— Уверен, не спала пол ночи и решил подстраховаться.
Артур снова удивляет меня. Честно сказать отвыкла уже от подобного отношения. Чувствую, как на душе становится тепло.
— Не нужно было так беспокоится, Артур… — не знаю, что и думать, обескураженная его заботой.
— Я же сказал, что хочу быть добрым другом, — говорит, трогаясь с места.
Осторожно наблюдаю за ним, пока он рассказывает о своих очередных кулинарных шедеврах. Он симпатичный и ловлю себя на том, что с каждым днём привязываюсь к нему. Сложно уже представить день, когда не услышу его шутки или ободряющего слова.
— Эй, ты меня слушаешь? — встречаемся с ним взглядом.
— Что? Прости… немного отвлеклась, — отвечаю, встряхнув головой.
— До скольки ты сегодня?
— Не могу точно сказать. Половина группы, которые уже сдали, сказали, что их промучали до вечера. Преподаватель дотошный.
Видимо, удача сегодня на моей стороне и вытягиваю билет, который знаю лучше остальных. Даже сама от себя не ожидаю, что столь легко вспомню все тонкости по вопросу.
— Кто пойдёт отвечать первым? — спустя пару часов скрипит преподаватель.
Оглядываю аудиторию, отмечая, что желающих пока не появилось. Делаю глубокий вздох и тяну руку. Если появятся дополнительные вопросы, из-за которых могу задержаться здесь надолго, то лучше раньше начну.
В итоге сдаю на отлично, отвечаю на вопросы и даже получаю похвалу от преподавателя.
— Все бы так готовились, как вы Любочка. У меня очники в десять раз хуже сдают. Мямлят, мямлят, а толку чуть.
Окрылённая выхожу из института, радуясь тому, что не поздно освободилась. Мила, наверное, уже дома. Забегаю в магазин и покупаю большой торт, чтобы отпраздновать. Рада, что получаю образование, так как это поможет нам с Миланой жить лучше в дальнейшем. Сделаю всё, чтобы моя девочка ни в чём не нуждалась.
— Мил, смотри, что я принесла! — задорно кричу, заходя домой.
Квартира отзывается тишиной. Снимаю обувь и захожу в комнату Миланы. Никого. В гостиной тоже. Спешу на кухню. Еда не тронута. Ощущение, что дочь не появлялась дома после школы.
Ставлю торт на стол, доставая мобильный. Руки предательски начинают дрожать. Милана не берёт трубку. Набираю её классной руководительнице. Та сообщает, что закончили около часа назад.
Ничего не понимаю. Куда она подевалась? Звоню подруге Милы, но так говорит, что они расстались на перекрёстке, как обычно, и она пошла домой. Бегом направляюсь к Светлане Михайловне, но и там её нет.
Догадки страшные начинают в голову приходить. Выхожу на улицу, следуя по дороге, по которой ходим обычно. Забегаю в парк, в котором гулять любим. Её нигде нет. Глаза начинает щипать, когда страшную безысходность чувствую. Куда пропала моя девочка?
Вдруг в голове воспоминания вспыхивают: «— Тут учится твоя псевдо-дочь. Ровно с восьми. Ты стараешься каждый день провожать её…». По спине мурашки пробегают. А если это дело рук дикаря…Он же говорил, что сделает так, что сама приду к нему… Неужели опустился до такого… Если он хоть пальцем тронул Милану, то убью его! Придушу гада собственными руками!
Вызываю такси, уже зная, куда поеду. Пока машина везет, беспрерывно набираю Милу, но по-прежнему слышу лишь гудки длинные. Когда моё отчаяние достигает крайней точки и готова завыть, слышу:
— Приехали.
Расплатившись с водителем, влетаю в бар. Там пусто и людей совсем нет. Не так, как тогда, во время боя, что яблоку было негде упасть. Слышу какие-то посвистывания и голоса, но мне плевать. Я помню дорогу, ведущую в его кабинет.
С силой толкаю дверь, видя, как он сидит на диване, копаясь в каких-то бумагах. Налетаю на него с кулаками.
— Отдай мою дочь, подонок!!! Я убью тебя!!! Убью!!!
Дикарь соскакивает и резко хватает меня за руки.
— Не надеялся так быстро тебя увидеть, пташка. По какому поводу ор подняла? — спрашивает спокойно.
С силой вырываюсь. Он не ожидает от меня такой силы и получает удар в лицо.
— Не прикидывайся! Где Милана?!
Дикарь сплёвывает кровь, ухмыляясь. Как же ненавижу его. Резко поворачивает голову в мою сторону и оказывается рядом в один шаг. Снова хватает меня, но уже сильнее. Чтобы точно не вырвалась. Дышать нечем, и я лишь хриплю.
— Пташка, мне твои истерики не нужны, — произносит спокойно.
Его размеренность лишь усугубляет моё состояние. Понимаю, что плачу, не в силах больше произнести ни слова. Дикарь отпускает меня, смотря нахмурившись.
— Ревёшь чего?
— Прошу, скажи, где моя дочь… я всё сделаю… умоляю… Где она?
Дикарь смотрит на меня, словно на ненормальную
— Не знаю, где твоя дочь! Не занимаюсь такими делами! Я, по-твоему, маньяк?!
Смотрю в его глаза, осознавая, что правду говорит. Ноги подкашиваются. Дикарь вовремя подхватывает меня, иначе рухнула бы на пол.
Через некоторое время прихожу в себя, находясь на диване. Дикарь гладит меня по лицу. Приподнимаюсь, вспоминая произошедшее.
— Милана!
— Угомонись, пташка. Мои люди найдут её.
— Что?! — соскакиваю с места.
— Что слышала. Знай только то, что не занимаюсь благотворительностью. Должна будешь.
Беру его за руку, смотря в глаза.
— Найди мою девочку и делай со мной, что хочешь!
— Прямо всё? — ухмыляясь, спрашивает. — В этот раз одними пальцами не отделаешься.
Глава 17
Люба краснеет, а затем кивает. Беру за подбородок, смотря в глаза. В них паника, страх, но, в тоже время, огонь. Тот самый огонь, что привлёк меня в первую встречу. Голову сносит так, что еле сдерживаюсь, чтобы не накинуться на неё. Пухлые губы так и манят…
Нехотя отпускаю. Пташка начинает ходить из угла в угол, заламывая руки и названивая без перерыва.
Вспоминаю удар, который мне прилетел. Дерзкая крошка. Горячая. Хмыкаю. Сильный у Любы хук справа. Скула до сих пор болит. Слаще боли не испытывал.
— Сядь. Надоела перед глазами мельтешить, — говорю, выпуская дым. — Сказал найду. Значит так и будет.
Зло смотрит на меня, но благоразумно помалкивает. Хитра. Глаза до сих пор красные от слёз. Ненавижу слёзы женские. Её же будто душу разъедают. Пока Люба была в отключке, подключил все свои связи, чтобы мелкую отыскать. На уши подняты все. Начиная от бомжей, так как те больше других видят и знают, заканчивая верхушкой полиции.
Смешно то, что на меня подумала. Надо быть совсем больным, чтобы через ребёнка с подкатами заходить.
— С чего решила, что я украл мелкую? Рехнулась, пока в книжках зависала? — спрашиваю, наблюдая за ней.
