здесь, в самих провинциях, будут помнить, о чем они будут думать. Дело в том, что Таншвун прав, когда называет это актом открытого восстания. Это должно быть так, если мы собираемся выжить, учитывая, что его величество не собирается позволить нам делать то, что нужно для нашего выживания. Я не знаю, видит ли это Рейнбоу-Уотерс так же, но давайте будем честны между собой. Чтобы мы и люди, которых мы знаем и о которых заботимся, пережили это, мы должны разорвать цепь между нами и Ю-кво. Мне это не нравится, и мысль о том, чтобы стать настоящими повстанцами, пугает меня до чертиков, но это то, где мы находимся, и правда в том, что сам император и его советники довели нас до этого момента. Кто-нибудь в этом офисе действительно готов оспаривать это?
Он обвел взглядом комнату. Никто не произнес ни слова, но и не отвел взгляда, и он медленно кивнул.
— Так что, если это измена, пусть они извлекут из этого максимум пользы! Мы только что стали Соединенными провинциями Буассо и Чешир, хотели мы того или нет. Если уж на то пошло, я бы сказал, что есть чертовски хороший шанс, что мы в конечном итоге добавим Омар и Бедар — может быть, даже полдюжины оленеводов карибу в Паскуале! — прежде чем мы закончим. Нам почти придется это сделать, если мы вообще выживем. И когда мы начнем этот переход к нашему собственному подлинному парламенту и откажемся от «временного», никто в Соединенных провинциях даже не заметит, потому что они уже будут думать о себе как о независимом государстве.
