— Как бы то ни было, — сказал Джингдо, делая отмахивающийся жест, — он был всего лишь крошечной рыбкой. С тех пор он превратился в кракена и мечтает стать роковым китом. И если верить представленным им документам, он на пути к достижению этой цели. Конечно, для него невозможно отправиться на юг, чтобы присягнуть на верность своим недавно приросшим титулом, но совершенно очевидно, что император действительно возвел его в герцогство.
— И потрох ящера считает, что герцогство должно включать в себя все, что он может украсть, пока воровство оправдывает себя, — сказал Оу-чжэн. — Ублюдок начинал с баронства размером с монету недалеко от Фэнко. Это город в двухстах милях отсюда по дороге. К настоящему времени он контролирует все к западу от Фэнко и к востоку от Рэнлея, на север почти до Дейминга, и на юг до реки Чжочьян, выше Квейлэна. Это, черт возьми, почти пятьдесят миль в каждую сторону от того места, откуда он начал, а Рэнлей находится всего в тридцати милях от Жиндоу. А Жиндоу лежит всего в семидесяти милях от Жутияна.
Сингпу поджал губы в беззвучном свисте. Это была большая площадь, чем он ожидал. Если Спринг-Флауэр мог контролировать так много квадратных миль, учитывая банды мародеров, круживших по Тигелкэмпу, и соперничающих полевых командиров, пытающихся создать свои собственные карманные королевства, у него должно было быть больше людей, чем предполагал Сингпу.
— Нам удалось сохранить относительный мир здесь, в Долине, — сказал сквайр Джингдо. — В основном, честно говоря, это потому, что здесь, в горах у нас никогда не было никаких баронов. Ближе всего к ним подошли несколько землевладельцев — таких, как я, — с участками побольше, чем у большинства. Теоретически, мы были обязаны хранить верность великому герцогу Сноу-Уинд, но пока мы платили арендную плату, мы его не особо интересовали, и нам это очень нравилось. Он ничего не сделал для нас, но и не сделал нам ничего особенного, если вы понимаете, что я имею в виду.
Сингпу кивнул, и сквайр пожал плечами.
— Но поскольку у нас не было крепостных, — продолжил он, — корона позволила нам организовать собственное ополчение… во всяком случае, в некотором роде. Разумеется, никаких фитильных ружей или арбалетов. И Боже упаси нас даже думать о винтовках! Но мы смогли потренироваться с пиками и пращами, а ширина Долины к востоку от Жиндоу всего двадцать миль. К югу от Ки-су на северной оконечности она намного уже, и с обеих сторон через горы проходит не более полудюжины троп скальных ящеров, так что с пробками в Жиндоу и Ки-су наших отрядов ополчения было достаточно, чтобы не пустить в Долину ни одного бандита.
— Но вы думаете, что этот «герцог», вероятно, будет более упрямым, чем они, — сказал Сингпу.
— Это именно то, о чем мы думаем, — подтвердил сквайр. — И если он…
Он замолчал, когда кто-то постучал в дверь кабинета. Все посмотрели в ту сторону, и мэр повысил голос.
— Что? — раздраженно спросил он, и дверь открылась.
— Извините, ваша честь, — сказал человек, открывший ее. — Знаю, вы просили не беспокоить вас, но только что пришел гонец с сообщением для вас и сквайра. И еще одним для отца.
— Гонец? — голос Джингдо был значительно резче, чем у Оу-чжэна. — Гонец откуда?
— Из Рэнлея, сэр, — сказал человек в дверях, затем оглянулся на мэра. — И это звучит не очень хорошо.
V
Рэнлей, герцогство Спринг-Флауэр, провинция Тигелкэмп, Северный Харчонг
— Так что я сказал ему, чтобы он успокоился, сэр, — прорычал старший сержант Хэнбей Чейян, с отвращением качая головой. — У девушки есть еще три брата, и не думаю, что его светлость будет слишком доволен, если он убьет еще и всех их троих!
— Вероятно, нет, — согласился повелитель пехоты Лоран, его собственные глаза были мрачными.
— Клянусь Лэнгхорном, сэр, бывали времена, когда я сам пристрелил бы этого ублюдка за десятую часть марки! — Сержант повернул голову и выплюнул струю сока жевательного листа на замерзшую землю. — Черт возьми! В половине случаев я бы сделал это за сотую долю. От него столько же проблем, как и от любых трех других мужчин.
— Знаю. И, честно говоря, я близок к тому, чтобы заставить тебя пристрелить его. Если бы он не был одним из нашего костяка, я бы уже сделал это.
Чейян кивнул, хотя в кивке было больше признания, чем согласия, и Лоран на самом деле не винил его.
Он стоял перед домом мэра Рэнлея. Или, скорее, бывшего мэра Рэнлея. Если бы этому человеку неоправданно повезло, он мог бы продолжать дышать, но срок его полномочий только что был сокращен. Тот факт, что его старшая дочь была зрелой и привлекательной девятнадцатилетней девушкой, мог бы сыграть ему на руку, как только герцог Спринг-Флауэр положит на нее глаз. Конечно, это тоже может быть не так, — размышлял повелитель пехоты. — Намного легче было иметь дело с мертвыми папами.
Лоран скрестил руки на груди, наблюдая, как фонари, которые он приказал раздать для освещения городских улиц, были зажжены и развешаны, чтобы отбрасывать как можно больше света. Это было немного, но он не собирался позволять горожанам прятаться по темным переулкам, которые они знали намного лучше, чем его солдаты. Главным образом потому, что он не верил, что они не ускользнут, но также и потому, что даже кролик мог наброситься на ящеролису, если он был достаточно отчаянным и ему было слишком мало что терять. Это было бы смертельно глупо, но это могло случиться. Более того, темные переулки позволяли анонимно вонзить кинжалы в спину какому-нибудь пьяному солдату, и если какая-нибудь горячая голова думала, что ей это сойдет с рук незамеченной…
— Серьезно, сэр, — сказал старший сержант. — Дело доходит до того, что это может быть неплохой идеей. На самом деле, есть еще три или четыре человека, которых я мог бы добавить к этому списку. Вероятно, это сильно помогает дисциплине, но просто отбраковать их за глупость было бы достаточной причиной. Достаточно верно для всех них, но особенно для Фенхея!
Лоран кисло усмехнулся, но, черт возьми, Чейян был прав. На самом деле, очень прав. Но у этого были и возможные недостатки.
Он отвел взгляд от старшего сержанта, обдумывая это.
Капрал Гвун Фенхей был одной из причин, по которой им понадобились эти уличные фонари. Он был большим, сильным, жестоким и не слишком умным, иначе за пятнадцать лет, проведенных в качестве одного из Копий императора, он получил бы более чем младший сержантский чин. Этот человек был фактически неграмотен, и он проводил свое свободное от службы время, спя, выпивая или прелюбодействуя, делая акцент на последнем. Когда он сочетал оба последних, у него была склонность насиловать любую женщину, которая попадалась ему на пути. Иногда у рассматриваемых женщин были отцы или братья, которые были достаточно глупы, чтобы возражать, и в этот момент он демонстрировал свой единственный истинный талант.
Он был очень, очень хорош в убийстве людей. Наверное, потому, что ему это так нравилось.
Это делало его ценным, точно так же, как была ценна злобная сторожевая собака. И правда заключалась в том, что его пристрастие к насилию и жестокости было чистым плюсом в качестве Копья, несмотря на все дисциплинарные проблемы. Работа Копий заключалась в том, чтобы быть жестоким, наводить на крестьян и крепостных такой ужас, чтобы мысль о восстании никогда не приходила им в голову.
