— Не надо извиняться! — торопливо возразила я. — Все, забыли, дело-то житейское.
— Ладно, договорились. Ну все, я пошел.
— Удачи тебе, — нерешительно сказала я, понимая, что надо что-то сказать.
Он спрыгнул с кресла, завернул в салфетку бутерброды и сунул их в карман, а потом нерешительно приблизился ко мне.
— И тебе удачи, — ответил он и крепко, по-дружески меня обнял.
— Кстати, мы так и не прояснили один вопрос, — сказала я торопливо. — Откуда у тебя пистолет? И еще… Ты, случайно, никого не успел из него застрелить?
Егор заметно смутился:
— В общем, это не боевой пистолет. Это газовый. Мне друг одолжил. А кроме того, он даже не был заряжен. Так, игрушка, я ее на всякий случай прихватил.
— Ну ты даешь! — опешила я. — А угрожал так убедительно! Я даже поверила, что ты вооружен.
— На то и был расчет. Прости, что напугал, ладно?
Я стояла, спрятав руки в карманы, ежилась от ветра и смотрела, как Егор садится на подоконник и перекидывает ноги наружу.
— Ты… хочешь прыгать?
— Тут пожарная лестница. Все, пока, Станислава! Деньги я обязательно верну — обещаю! — Он помахал мне и исчез в темноте. А через секунду я услышала за окном его приглушенный голос. — Кстати, целуешься ты неплохо!
— Егор!
Возмущенно фыркнув, я подбежала к окну, желая съездить нахалу по физиономии, но парень уже ловко спустился по пожарной лестнице; внизу мелькнула его светлая ветровка… Он ушел. Мне почему-то хотелось плакать. Я закрыла окно, взяла свою сумку и поплелась к входной двери. Спать хотелось просто неимоверно, даже крепкий кофе не помог. Зевая и прикрывая рот ладошкой, я вышла в коридор, таща за собой сумку, закрыла дверь, после чего запоздало сообразила, что внизу сейчас от меня наверняка потребуют сдать номер. А это значит — снова подниматься, хмуро ждать, пока горничная проверит, не свистнула ли я, часом, полотенца, вилки или стаканы, и не испортила ли обои и мебель. Я задумчиво посмотрела на часы и подумала, что надо вернуться и позвонить на ресепшен, чтобы оттуда прислали горничную.
В этот самый момент я заметила, что дверь номера прямо напротив моей приоткрыта, там горит свет и доносится какой-то сдавленный голос и шум. Я забеспокоилась и подошла поближе. Мало ли, вдруг человеку плохо стало! В небольшую щель был виден кусочек комнаты, и там мелькала девушка в белой рубашке и черной юбке до колен. Может, попросить ее, чтобы приняла мой номер, дабы я могла поскорее уехать?
Я негромко постучала, но это обычное действие почему-то вызвало совершенно неадекватную реакцию. Совсем молоденькая девушка высунулась из комнаты, дико вытаращила глаза и уставилась на меня.
— Вы что-то слышали, да? К нему в комнату кто-то заходил?
— Что? — растерялась я. — Простите, не понимаю… Я хочу уехать, и если вам нужно принять у меня номер, пожалуйста, сделайте это побыстрее, я спешу.
Горничная тупо смотрела на меня, как будто слышала какие-то знакомые слова, но никак не могла понять, что же они означают. Я терпеливо повторила:
— Примите номер, мне нужно уезжать.
— У нас тут ЧП, — сказала, наконец, девушка и порывисто прижала руки к щекам. — Вы ничего подозрительного не слышали? Не видели?
На секунду я растерялась и испуганно подумала, что Егора поймали и приняли за воришку. Неудивительно, ведь он спускался из окна по пожарной лестнице… Господи, что делать? В этот момент горничная, обреченно вздохнув, открыла пошире дверь, чтобы и я могла полюбоваться на посетившее гостиницу ЧП.
