— Сержант Цо! — сказал он, все еще глядя на нее сверху вниз, его рука все еще лежала на плече Сингпу.
— Да, сэр?
Ему все еще казалось неестественным, что к нему обращаются как к офицеру, но Хусэн предположил, что теперь он был именно таким.
— Похоронная служба, — сказал он. — Знаю, что земля замерзла. Посмотри, достаточно ли осталось от фургонов, чтобы сжечь их. Если нет…
Он махнул рукой в сторону низкорослых вечнозеленых деревьев, окаймлявших полосу движения, и Цо кивнул.
— И если кто-нибудь захочет сказать несколько слов, вероятно, это не повредит, — тихо добавил Хусэн.
* * *
В зале совета было очень тихо. Не успокаивающая тишина, а напряженная, поющая тишина, в которой глаза старались не соприкасаться друг с другом. Она затянулась, становясь все более интенсивной… Затем разбилась вдребезги, когда ладонь императора Чжью-Чжво ударила по полированной столешнице.
— Неужели никому из вас нечего сказать, милорды? — прорычал император. В отличие от любой другой пары глаз, его глаза скользнули по столу, пылая гневом, и не один из его советников отвел взгляд от этого огненного взгляда.
— Вижу, что вы этого не делаете. — Император откинулся на спинку своего богато украшенного кресла, похожего на трон, и вцепился в подлокотники так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Империя — наша империя — распадается, и ни один из наших «советников» не может предложить никакого «совета»!
Челюсть великого герцога Норт-Уинд-Блоуинг сжалась, когда он услышал императорское «наш» в этой презрительной фразе. Наследный принц «неохотно принял» смерть своего отца и «неохотно согласился» на «искреннюю просьбу» совета о том, чтобы он принял корону самостоятельно, чтобы преодолеть естественное сопротивление скорбящего сына, и его восхождение на трон обещало быть самым бурным за последние поколения, и не только из-за насилия, охватившего северную половину его империи. Слишком много членов императорского совета погибло в Шэнг-ми, и теперь Норт-Уинд-Блоуинг понял истинную причину, по которой Чжью-Чжво отложил свою коронацию. Это было не просто для того, чтобы заставить совет умолять его занять трон. Это было частью того, что он согласился на его возведение в императоры лишь неохотно… и подчеркнул, что они должны были прийти к нему, если хотели сохранить свои позиции.
Но была и другая причина. Это дало ему время прощупать доступный пул дворян, прежде чем он должен был официально заполнить вакантные места в совете. Время убедиться, что поставленные на эти места люди знают, что они обязаны ему, а не своим коллегам.
— Высочайший, — наконец сказал Мэнгжин Тянь, граф Сноу-Пик, — нам нечего посоветовать, потому что мы — как и вы — знаем, что на такое неповиновение имперской власти может быть только один ответ. К сожалению, в настоящее время этот ответ временно остается за пределами наших возможностей. Однако это не будет верно вечно. В этом я клянусь!
Чжью-Чжво сердито посмотрел на него, но, по крайней мере, часть горячности ушла из этих темных глаз, и Норт-Уинд-Блоуинг попытался почувствовать благодарность. Это было трудно. Как указывал выбор почетных званий Сноу-Пика, он говорил не просто как член совета, а как новый старший офицер имперской армии, и он никогда не был членом фракции Норт-Уинд-Блоуинг, даже до своего недавнего повышения.
— Граф Сноу-Пик прав, ваше верховное величество, — немного осторожно добавил Жуанжин Руан, граф Голден-Санрайз. — Со временем власть вашей короны неизбежно должна быть восстановлена во всех северных провинциях, но в данный момент наши возможности сделать это, к сожалению, ограничены.
По крайней мере, Голден-Санрайз был одним из самых верных союзников Норт-Уинд-Блоуинг, а не одним из подхалимов, которых Чжью-Чжво назначил на место тех, кто умер. Старой гвардии едва хватило, чтобы сформировать скудное большинство, и первый советник позволил себе кивнуть в знак мудрого согласия со своим коллегой.
— Возможно, в настоящее время мы не в состоянии предпринять эффективные действия, — сказал Чжью-Чжво через мгновение. — Но мы все равно должны отреагировать на это позорное заявление. — Он сердито постучал кончиком пальца по листу пергамента на столе. — Если мы позволим этому оставаться неоспоримым, то мы создадим опасный прецедент. По крайней мере, мы должны предельно ясно дать понять, что Мы не приемлем и никогда не примем такого рода посягательства на Наши законные прерогативы!
Голден-Санрайз краем глаза взглянул на Норт-Уинд-Блоуинга, затем снова посмотрел на императора.
— В конечном счете, вы, конечно, правы, ваше верховное величество, — сказал он. — Однако в данный момент не могли бы мы рассмотреть целесообразность просто не отвечать вообще? — Лицо императора напряглось, и граф быстро продолжил: — Если мы ничего не скажем — если совет ничего не скажет от вашего имени — тогда вы лично, как император, ничего не уступите. В рамках ваших прерогатив всегда возможно предельно ясно заявлять о восстановлении вашей власти в этих провинциях. В то же время мы избегаем любых проявлений неэффективности и можем сосредоточиться на более серьезных и непосредственных угрозах власти короны.
— В самом деле? — Тон Чжью-Чжво был ледяным, но без прежней ярости, и Норт-Уинг-Блоуинг позволил себе осторожную струйку надежды.
За последние месяцы ситуация в центральном Харчонге переходила от одного ужаса к другому. Согласно доходящим до них слухам и контрслухам, Шэнг-ми был в значительной степени разрушен после оргии поджогов и грабежей. Практически весь Тигелкэмп и большая часть провинции Чьен-ву были охвачены пламенем, и бойня продолжала распространяться, несмотря на жестокие зимние холода. Едва ли в этом зале совета был человек, который не потерял семью, и каждый из присутствующих северных дворян также потерял огромное количество своего личного состояния, и конца этому не видно.
— Вы действительно считаете, что это наш лучший курс, милорд? — спросил другой голос, на этот раз с южным акцентом. Зангджу Бинджи, герцог Саммер-Флауэрс, был еще одним новичком. Он также был одним из очень немногих дворян Южного Харчонга, чья родословная выгодно отличалась от большинства северян в восстановленном совете Чжью-Чжво, и выражение его лица было сосредоточенным, задумчивым, когда он склонил голову набок, глядя на Голден-Санрайза.
— В отсутствие хорошего варианта, милорд, нужно выбрать наименее плохой из доступных, — ответил Голден-Санрайз. — Я бы никогда не предположил, что его верховное величество должен молча терпеть такое оскорбление своих прерогатив, если бы верил, что в настоящее время мы можем эффективно наказать этих высокомерных выскочек.
— И все же не будет ли длительное молчание рассматриваться как согласие? — спросил Сноу-Пик тоном человека, который просто размышлял вслух.
— Возможно, — признал Голден-Санрайз, краем глаза следя за выражением лица императора. — Я боюсь, однако, что мы должны посоветовать его верховному величеству… выбрать свои сражения в этот опасный момент в истории его империи. Какими бы дерзкими ни были Стар-Райзинг и другие, они всегда старались быть скрупулезными, заявляя о своей преданности его верховному величеству и короне.
