Складывает аккуратно лифчик и приближается к краю.
— Помни, что говорил про трусы, — напоминаю, подплывая ближе.
Не слушая, Люба тоже минует лестницу для спуска и прыгает в воду. Сразу ловлю её, увлекая к себе. Наши тела соприкасаются. Грудь упирается в мою. Стоило прятать. В доказательство, беру сосок в рот, посасывая. Пташка не сопротивляется, а лишь внимательно смотрит.
— Не отпускай… я боюсь воды, — шепчет испуганно.
Первый раз вижу её столь уязвимой. До этого казалось, что ничем её не испугать.
Забрасываю её ноги себе на талию, прижимая к себе. Даю понять, что ничто не заберёт её у меня. Ни ресторатор, ни другая стихия. Она почти дрожит, вцепившись в меня коршуном. Запах ванили вновь дурманит, что утыкаюсь носом в её шею, убирая намокшие волосы. Кусаю и зализываю. Наслаждаюсь мягкой кожей.
Прижимаю её спиной к лестнице для спуска на воду. Соски стоят торчком и покусываю их, заставляя хозяйку выгибаться. Чувствую, как её пальцы зарываются в мои волосы, осторожно поглаживая. Беру её руку и веду вниз, смотря в глаза. Пташка замирает, будто не дышит, но не сопротивляется.
Кладу на свой член, помогая своей рукой. Выдыхаю, когда она берёт инициативу и начинает играть с ним. Не в силах больше сдерживаться стаскиваю её трусы и закидываю их на яхту. Попал, не попал не имеет значения. Оказываюсь между её ног, продолжая зрительный контакт. Люблю смотреть в глаза. В них сама суть.
Вхожу сразу без прелюдий. Движения в такт волнам. Она хочет снова вжаться в меня и чувствовать ближе. Я же хочу видеть её всю. Поднимаю вверх её руки и оставляю там. Она понимает, цепляясь за лестницу. Выгибается еще больше, пуская глубже. Глажу соски. Хватаю бёдра.
Стонет всё громче, покусывая губы. Неотрывно смотрю на неё, жадно ловя каждый стон. Наблюдаю, как становится собой, сняв маску недовольства.
Оба глубоко дышим, снова смотря в глаза. Пташка разрушает очарование и открывает рот.
— Ты же понимаешь, что это тоже ничего не значит… — глаза бегают по моему лицу, пытаясь поймать любую реакцию.
— А ты думала я тебя в загс потащу, пташка? — спрашиваю в тон.
Растерялась, не ожидая такого ответа. С чего-то решила, что я у неё на крючке.
— Тогда отлично, что мы друг друга понимаем, — отвечает разочарованно, полностью возвращаясь в свой образ.
Оказавшись в каюте, протягиваю ей полотенце. Яхта, тем временем, снова медленно двинулась в путь.
— Который час? — спрашивает, ища глазами часы.
— Ещё рано.
— Что ты сказал Марианне? До которого часа проходит твоё вымышленное мероприятие? — сушит вторым полотенцем голову.
Медленно одеваюсь и снова поднимаюсь на палубу. Встаю у перил, доставая сигарету. Через несколько минут выходит она. Уже одела своё платье. Становится рядом, любуясь гладью.
— Хоть ты и редкостный дикарь, но… спасибо, — выдавливает из себя.
— Всегда пожалуйста, — отвечаю, затягиваясь.
— Нет, правда. Не считая того, что ты почему-то решил, что можешь вот так заявится в мою жизнь, сегодняшний день я никогда не забуду… — произносит тихо.
Хмыкаю, продолжая курить. Через час яхта возвращает нас туда откуда привезла. Подвожу пташку обратно до работы.
Хочет что-то сказать перед выходом, но не решается. Затем находит силы.
— В следующий раз, если захочешь меня видеть, то просто позвони, а лучше напиши.
Хватаю её за руку. Люба замирает. Лезу в карман брюк и достаю оттуда коробку. Молча сую ей в руку, отпуская. Она выходит, а я уезжаю в закат.
Глава 29
Стою еще пару минут, смотря в след уезжающему автомобилю. Что это было? Будто сплю. Голова всё ещё мокрая, на мне трусов нет и дрожат ноги. Но, отчего-то, в данный момент меня не волнует это совершенно. Не знаю, как описать то, что чувствую. Внутри будто цветок распускается, от которого очень тепло.
Трясу головой, осекаясь. Это от дикаря цветок? Я в своём уме? Он поиграется мной и бросит. Хорошо, что сразу расставляю сама все точки с ним. Мне нужно от него ровно столько же сколько и ему от меня.
Вспоминаю про коробку, зажатую в руке. Сделав вдох, открываю. Улыбка появляется на лице, стоит только увидеть. В коробке лежит кулон на цепочке в форме перчаток боксёрских. Кладу его на ладошку, улыбаться продолжая. Это так необычно. Вспоминаю сразу, как врезала ему по скуле, когда обвинила в похищении Миланы.
Придя в себя окончательно, осознаю, что стою на заднем дворе ресторана, слегка потрёпанная и не знающая уволена или ещё нет. Дыхание затаив, захожу через задний ход, из которого выскользнула несколько часов назад.
Оказавшись внутри, не верю глазам своим. Там, словно сидела целая орава людей. Столы с недоеденной едой, пустые бутылки от алкоголя и стойкий запах гулянки. Моргаю несколько раз, убеждаясь в том, что мне не кажется. Это тот же зал, в котором была с дикарём?!
Достаю из сумки освежающее драже и кладу в рот. Только сейчас вспоминаю, что и от меня, должно быть, пахнет алкоголем. Спешу к зеркалу, пытаясь расчесать волосы и собрать их в хвост. Губы горят красным, напоминая о жарких поцелуях. На шее раздражение от щетины дикаря. Умываю лицо холодной водой, продолжая улыбаться, вспоминая эту ночь.
Выйдя в основной зал, ко мне сразу спешит Марианна. Задерживаю дыхание, боясь быть уличённой.
— Гости уже ушли? Давно? — спрашивает возбуждённо.
— Только что, — развожу руками, сочиняя на ходу. Пытаюсь отойти от неё подальше.
— И Мурад?
Киваю, смотря удивлённо.
— Что стоишь и хлопаешь глазами?! Рассказывай, что там происходило! Какие люди там были?! — накидывается с расспросами.
— Ну эм… я… — сердце отчаянно бьётся. Чувствую, что ещё секунда и Марианна всё поймёт.
— Что ты мямлишь, Люба?! Отвечай уже! — продолжает накидываться Марианна.
Начинаю краснеть. Кажется, что, вот-вот, и она догадается, что вместо того, чтобы работать я занималась сексом прямо на столе в ресторане. Мне на помощь приходит Боря.
— Люб, ты там на столе оставила свои бумаги, — бодро говорит он, подходя к нам.
Смотрю на него вопросительно, не понимая, что имеет ввиду.
— Ну я подсмотрел. Там о неразглашении и всякая лабуда, — подмигивает мне, проходя дальше.
— А-а-а, — выдавливаю из себя.
Марианна в лице меняется.
— Ясно, — произносит сквозь зубы, разворачиваясь на своих экстремально длинных шпильках. — Я ещё узнаю какие дела вы тут мутили с Артуром.
Стою, наконец, начиная дышать. Камень с души падает. Не могу поверить, что всё прошло так гладко. Это безумие. Настоящее безумие. Одно ясно точно — Боря играет на стороне Мурада.
