Осматриваю его, не замечая побоев или ещё чего-либо. Боюсь спрашивать, что случилось. Может он уже знает, чем занималась в его машине. Это вполне в духе дикаря.
— Что произошло? — нахожу в себе силы, до сих пор прикосновения на себе чувствуя.
Замечаю, что Артур раздражён.
— Один идиот облил меня кофе! Пошёл в туалет пятно отчистить, а дверь, представляешь, заклинило! Не мог выбраться оттуда! Самое интересное, что и работник заправки не знал, как меня вытащить! А потом только собрался звонить в МЧС, как по волшебству всё получилось! — , рассказывает Артур, трогаясь с места.
Отворачиваюсь к окну, понимая, что не смогу вести милую беседу за ужином. Стоит признать, что идея поехать изначально плохой была. Он мой начальник, а этим ужином можем границы размыть.
Жаль, что поздно осознаю опасность своего согласия. Скорее всего роль играет то, что давно не позволяла никому пригласить себя ни на свидание, ни на прогулку. А душа требует внимания… Хотя сегодня получила его по максимуму от ненавистного мне дикаря…
— Артур, извини, но у меня голова жутко разболелась. Отвези меня, пожалуйста, домой, — произношу единственное верное сейчас решение.
— Это я во всём виноват… прости… — грустно произносит Артур, не настаивая на продолжении вечера.
Сказать хочется, что виной всему развязный тип с избитым лицом, который вносит хаос в жизнь мою.
— Ты здесь не при чём. Сказывается зубрёжка учебников перед экзаменом, — успокаиваю его порцией лжи.
Артур удивляет заботой и перед домом заезжает в аптеку. Через пару минут выбегает с пакетом обезболивающих.
— Спасибо, но это лишнее…
— Хочу, чтобы завтра на работе ты была в хорошем настроении, — улыбаясь, произносит.
Благодарю его и поднимаюсь к себе. Мила уже спит, а Светлана Михайловна вяжет под бормотание телевизора.
— Со своим женихом на свидание ходила? — радостно спрашивает она.
Чувствую, как краснеть начинаю.
— Забудьте о нём, — отвечаю, забегая в ванную.
Следующие несколько дней проходят спокойно, хотя каждую минуту жду очередного «сюрприза». Дикарь пока затаился, но чувствую, что это ненадолго.
Артур всё так же приветлив и учтив. Интересуется моей учёбой и делами в целом. Замечаю, как в его обществе мне легко и спокойно. К счастью, он не позволяет себе лишнего.
В один из дней, провожая Милу в школу, сообщают, что отключено электричество и занятий сегодня не будет. Не зная, как быть, так как оставить на весь день дома одну не могу, беру Милану с собой в ресторан. На удивление, Артур даже не высказывает недовольства, а скорее наоборот.
Эти двое сразу находят общий язык. Оказывается, Артур недавно начал интересоваться выпечкой ресторанного уровня и решает попробовать свои силы в приготовлении торта. Милу это очень интересует, и она с нескрываемым любопытством начинает расспрашивать.
Артур польщён и позволяет помогать себе. Он даже где-то находит детский поварской колпак и фартук. Они возятся на кухне весь день вместе с другими работниками, а когда захожу их проверить, то вижу, что они стоят все в муке и смеются.
— Мамочка, мы муку просыпали! — восторженно говорит Мила.
Давно не видела свою девочку столь счастливой. Улыбаюсь, смотря на них. Артур смеётся, показывая на подгоревший корж. Подходит Андрей, главный шеф-повар ресторана, и цокает языком.
— Я же предлагал свою помощь, — говорит он, осматривая погром.
— У нас почти получилось, — улыбаясь, заявляет Артур.
— За всё это время вы успели только испортить продукты? — спрашиваю удивлённо, нюхая корж. — Пахнет, кстати, вкусно.
— Не критикуй мастеров. У нас ещё всё впереди, — с этими словами Артур даёт пять Миле.
Спелась парочка. Затем они хитро переглядываются и начинают наступать на меня, в муке пачкая. Я визжу, пытаясь удрать от них. Бесполезно. Досталось бы и Андрею, но он, поняв их замысел, ловко убегает.
Артур подвозит нас до дома. Мила по дороге засыпает. Сегодня моя девочка так смеялась много, что сердце радуется.
— Я помогу тебе её отнести, — шёпотом произносит Артур.
— Она пушинка, я справлюсь, — отвечаю, выходя из машины.
Артур выходит следом.
— Я настаиваю, — говорит и осторожно берёт спящую милу на руки.
Сдаюсь и мы в квартиру поднимаемся. Уложив Милу в постель, предлагаю Артуру выпить кофе. Он соглашается, смотря задумчиво.
— В чём дело? — спрашиваю, доставая чашки. Чувствую, что его что-то тревожит.
— Может покажусь бестактным, но меня очень интересует один вопрос. Мила твоя дочь?
— Почему сомневаешься?
Артур молчит, наблюдая за тем, как наливаю кофе. Ставлю чашки на стол и сажусь напротив. Он продолжает смотреть, изучающе.
— Это Машина дочь, верно? — наконец спрашивает серьёзно.
Мешаю ложкой сахар, выдыхая.
— Да, но и моя тоже. Удочерила её сразу после Машиной смерти. Мила всегда говорила, что у неё две мамы, — говорю, поднимая взгляд на Артура. — Как ты догадался?
— Сопоставил разные факты… К тому же в ней проскальзывает Машина мимика, улыбка… — Артур отпивает кофе, задумываясь. — Кто отец?
Пожимаю плечами.
— Маша не хотела говорить даже его имя… Знаю только, что она очень любила этого человека, так как иногда после бокала вина признавалась, что он был единственной любовью её жизни, хоть и редкостным подлецом. К тому же, когда она забеременела, то я была слишком маленькая, чтобы расспрашивать об этом мужчине. А когда подросла, то Маша попросила никогда больше не задавать ей вопросы на эту тему…
На мою дорогую сестру слишком много свалилось. Нужно было обо мне заботиться, плюс беременность, учёба, работа… Не представляю, как тяжело ей было. Всем сердцем ненавижу этого подонка, который бросил, узнав о беременности…
Артур внимательно слушает, кивая.
— А родители? Маша никогда не говорила мне о них.
Молчу несколько секунд, ощущая пощипывание в глазах.
— Отца я не знаю. Мама воспитывала нас одна. Она умерла от той же болезни, что и Маша. Рак… — отвечаю и голос срывается.
Артур кладёт свою руку поверх моей, сжимая.
— Прости за мои расспросы. Не хотел довести тебя до слёз.
Я киваю, вытирая их.
— Люба, знай то, что теперь тебе есть на кого опереться и рассчитывать. Я ни на что не претендую, но стать хочу хорошим другом вашей семьи. Ты много настрадалась и заслуживаешь быть счастливой.
Глава 15
Снится пташка. Снится, что в ту комнату в моём доме проникает, в которую есть вход только мне. Ходит там, высматривая до чего бы докопаться. С интересом рассматривает, осторожно ступая. Нежно гладит лакированную поверхность… Хочу, чтобы ушла и не лезла в самую душу. Чтобы видела меня тем, кем позволяю видеть. Не могу выгнать её. Чем ближе подхожу, тем дальше она становится. Могу быть лишь наблюдателем.