…Мертвец висел, покачиваясь, в петле, затянутой на мощном крюке, который зачем-то вбили в стену почти у самого потолка. Вываленный язык, синее лицо, выкаченные, неестественно огромные глаза… Я пошатнулась и издала дикий вопль; горничная испуганно втолкнула меня в комнату и поспешно захлопнула дверь.
— Тише, всех перебудите! — прошептала она умоляюще.
Охваченная каким-то мистическим ужасом, я продолжала смотреть, фиксируя деталь за деталью, не в силах поберечь нервы и отвести взгляд. В тот момент я отчетливо поняла, что этот покойник будет сниться мне каждую ночь до самой смерти, ибо зрелище было душераздирающим и ужасным.
В петле висел Девяткин.
Уж его-то красные волосы, которые мне так намозолили глаза, я теперь ни с чем не перепутаю. Вчера его кто-то душил, а сегодня он повесился.
Прекрасно.
Перебарывая неимоверное желание грохнуться в обморок, я оттолкнула горничную и вывалилась из комнаты, глотая свежий, невообразимо вкусный воздух. Господи, помоги мне!
— Девушка, подождите, не убегайте, я же боюсь! — шептала горничная, выскакивая за мной следом и вращая глазами. — Ну де-евушка!!!
— Вызывайте милицию, — посоветовала я, стиснув зубы, и кубарем скатилась по лестнице на первый этаж.
Внизу было тихо, чинно и спокойно. За стойкой ресепшен никого не обнаружилось, холл мирно дремал, а из комнатки персонала позади стойки доносился невнятный бубнеж телевизора. Я постучала деревянной биркой от ключа по стойке — никакого эффекта. Позвала — в ответ тишина. Нервно оглянулась в сторону лестницы, ожидая, что сейчас за мной примчится та спятившая от ужаса горничная и примется упрашивать меня дождаться милиции и дать показания. И что я им скажу? Что сначала Девяткина сбила машина, потом его кто-то пытался задушить, а теперь он в петле болтается. И что весь вчерашний день я натыкалась на него в самых разнообразных местах? Ну и какая мне в том будет польза? Только окажусь главной подозреваемой — у нас страсть как любят подводить людей под монастырь только за то, что они обнаружили труп и честно сообщили об этом в милицию. Нет уж, ребята, спасибо, не горю желанием сидеть в обезьяннике и участвовать во всех этих разбирательствах.
Номер я оплатила еще вчера, междугородним телефоном не пользовалась, за ужин расплатилась, и теперь могла покинуть гостиницу с чистой совестью. Что и сделала, положив на стойку ключ и на цыпочках выскочив через боковую дверь.
Моя машинка, вся в каплях после ночного дождя, послушно стояла на парковке, и при виде ее у меня потеплело на душе. Красавица моя! Трясясь от страха и каждую секунду ожидая, что меня окликнут и попросят вернуться, я мелкой рысью преодолела стоянку, плюхнулась в салон и дрожащими руками вставила ключ в замок зажигания.
Сейчас я отсюда уеду и забуду все происходящее как страшный сон.
Да, вот именно, забуду!
Я выехала со стоянки, оглянулась напоследок на уютный готический мини-замок, а потом утопила в пол педаль газа и помчалась по пустому шоссе. Медленно занимался рассвет, сумерки были мутные и болезненные, не поймешь — то ли утро, то ли вечер, туман стоял сплошной стеной, хоть ножом режь. Километров двадцать я отмахала на одном дыхании, подстегиваемая адреналином, страхом и азартом… А потом наступила реакция на шок, затряслись колени, похолодели ладошки, кровь ударила в голову, и я съехала на обочину. Остановилась. Открыла дверцу, подышала сырым холодным — даже не воздухом, туманом. Белые мохнатые языки ползли из придорожной канавы и сладострастно обнимали колеса кабриолета. А я уронила на руль голову, гудящую от недосыпа, переживаний и новых, свежих впечатлений, и посидела так, закрыв глаза и пытаясь прийти в себя.
