— Пойдем, я уже спать хочу, — сказала я, подзывая официанта, чтобы расплатиться.
Мы вышли на улицу, где бушевал ночной ветер, но после бодрящего горячего напитка он не казался уже таким катастрофически ледяным. Можно было жить дальше. Я потянула Мартышку за рукав к деревянным ступенькам, ведущим к пляжу, но в этот момент меня сзади окликнули несчастным хриплым голосом, в котором сквозило безмерное удивление:
— Стася, это ты?!
Я резко остановилась, будто получив удар в спину. Мартышка налетела на меня и удивленно спросила:
— Вы что, знакомы?
Я повернулась, смерила взглядом скорчившегося на плетеном стуле Егора.
— Что ты здесь делаешь? — мой голос вполне мог соперничать с ветром и морем — по тому, как холодно он звучал.
— Чай пью, — простодушно ответил он. — Стась, это правда ты?
Он вскочил, прогромыхал по шаткой веранде и с любопытством заглянул мне в лицо.
— Надо же, как мир тесен!
— Я не желаю тебя видеть, — процедила я сквозь зубы. — Почему ты путаешься у меня под ногами уже третий день? Тебе тут медом намазано?
— Стаська, кто это? — Мартышка стояла между нами и тревожно поворачивала голову, глядя то на меня, то на Егора. — Что происходит?
— Да это случайность. Я не искал тебя специально, честное слово! — выкрикнул Егор.
— Слушай, прошу тебя, — я умоляюще сложила руки на груди, — не надо меня преследовать. У тебя есть отец, ты приехал к нему — вот и катись, а меня оставь в покое. Я приехала сюда отдыхать, у меня своих проблем навалом, и заниматься еще и твоими семейными делами мне не хочется. Понял?
Во время моей проникновенной речи Егор кивал, как бы соглашаясь с каждым словом. Мартышка укоризненно ткнула меня в бок, призывая быть с человеком повежливее. Но разве объяснишь ей все…
— Я и приехал к отцу. Он в соседнем поселке живет, но там нормальных кафе вообще нет, одни дорогие рестораны. Это жутко пафосный поселок, сплошные особняки, почти дворцы, — сокрушенно сказал Егор. — Ну я приехал сюда, поймал попутку.
— А почему же ты у отца не остановился? — спросила добрая Мартышка. Надо же, как быстро она приняла к сердцу проблемы чужого ей человека!
— Да там история такая дурацкая вышла, — уклончиво ответил Егор, с интересом поглядывая на сестрицу. — Стася, это твоя сестра? Вы похожи.
— Мы ничуть не похожи, — мрачно сказала я.
И это было чистой правдой. Двадцатидвухлетняя Машка была красавицей — тонкое смуглое личико, кошачьи ярко-зеленые глаза, совершенной формы губы, волосы вьются мягкими шелковыми локонами… Даже семейное прозвище «Мартышка» не могло поколебать ее положение первой красавицы. Я в сравнении с ней проигрывала по всем пунктам. Но меня это мало беспокоило, я вообще к своей внешности отношусь равнодушно. Ну не уродилась я соблазнительной феей, что ж теперь — ѓ вешаться? Мне и так неплохо живется, с тем, что Бог дал; по крайней мере, недостатка в мужском внимании я не испытывала никогда.
— Маш, идем, — резко сказала я. — Уже поздно.
— Постой! — заупрямилась она. — Нельзя же человека вот так бросить… Тебе негде ночевать?
Егор помолчал, спрятав руки в карманы и покачиваясь на носках. Потом решительно махнул рукой.
— У меня все в порядке. Пересижу в кафе до утра, а потом снова к отцу поеду.
— А почему ты в зале не сидишь?
— Ну… Они поняли, что я ничего, кроме чая заказывать не собираюсь, и сказали, чтобы я катился на веранду, — признался Егор. — Я в час по одной чашке беру, чай тут недорогой.
Я уже поняла, что у парня очередной виток проблем, но вникать в его дела мне совершенно не хотелось. Кто бы в мои дела вник, разобрался, помог добрым советом, пожалел, погладил по голове… Но никто почему-то не помогает, так какого черта я стану вешать на себя чужие проблемы?
Может, завтра мне будет стыдно за свою черствость и ожесточение. Может быть… Но сейчас я хотела только одного: вернуться в пансионат, залезть под одеяло и сладко уснуть, выкинув все из головы.
— Это несерьезный разговор, — сказала Мартышка решительно. — До утра ты околеешь. Денег, чтобы снять номер, у тебя нет?
Егор виновато покачал головой, избегая встречаться со мной взглядом.
— Тогда я переночую у Стаськи, а ты будешь спать в моем номере. Там уютно, кровать мягкая, есть ванная и электрический чайник. И даже чистый махровый халат.
С ума сойти, она еще и рекламирует номер, словно отсутствие махрового халата может заставить парня воротить нос от этого предложения.
— Егор, извини, конечно, но у тебя было триста долларов! — не выдержала я. — Куда ты их дел? Полтыщи километров везла тебя я. Ночевал ты бесплатно в моем номере…
На этом месте Мартышка изумленно округлила глаза и закашлялась. Егор еще ниже потупил голову.
— Еду покупала тоже я. Потом ты приехал к отцу. Куда, черт возьми, ты дел деньги, что теперь скитаешься по пляжу? Проиграл в казино? Подарил нищим?
— Я… Купил отцу подарок, — шепотом сказал Егор. — Бронзовую лошадь. Ну, статуэтка такая. Не хотел являться с пустыми руками — в гости без подарка ведь не приезжают. Я же не знал, что они меня выгонят…
— Какая еще статуэтка? — я раздраженно закатила глаза.
Егор зашаркал подошвами по доскам веранды, и с видимым усилием приволок из темного угла бронзового монстра — увесистого Пегаса. Таким и убить можно. Я невольно фыркнула. Господи, какой же он инфантильный, беспечный и совершенно непрактичный человек! Словно ему не двадцать, а лет тринадцать-четырнадцать!
— Да, умник, ты меня в очередной раз порадовал. Твой отец при смерти. Скажи, зачем умирающему человеку эта дурацкая лошадь? Что он с ней будет делать?
— Да откуда я знаю! — взорвался Егор. — Я лишь хотел сделать ему приятное!
— Перестаньте орать, официанты уже из окон выглядывают! — жестко вмешалась Мартышка. — Я в ваших запутанных отношениях ничего не понимаю, но надеюсь, Стася, что ты мне потом все объяснишь. А пока, Егор, бери своего ужасного коня, — тут наш дизайнер с тонком вкусом презрительно наморщил носик в знак отвращения к этому дешевому кичу, — и пошли с нами. Переночуешь в моей комнате. Стась, а я посплю у тебя, кровать широкая, места хватит.
Егор просветлел лицом, потом перевел взгляд на мои ледяные от гнева глаза… И слабым голосом сообщил, что останется на веранде, ему, мол, и тут хорошо.
— Стаська, ну как ты можешь? Человек замерзает! — сердито воскликнула Мартышка, забыв о том, что только что призывала нас соблюдать тишину. — Совести у тебя нет.
— Это у меня совести нет? — разозлилась я. — Да ты просто не знаешь, как он меня за вчерашний день достал! Я его и поила, и кормила, и в своем номере на ночь оставила, пожалела, бедолагу. Да он у меня даже деньги свистнул, а ты говоришь — совесть! Может, мне его еще усыновить?!
